Последний пророк - Вуд Барбара - Страница 32

А Ошитива больше уже не думала об Аоте и прошлом. Теперь для нее существовал только Хакал: его крепкое, мускулистое тело и горячая кожа и непонятные слова, которые он бормотал ей на своем родном языке и которые так волновали ее сердце. Он положил ее на ковер и снова обнял, и они слились в общем желании, она покорилась ему — ее принцу, ее Темному Господину.

Немного позже, когда они лежали вместе на тростниковом ковре, Хакал приподнялся и посмотрел на чудо-девушку в своих объятиях. И не было больше печали в его глазах, и не было грусти и чувства одиночества, которые она так часто видела. Его темные глаза под густыми бровями теперь были теплыми и сияли, как угольки в костре, разведенном холодной зимой.

— Почему боги оказались благосклонны ко мне, не знаю, — признался он, нежно поглаживая ее по волосам, — я всю свою жизнь был одинок. Я воспитывался во дворце в окружении множества слуг и множества друзей, и все же я был одинок. Возможно, так было, потому что я — тлатоани, и я всегда знал, что мое главное дело — мой народ, моя семья и мои боги. Надо ли мне исполнить какой-то долг перед своим сердцем, я никогда не знал. Мы с женой не любили друг друга, да это было и не нужно. Мы женились, так как этого требовал долг. Я клянусь тебе, мой воробышек, что я не понимал причин моей грусти, пока не познал счастья быть с тобой. И сейчас я себя чувствую так, будто туча ушла и я впервые увидел солнце. Хотя мы оба рождены в разных мирах и поклоняемся разным богам, теперь мы вместе и не расстанемся никогда. Я не знал, что мое сердце изголодалось, но теперь, когда оно насытилось, я никогда не забуду этот голод. Я сделаю тебя счастливой.

Он снял с себя ожерелье и надел его на шею Ошитивы. Весьма торжественно он произнес:

— Как я говорил тебе, этот ксочитль — очень древний и священный цветок. К тому же он обладает великой силой, ведь в нем хранится кровь Кетсалькоатля. Он поможет тебе призывать дождь.

Талисман был очень красивым: крошечный золотой цветочек покоился на ее ладони, в нем отражались лучи восходящего утреннего солнца, которые пробивались сквозь оконные проемы комнаты. Ошитива восхищалась каждой деталью прекрасного металлического цветка, этой изысканной работой человеческих рук. Но, посмотрев в глаза Хакала, она увидела в них нечто, чего не было еще минуту назад, и поняла, что он не верит своим словам. Он не верит, что ксочитль может призвать дождь.

Но она была уверена, что сможет призвать дождь, в этом ей поможет сила ксочитля. Когда дожди придут, вера ее Господина вернется к нему. Но может ли она оставаться здесь и звать дождь, когда ее Аоте увели на рудник добывать небесный камень? Что же ей делать: пойти и спасти Аоте или остаться и спасти Хакала?

Центральное Место и ее Господин победили. Когда пойдет дождь, она отправится на поиски Аоте и будет молиться, чтобы он все еще был жив.

Пока Ошитива все жаркое лето не покладая рук трудилась над своими дождевыми кувшинами, отчаяние и упадок духа поразил всех жителей долины. Бесконечная засуха, покинувшая эти места дичь, истощение продовольственных запасов и высокая смертность младенцев приводили к тому, что люди теряли веру в своих богов. Соседние фермы стояли заброшенными, долины лежали безлюдными, и только ветер одиноко гулял в домах, в которых уже никто не жил.

Дезертировали даже воины-ягуары. Некоторые отказывались следовать за «слабым» тлатоани, решив вернуться в свой разрушенный город на юге. Их вел Ксикли, который оставил свою затею — принести в жертву богам девушку. Теперь она делила ложе с Господином Хакалом. Пусть это для них обоих будет проклятием! Воины, оставшиеся в городе, поступили так не из чувства верности, слепой и сросшейся с их грубой кожей, а просто потому, что им больше нечего было делать.

Яни пришла попрощаться с Ошитивой, Яни, чьи предки родились здесь. Вместе с другими гончарами она собиралась отправиться в новое место.

— Пойдем с нами, Ошитива!

Но Ошитива не могла оставить Хакала. Он потерял веру, это пугало ее, ведь свою силу он черпал в вере, а без нее он был беспомощным. Она уже заметила, как сила и энергия покидают его. Она месила глину, смешивала раствор и молилась над ксочитлем, чтобы бог Кетсалькоатль привел дождь в Центральное Место.

Пришел день осеннего равноденствия: празднество проходило в мрачном настроении, мало кто участвовал в нем, и отсутствие Мокиикса тоже сильно чувствовалось. Каждую ночь Ошитива проводила в объятиях Господина Хакала, который все глубже и глубже погружался в свои мрачные думы. Вечерняя Звезда становилась все ярче, пока не стала такой яркой, что отбрасывала тени в безлунной ночи. Ошитива продолжала лепить кувшины.

Все больше и больше людей покидали Центральное Место, и они уже не скрывались под покровом ночи, а открыто, днем, оставляли свои дома и уходили, неся свои пожитки, на север и восток в поисках лучших земель. Урожай зерна был скудным, а дань с близлежащих хозяйств упала ниже назначенной нормы. Когда воины-ягуары выступили за пределы каньона, чтобы во имя своих богов пролить человеческую кровь, они натолкнулись на безлюдные деревни и оставленные дома.

Скоро Вечерняя Звезда исчезла, на небо взошло солнце, и наступило время, которого Господа боялись больше всего — «Восемь Дней». В эти дни Кетсалькоатль всматривался в сердца людей и судил их поступки, чтобы определить, достойны ли они его возвращения.

Однажды ночью Ошитива проснулась от запаха гари, это бараки воинов-ягуаров пылали в огне. Солдаты ушли, и она знала, что они никогда не вернутся. Сами ли они подожгли бараки, чтобы люди не могли использовать их вещи в черной магии против них же самих? Или это оставшиеся жители Центрального Места решили поджечь символ тирании и насилия?

Когда Господин Хакал начал свои бдения на горе над Центральным Местом, готовясь встретить Утреннюю Звезду, как девятнадцать месяцев назад, когда Ошитиву оторвали от ее семьи, ее кувшин был готов для покраски. Он предназначался не для зимнего солнцестояния, который должен был начаться через два месяца, а для предстоящего праздника, посвященного дню рождения Кетсалькоатля, чья волшебная кровь помогала ей творить.

Потом Господин Хакал заболел.

Его болезнь была душевной, от нее не было лекарств, впрочем, они не помогли бы ему. Оставшиеся жрецы и служанки ухаживали за ним, но они были бессильны в своих заботах. Только Ошитива, которая приходила к нему по ночам, чтобы разделить с ним любовное ложе. Но наступило время, когда уже и она не могла выводить своего Господина из оцепенения. Однажды он сказал ей:

— Уходи. Найди свою семью. Найди свой народ.

Ему некуда было идти. Он решил остаться здесь и быть последним Господином, который жил в этом месте.

Это был последний из Восьми Дней, но мало кто остался в Центральном Месте, чтобы дожидаться появления Утренней Звезды. Даже жрецы и служанки покинули Хакала, по его приказу, чтобы отправиться на юг и найти свой народ.

Ошитива была последним гончаром. Ожидалось, что ее кувшин будет единственным, выставленным на площади. Когда позднее послеобеденное солнце залило ее плечи, она приготовила кисточки из волокон юкки и смешала красное красящее вещество. Нанося первую полоску на глину, она думала о своем любимом Хакале. С уходом каждой новой семьи из Центрального Места вместе с ними уходила маленькая частица Хакала. Ошитива боялась, что когда из Центрального Места уйдет последний человек, Хакал умрет.

Страшное отчаяние нахлынуло на нее, и ее рука похолодела. Она не могла дальше красить, осторожно положила кувшин на колени и посмотрела на него каким-то отстраненным взглядом. Бесполезная работа. Люди потеряли веру, Господин Хакал потерял веру. Кому богам нести дождь?

— Это несправедливо! — закричала она, и ее голос эхом отразился в пустых стенах и коридорах, где уже не было слуг. — За что ты наказал нас? Ведь меня привели сюда для того, чтобы я вызвала дождь. Почему боги такие жестокие?