Я - Даго (ЛП) - Ненацки Збигнев - Страница 50

Девушка догадалась, что это один из аскоманнов, с которыми её отец должен был выступить для захвата Витландии.

— Я не буду твоей рабыней, — поднялась она с ложа, стискивая пальцы на рукояти ножа.

Даго спрятал свой Тирфинг в ножны, потом оттер рукавом вспотевшее лицо, лишь сильнее размазав кровь. Весь его красный костюм был забрызган кровью. Он усмехнулся и сказал:

— Скинь сорочку. Я хочу видеть, стоишь ли ты того, чтобы стать моей добычей. Покажи мне свою наготу.

— Кто ты? — только и спросила девушка, трясясь от ужаса.

— Меня зовут Даго. Родом я из края спалов.

— Я предназначена для повелителя, — ответила Пайота презрительно, уже не боясь смерти.

— Я тоже стану повелителем, — сказал Даго.

— Пока же ты никто! — плюнула она ему в лицо и ударила себя острым и тонким ножом под левую грудь, целясь так, чтобы тот прошел между ребрами и попал в сердце.

Кровь хлынула ручьем, Пайота упала на пол. Даго стоял над нею, с изумлением и страхом наблюдая, как лицо девушки кривится от боли и застывает в отвратительной маске. Его будто громом ударило, и он стоял без единого движения. Если бы в этот миг в комнату вбежал какой-нибудь эстский воин, он смог без всякого труда убить бы парня мечом, копьем или даже ножом. Совершенное Пайотой превосходило всяческие представления Даго о женщинах. Неужели они не были всего лишь вещью? Разве не обязаны были они послушно отдаваться тому, кто купил их или добыл в бою? Что же такого разделяло их, что Пайота настолько презирала его? Неужели опять было это то самое величие власти, к которой предназначалась она с самого детства, ему же — еще предстояло добыть?

— Я — Даго, повелитель повелителей, король королей, цесарь цесарей, забормотал он на языке спалов. — Ты же дура, что глядела сквозь меня будто сквозь рыбий пузырь…

Пайота в агонии перевернулась на спину. Ее белая сорочка на груди пропиталась кровью. Нож уже давно выпал из пальцев.

— Ты оскорбила меня! — вскрикнул Даго. — Это я решаю, кто должен умереть, а кто жить. Ты не имела права умирать по своей воле, потому что считается лишь моя воля. Чувствую я, что ты увидела во мне выродившегося карлика, и потому отвернулась от меня. Но я сын великана и совершу великие подвиги! Я ненавижу тебя за то, что ты подумала обо мне как о малом!

Он вновь вытащил меч из ножен и отрубил Пайоте голову, а затем вышел из комнаты и побрёл по замку, шатаясь будто пьяный, не обращая внимания на аскоманнов, грабивших помещения и выносивших мешки с монетами и драгоценностями Акума.

Замок и сам уже начал гореть, как и весь город. На рассвете корабли аскоманнов, груженные самой ценной добычей: золотом, серебром, мехами и мешками восточных пряностей, без которых невозможно было есть почти всегда провонявшееся мясо, выплыли из порта.

Жители Друзо сбежали из горящего города, и тот уже никогда не вернулся к прошлому своему величию. Когда через несколько десятков лет путешественник Вульфстан, высланный в эти края Альфредом Великим, посетил Трузо, как он назвал город, тот уже превратился в обычное поселение, поскольку Вульфстан ни разу не упомянул о торговле. Через годы Висула намыла-таки дамбу и замкнула Эстский залив с северо-запада, приведя Друзо к окончательному разорению.

В сражении за добычу погибло около сотни аскоманнов, поскольку эсты дрались отчаянно. Один корабль из Бирки потонул, зато все эстские корабли были сожжены, чтобы никто не смог погнаться за пиратами на их обратном пути домой.

Хлодра, Астрид и Даго в Эстский залив уносил огромный дреккар с головой быка на носу. Это был корабль на два десятка скамей, но так как много аскоманнов погибло, гребло всего лишь пятнадцать человек. Командование судном взял на себя Хлодр и сам сел на руль. Подняли парус, так как ветер дул в сторону залива.

— А ты набрал себе добычи? — поинтересовалась Астрид, глядя на огромные пятна засохшей крови, покрывавшие ярко-красную одежду Даго.

— Я хотел иметь Пайоту, но она предпочла заколоться ножом. Скажи мне, Астрид, где можно добыть, украсть или отобрать величие власти?

Та только пожала плечами, не понимая юношу. На корабль она принесла два больших меха серебряных гривен и куфических монет Аббасидов. Хлодр притащил две полных охапки горностаевых шкурок. Этого было достаточно, чтобы долго жить в Бирке в благополучии.

— Хлодр пообещал, что женится на мне, — похвасталась Астрид Даго. — У него будет много женщин, но я стану самой главной. Наверное, он позволит тебе пожить у нас, так как ты отомстил за смерть Оттара.

В Эстском заливе ветер сменил направление и подул в сторону суши. Они спустили парус и дальше пошли только на веслах. Даго тоже сел к веслу. Вскоре они проплыли мимо острова, намытого песком, что был нанесен одним из многочисленных ответвлений устья Висулы, и Даго впервые в жизни увидал море, которое раньше называлось Свебским, Сарматским Океаном и Кванзее, то есть Море Женщин, так как люди упорно верили в то, что на севере живут воинственные женщины-лучницы. Помимо этого море это называли еще Остзея или же Эстзея, по названию страны эстов, расположенной на его юго-восточном берегу. Но местные народы всегда называли это море Балтикой, что впоследствии принялось повсеместно. Аскоманны привыкли плавать вдоль берегов, но Бирка лежала на другой стороне Балтики. Нужно было пересечь море в самой широкой его части, останавливаясь на отдых на острове, называемом Готландия. Месяц Паждзерж не был подходящим для такого предприятия. Светило солнце, но подул сильный ветер и поднял высокие волны, способные разбить корабль. Ледяной ветер пронизывал до костей и сковывал холодом руки.

За свою короткую жизнь Даго видал громадные лесные пожары, и тогда огонь казался ему самым могущественным богом. Узнал он и весенние половодья, творившие из самых маленьких ручьев непокорные, могучие реки. Но бог моря, видать, был самым могучим. Перед глазами юноши раскрывалась то зеленоватая, то сразу же синяя, а то и черная кипель. Она была безграничной и доставала до самого неба. Могучие руки моря несли на волнах аскоманнские корабли, а потом бросали их вниз, чтобы через мгновение поднять и снова бросить в зеленые бездны. На краях волн, как на губах Лесного Человека, появлялась белая пена бешенства, комки её подхватывал ветер и с размаху бросал в лица людей. Как же звали морского бога? Почему никто не сказал Даго об этом?

Аскоманны молились Одину, Даго молился Сварогу, а потом и Христу. Только волны с каждым мгновением становились все выше и все тяжелее. Чтобы удержаться на поверхности требовались страшные усилия гребцов и кормчего, направлявшего нос корабля прямо на набегающие водяные валы. Любой поворот бортом к волне угрожал тем, что судно перевернется — так уже случилось с двумя вышедшими из Друзо декарами. Тонущих никто не спасал, каждый сражался лишь за свою жизнь.

Но аскоманны знали свое море. На некоторых кораблях были подняты паруса и, несмотря на бьющий в лицо ветер, благодаря килю под дном, им удавалось плыть под ветер, то левым, то правым галсом. Флотилию Свери разметало в стороны, все дальше один корабль оказывался от другого. Все новые и новые суда переворачивались и тонули. Спастись и доплыть до Готландии могли лишь те, где были крепкие паруса и все гребцы на борту.

На дреккаре у Хлодра гребцов не хватало. Потому-то Хлодр и дал приказ поворачивать к берегу. Это был трудный манёвр, поскольку на какое-то время кораблю предстояло повернуться к волнам боком. Когда стали поворачивать, их сильно закачало, мачта треснула и полетела за левый борт, еще сильнее увеличив крен. Дреккар стал зачерпывать воду. Тогда кто-то из аскоманнов перерубил канаты и освобожденная мачта отплыла в сторону, подгоняемая ветром и волнами, а люди, уповая лишь на весла, подбрасываемые с кормы гигантскими валами, мчались на своем судне к берегу. Наконец кто-то крикнул «земля!», и в сердцах их вспыхнула радость. Это ничего, что они вернулись на эстский берег и, может так случиться, их будет ждать битва, когда они высадятся на сушу. Всем хотелось чувствовать под ногами твердую землю.