О чем базар? (СИ) - Носкова Гелена - Страница 3

-    Здравствуйте, молодые люди, - мой обычно звонкий голос хрипел то ли от холода, то ли от негодования.

Макс медленно, как жертва триллера в темном подвале, повернул голову и промямлил:

-    Привет.

Девчушка заливалась румянцем. Ее красные щеки - это определенно румянец, а не морозный эффект, потому что она слишком явно смущалась даже внимания Максима.

- Что же ты, Максик, даже не представишь нас?

-    Алиса, это моя сестра - Настя. Настя, это Алиса, мы учимся в параллельных классах.

В глаза не смотрит, паразит такой. И правильно делает.

-    Здравствуйте, - робко мазнула по мне взглядом Алиса.

Как такое чудо могло связаться с моим братом? Такая тихая, скромная девочка... И Макс ей нравится. Да и она ему. Слишком очевидно.

У нас в семье на протяжении нескольких поколений сложилась традиция, что жен и мужей выбирают из одноклассников. Это не правило, просто так почему-то получается. И ведь ни одного развода! Все счастливые, как поросята в теплой грязевой луже.

Одна я непутевая.

А Макс, значит, может продолжить традицию? И вот глядя на Апису, уже я забеспокоилась, как она с такими узкими бедрами родит мне племянников? Такая худенькая девочка...

Я заметила на ее берете фигурку балерины. Ох, неспроста эта брошь, худоба и прямая осанка!

Тогда-то я и придумала месть младшенькому.

-    Алиса, - обратилась к девчушке, - а ты любишь балет?

В секунду она трансформировалась из робеющей подружки брата в заинтересованную фурию.

-    Обожаю! Я сама долго танцевала, но пришлось прекратить. Слишком высокая...

-    Ой, а ты знаешь, Максим тоже жить не может без балета!

-    Правда? Он мне не рассказывал! Максим, серьезно?

У брательника задергался глаз.

-    Да, Аписа. Правда, - сквозь зубы.

-    Как же это здорово, - заливала я. - В таком случае, Максик, можно я расскажу о твоем новогоднем подарке? Я купила два билета на «Щелкунчика», хотела сходить вдвоем с любим братом, но появились другие планы. Алиса, ты же составишь Максу компанию?

-    Я? Это же так дорого... Я хотела пойти, но родители сказали, что не дадут столько денег.

-    Аписа, - прервала я ее сомнения. Она уже давно согласна, но чем более вымученным окажется ее решение, тем меньше шансов у Макса соскочить. - Билет все равно пропадает, так что соглашайся.

-    Хорошо. Спасибо! Максим, я такая счастливая! - накинулась она с обнимашками на брата.

А он посла мне убийственный взгляд, когда я распрощалась.

Макс ненавидит балет. Нет, не так. У него от балета нервные конвульсии и ненависть ко всему свету. Причин такой нелюбви две.

Во-первых, наш дед обожал классическую музыку, особенно балетные композиции. Он сохранил граммофон и виниловые пластинки и ежедневно музицировал. Почему-то дед решил, что Максу тоже стоит привить хороший вкус, поэтому с пеленок усаживал малого рядом с собой. А Макс, заядлый хипхопер, не может отказать старшему родственнику и по сей день.

Во-вторых, несколько пет назад брата слегка поколотили студенты танцевального училища. Он тогда еще самоутверждался за счет унижения других и однажды нелестно отозвался о «пацанах в колготках». Только он не учел, в какой физической форме находятся эти пацаны и как они горой стоят друг за друга. Макс тогда пришел домой в синяках, хромой и даже в слезах. Я его успокоила, а когда выдворила в ванную умыться, долго хохотала. С тех пор эта наша братско-сестринская тайна. Никому не позволю смеяться над своим братом! Все шуточки в его честь должны достаться мне!

Теперь осталось купить билеты. Я знаю, что цены на новогодние спектакли заоблачные, но ради такого прикола не жалко потратить едва ли не половину месячной зарплаты. Даже мечты о собственной жилплощади готова задвинуть ненадолго.

Когда я вернулась к Ване, он уже ненавидел всех и каждого, примерно как я несколько минут назад.

-    Настенька, - он продолжал жалкие пародии Морозко, - сколько ты тут уже стоишь, деточка?

-    Четыре часа.

-    Совсем ополоумела? Дубак на дворе! Тебе еще детей рожать!

-    Мои будущие дети не твоя забота.

-    Ну да, скорее всего. Хотя никогда не говори «никогда».

-    К тому же, - прервала этого недофилософа и недопародиста, - я в теплом тулупе, а тебя подвела тонкая курточка. Откровенно говоря, это я должна беспокоиться о твоих будущих детях. Не отморозил бы себе ничего...

-    Не переживай, Настенька! Только маякни, и я тебе докажу свою стопроцентную состоятельность.

-    Пошляк!

-    Не знал, что дети - это пошло. Кстати о детях. Макс живой остался? Ты помимо незаконной торговли еще парочку статей уголовного кодекса на себя не навесила?

-    Макс как Цой и Ленин - живее все живых!

Ванька, кажется, чутка оттаял и начал забавляться. Выяснилось, что я страшно скучала по его улыбке, адресованной мне одной.

Но ничто не вечно под луной, и самый восхитительный момент может разрушиться под давлением случайностей.

- Вот черт, - тихо выругалась я, хватаясь за края тулупа.

-    Что случилось? - Ванька стал озираться и искать причину, что бесцеремонно меня смутила.

-    Менты, - я глубже нырнула в капюшон. Надежда, что я останусь неузнанной, испарялась с каждой секундой.

Со стороны магазина шел вечно улыбающийся участковый дядя Коля. Дядя Коля - полноватый добродушный мужчина, который до последнего верит в даже самые запущенные семьи нашего микрорайона.

Я знаю, что за организованную незаконную торговлю он бы не стал сообщать в особо неприятные инстанции, а только по-отечески пожурил бы: «Ай-яй-яй, Настенька. Как же тебе не стыдно?»

Если кто-то из современников и должен играть Морозко, то это дядя Коля.

Однако рушить годами выстроенную репутацию в глазах участкового не хотелось, поэтому я схватила Ваньку за руку, когда заметила приближение к нам дяди Коли. Недолго думая, я крикнула бывшему однокласснику:

-    Ванька, драпаем!

И мы побежали так быстро, как это позволяли мои валенки на два размера больше. А остановились... Короче, я поскользнулась и упала на Ваньку. Весь удар пришелся на парня, а мне было мягко и даже относительно тепло. Я заметила, что Ванькины ресницы покрылись инеем, а губы потрескались. Видимо, я разглядывала его слишком долго, потому что услышала недовольное:

-    Слышь, Снегурочка, ты меня тяжелым дыханием сейчас заморозишь. И если я полежу в снегу еще подольше, то реально начну бояться за свое будущее потомство.

Ваня аккуратно перевернулся, поднялся сам, а затем поднял меня. К всеобщей радости мы проскользили до небольшой кофейни, где оба согласились отогреться.

Как мы заявились в кофейню - это отдельная опера. Ваня - привлекательный и надушенный каким-то вонючим, но приятным парфюмом, и я... В отцовском свитере, старых джинсах, без косметики и с двумя растрепавшимися косичками. Да и пахла я после всех злоключений как освежитель воздуха... Хвойный!

Разместившись за дальним столиком, Ванька долго впитывал мое природное очарование, приправленное гротескным стилем. Он не смеялся, не комментировал. Я уже ждала признаний из серии «Как же я скучала, Настюха» или «А ты совсем не изменилась». Но Ваня был бы не Ваней, если бы не разрушил мои надежды.

-    Ты мне триста пятьдесят рублей должна, - заявил он.

-    Эй! Мы договаривались на триста!

-    А ты не уложилась в пять минут. Проценты набежали. Поэтому я разрешаю тебе угостить меня чашечкой кофе с какой-нибудь пироженкой.

-    Ну ты, Ванька, ваще! Ты бы еще припомнил шоколадку, которую я обещала в десятом классе за то, что ты меня домой со школьной дискотеки проводил.

-    Точняк! С учетом процентов, - судя по хитрому прищуру, он прикидывал, сколько я ему должна спустя одиннадцать лет, - с тебя огромный шоколадный торт!

-    Насколько огромный?

-    Подозреваю, что с тебя ростом. Да, точно. Чтобы ты еще внутри поместилась.