Бог Солнца в поисках... суррогатной матери (ЛП) - Памфилофф Мими Джин - Страница 33

— Ой! Сукин сын! — вскочила я, прихлопывая тлеющую ткань моей одежды. — Какого черта?

Габран смотрел на меня с полным изумлением.

— Ты только что загорелась, милочка?

Я стояла там и тяжело дышала.

— Да. Думаю именно это я и сделала.

Потом я вырубилась.

— Пенелопа. Меня зовут Эмма Кин. Ты меня слышишь? — Я почувствовала нежное похлопывание по руке. — Думаю, она просыпается, — прошептал женский голос.

Когда я открыла глаза, встретилась взглядом с рыжеволосой женщиной, примерно моего возраста, которая стояла рядом с Габраном.　

Затем, один из крупных мужчин, которых я когда-либо видела в своей жизни, одетый в темно-серые брюки и облегающую черную футболку, ворвался в комнату.

Его черные, как ночь, волосы с темно-синими прядями ниспадали на широкие плечи. Его свирепые и сердитые глаза переливались зелено-бирюзовым оттенком, таким похожим как у Кинича, до ужаса были страшные. Он даже пах ужасом, как дым. Возможно, он мог посоветовать мне хороший дезодорант, так как теперь я самопроизвольно загоралась.　

— Скажи мне, что произошло, — приказал он мне.

Молодая женщина толкнула его локтем.

— Давай поможем ей встать с пола и объясним, кто мы такие, прежде чем кидаться приказами, дорогой.

Он фыркнул и бросил острый взгляд на Габрана, который помог мне встать и сесть на диван, стоящий в углу комнаты.

— Я, Гай Сантьяго, брат Кинича. Это моя невеста, Эмма.

Я кивнула, понимая, кем они были. Передо мной был Бог, который собирался жениться на Пиел.

Я сделала печальный, небольшой волнообразный жест.　

— Пенелопа.　

Сразу же вмешался Габран и начал рассказывать о Мааскаб и Киниче, а мое самовозгорание оставил под конец истории.　

Эмма повернулась ко мне.

— О чем ты думала в тот момент, когда это произошло?

Я моргнула.

Ладно, может это выглядело как на приеме у врача. Насколько неловко это было, но я должна честно ответить на вопрос и надеется, что эксперты знают, что делать с этой информацией.　

— Если вам так необходимо знать, но я думала о том, как сильно я хотела переспать с Киничем.

Послышался тихий и сдавленный смешок от Гая и Габрана.

— Определенно, он совершенно горяч, — выдавила из себя улыбку Эмма.

— Что? — сказал Гай. — Ты желаешь моего брата?

Эмма погладила его по щеке.　

— Детка, это была шутка. Соберись, «горяч». Он же Бог Солнца? — Он все еще продолжал метать искры из глаз. — О, ты такой милый, когда ревнуешь, — сказала она. — Или страшный? Я не уверена. Но в любом случае, ты знаешь, никто не сравниться с тобой.　

Кажется, ее чрезмерное заверение успокоило зверя в мужчине.

— Извини, Пенелопа, — сказала Эмма. — Я имела в виду, о чем ты думала в момент, когда почувствовала, что твое тело воспламеняется?

О. Это.　

— О монстрах, которые забрали мою маму и о том, что они напали на Кинича — мы можем поговорить об этом позже? — Я не готова принять правду о том, что со мной именно происходит. Есть куда более крупные проблемы.

И да. Отрицание реальности это дар. Так что подайте на меня в суд.

Я взглянула на неподвижное тело Кинича.　

— Вы знаете, что с ним такое? Как ему помочь?

Гай проигнорировал мои вопросы.

— Ублюдки. Я убью их всех.

— Прекрати, — предупредила Эмма. — Давай оставим месть на потом.

— Ничего не могу с собой поделать, — Гай начал расхаживать. — Мааскаб очевидно оттачивают на нас их оружие. Посмотрите на него. Кинич совершенно бесполезен для нас в таком виде.

Затем они оба уставились на меня, словно я должна сказать или сделать что-то.

— Что? Разве вы не собираетесь помочь ему? — спрашиваю я.

— Дело в том, — объяснила Эмма, — мы незнаем, что делать. Учбен уже поднял свои записи, и мы проверили других Богов.　

— Кроме Симил, — перебил Гай.

— Да. Кроме Симил, которая числится, как без вести пропавшая, — добавила Эмма.

— Что-то случилось с ней? — спросила я. Часть меня надеялась на ответ «да». Я знаю, что месть это низко, но я должна быть выше желания увидеть, как она страдает… Да! Ладно! Женщина заслуживает немного боли. Например, быть брошенной в яму, переполненной гадюками. Или, может быть, засунуть ее в ракету с кучей мерзких, маленьких зеленых человечков, страдающих метеоризмом, а затем запустить ракету в космос, где Симил придется смотреть, как они ковыряются в носах и чешутся целыми днями напролет.

С другой стороны, Симил могла бы насаждаться этим.

— Симил имеет плохую привычку исчезать тогда, когда она больше всего нужна, — холодно добавил Гай.

Эмма кивнула.

— Я уверена, что с ней все в порядке. Но Кинич, — она взглянула на него с грустью — Единственная идея, которая к нам пришла это… эм…

Трое переглянулись.　

— Что? — спросила я.

— Убить его, — сказал Гай. — Тогда его свет вернется в сенот.

— Вы люди — божества или только наполовину божества — совсем с ума сошли? Вы не можете это сделать, — возмутилась я.

— Точно, — произнес Гай. — Мы бессмертны. Он не может быть убит.

Я встала между Гаем и Киничем.

— Ты сказал, что понятия не имеешь, что случилось с ним. А что если ты ошибаешься?

Габран вмешался.

— В словах девчонки есть смысл.

Без всякого предупреждения, Эмма, которая стояла у подножия кровати, выхватила большой нож из-за пояса ее розовых штанов…Господи!… и сделала неглубокий разрез на ноге Кинича.　

Я завизжала при виде крови.

— Зачем ты это сделала?

Она проигнорировала мой вопрос и уставилась на рану Кинича. Спустя момент кровь начала капать на кафельный пол, а Эмма покачала головой.

— Рана не исцеляется, — заявил Габран, — Девчонка права. Чтобы Мааскаб не сделали с Киничем, но правила изменились.

— Ты думаешь, что я часть вашего кружка и понимаю эту чертовщину, о которой ты говоришь. — Я запаниковала, и мне было по-барабану, если вдруг я задела чьи-то чувства.

— Такой порез Бог исцелил бы за мгновение, — объяснил Габран. — А значит, он как-то изменился.

— Что это значит? — спросила я.

— Мы должны и дальше искать способы, чтобы уничтожить эту черную магию, — ответил Гай.

— Сколько времени это займет?

— В любом случае от нескольких недель до нескольких десятилетий, если нам повезет.

После того, как все, бурно обсуждая, покинули комнату Кинича, я легла рядом с ним на кровать.

— Черт, Кинич. — Я убрала его карамельные локоны назад со лба. — Что с тобой случилось? Что случилось со мной? — Он замерзал, а я кипела, как лобстер.　

Я положила голову ему на грудь.

— Где ты?

— Здесь. Почему ты плачешь? — Кинич вдруг сел, словно у него был когда-либо самый освежающий сон.

Его невероятные, бирюзовые глаза уставились на меня с хитринкой, а на губах появилась подлая ухмылка.

— Кинич! — взвизгнула я и бросилась на него. — Ты очнулся! О, Боже мой! — Ничего не могла поделать с собой, но снова расплакалась — в этот раз от огромного облегчения.

Я уткнулась ему в грудь. Он был снова теплым. О, таким теплым.

Он гладил рукой мои волосы.　

— Шшш. Шшш. Не плачь, Пенелопа. Все нормально.

Он оторвал меня от груди.　

— Не плачь больше, Пенелопа. Пожалуйста. — Он вытер слезы с моих глаз.

Я шмыгнула носом и кивнула.

— Что случилось? — промямлила я.

Он небрежно пожал плечами.

— Ничего. Чувствую себя прекрасно.

— Ты целый день пролежал в коме. Я думала, что ты умер.

Он нахмурился.

— Умер? Я бог. Мы не можем умереть — как бы, в противном случае, мне не хотелось.

Я накрыла ладонью его рот.

— Даже не говори так. Я думала, что потеряла тебя… Я думала…

Вау. Я действительно собираюсь открыть крошечную дверь в свое сердце и сказать вслух об эмоциях, которые уже давно похоронила?

«Активировать кнопку опровержения действительности?» Вмешался мой внутренний голос.