Звоночек 4 (СИ) - Маришин Михаил Егорович - Страница 57

— Отметьте его как отправленный в 5-й корпус. Машина исправна, осмотра не требуется. На нем и поеду, — ответил я, сдвинув на затылок фуражку и размышляя над тем, что хозяйство, пусть и на время, мне досталось беспокойное.

— Но…

— Никаких «но»! У меня там радиостанция, — отрезал я, не желая расставаться со своим лимузином. — Как мне без нее колонной управлять?

— Ладно, — махнул рукой военком. — Пока можете идти домой, с родными попрощаться, подготовиться. Завтра в шесть утра ждем на ЗИЛе.

Не веря в свою удачу, я рванул домой. Хотелось последний вечер провести в кругу семьи. Да, мне повезло. Каждый советский запасной уже имел на руках мобпредписание и, в случае мобилизации, лишь сдавал по месту жительства в отдел милиции или даже управдому особый талон, самостоятельно направляясь в свою часть. Эти квитки, также как и уведомления из войск о прибытии, учитывались в военкомате. Все, кто был приписан, но не дошел или не доехал, или вовсе из дома нос не высунул, автоматически считались дезертирами. Но сейчас эта система из-за чехарды с 5-м корпусом дала сбой. Думаю, что в этой неразберихе Ворошилов еще не скоро узнает, что призвал меня своим приказом, а на Лубянке будут думать, что я так и сижу дома, имея «индульгенцию» на руках. В любом случае, я уже не чекист, а военный. Даже если засвечусь, выгнать уже не смогут. Если не в 5-м танковом корпусе, так в другом месте послужу.

— Господи, где ты был! Я уж думала, что все, уехал не попрощавшись! — Полина бросилась мне на шею, едва я ступил на крыльцо.

— Не преувеличивай. Не было меня всего четыре с половиной часа. Да и как я мог вот так сорваться и уехать, даже детей не поцеловать? — в крови бурлил адреналин и ответил не слишком-то нежно. Прямо скажем, резко ответил. Полина скуксилась и, уткнувшись в меня, захныкала.

— Ну, чего, чего ты? — понял я свою ошибку, но было уже поздно, слезы текли в три ручья. — Все хорошо, лучше и быть не может.

— Чего хорошего? На войну едешь!

— Ну и что? Все поедут. А я теперь бригвоенинженер, мне в атаки не ходить, главное чтоб техника как часы работала. Бронежилет, опять же, твой у меня есть. Я его носить буду. К тому же, когда я на восток улетал, у тебя какие-то там предчувствия были. А сейчас их нет. Ведь нет же? — размеренным тихим голосом, поглаживая супругу по голове, я старался ее успокоить, но Полина как-то сразу сама взяла себя в руки.

— Нет. Нет предчувствий, — отстранившись и поправив на плечах платок, строго ответила она. — Петька Милов вон, тоже на войну собрался. Иди, хоть ты ему скажи. Бронь у него, а он ни меня, ни Машку не слушает.

Войдя в избу, я застал немую сцену. Петр Милов в картузе, в сапогах, с решительным видом стоял ко мне лицом, а Маша загораживала собой подступы к двери.

— Что, Петька, подраться руки чешутся? — подшутил я над ним, чтобы разрядить обстановку. — Сидор-то брось. Раздевайся. Никуда ты не пойдешь. Я только что из военкомата, там от таких как ты забронированных добровольцев отбою нет. Хорошие люди, наши, советские, из лучших побуждений. Но только делу мешают и задерживают отправку мобилизованных в войска. Военкоматовским сейчас не до вас, они народ в новый корпус, которого в плане не было, переприписывают. Или ты хочешь все-таки повредить делу мобилизации? Давай-давай, раздевайся.

— Ладно… — процедил Милов сквозь зубы, — значит, завтра пойду.

— Нет, завтра ты пойдешь в свою лабораторию и будешь ею заведовать, как и положено в мирное время.

— Что ж, мне под юбкой сидеть, когда весь народ воюет?!! — взбеленился Петька, присевший на сундук скинуть сапоги, и вскочил, как был, в размотавшихся портянках.

— Зачем? Вот ты завлаб электросварки в своем институте. Кто-то эту работу должен делать, если ты уйдешь? А то, если забронированных в окопы послать, то кто будет танки, пушки, снаряды, патроны делать? Без оружия много не навоюешь. Отсюда твоя задача — найти себе достойную замену. Вот научишь жену свою Марию всему, что сам знаешь, передашь ей все наработки, вот тогда милости просим в войска. Ты ведь после института капитан запаса? Вот, дадут тебе роту, может, батальон. Ты ж, конечно, знаешь, как батальоном командовать? Сколько там у тебя в общей сложности времени на военные сборы за всю учебу ушло? Месяц? Вот и пойми, что сейчас из тебя ротный или комбат, как из фекалий пуля. Сам пропадешь и бойцов своих погубишь. Зато, пока Машу будешь сварке учить, будет у тебя время военным самообразованием и тренировками заняться. Так что, брат, бежать вперед собственного визга в военкомат тебе не надо. Война — дело серьезное. Суеты не любит.

— А ты? — набычившись, с вызовом спросил меня Петр.

— А я, дорогой мой друг и товарищ, теперь военный инженер. Моя забота — исправное состояние техники и ее ремонт. Как раз по специальности. В полководцы я не лезу. А на гражданке для меня дела, сам знаешь, не нашлось. Вот так. А теперь давай-ка стол вынесем во двор. Посидим все вместе, а то когда еще получится… Баньку истопим…

Да, этот тихий, теплый майский вечер мне запомнился надолго. Женщины организовали шикарный ужин, не жалея любых своих продуктовых запасов. Я даже сперва испугался, что крепкая крестьянская мебель не выдержит и ножки подломятся от обилия выставленных чугунков и сковородок, глиняных горшков и мисок с разносолами да большой бутыли с крепким домашним самогоном. Пили, однако, немного, больше ели, а еще больше разговаривали. Неугомонные детишки, выкатившись колобками из-за стола, тут же устроили рядом возню, но не убежали, как обычно, играть на улицу, понимая, что еще, может, не скоро вновь увидят отца и дядьку. А потом мы с Петром парились, то раскаляя тела на полках, то охлаждая их пивом в предбаннике. Исхлестанный березовым веником, чистый до скрипа, я сам уложил детей. Они спали в верхней избе, вместе с Миловыми, там, где попросторней и нет земляных стен. И была у меня короткая майская ночь, такая, что не выспаться.

Мобилизация была объявлена в воскресенье 21 мая. Завод ЗИЛ, выпускающий со своих конвейеров по 300–350 грузовиков в сутки, свою продукцию в выходные дни не отправлял. Поэтому на площадке скопилось больше тысячи машин всех моделей, включая сюда же три десятка гусеничных тягачей ЗИЛ-5Т и семьдесят с лишним броневиков БА-11. И все они должны были отправиться в 5-й ТК. Гусеничная техника, ради экономии ресурса и сбережения дорог по железке, а колесная — своим ходом. Конечно, для укомплектования корпуса этого недостаточно. В нем по штату должно состоять шесть тысяч автомашин из которых треть — тяжелые ЗИЛы. К тому же большинство из мобилизуемых грузовиков были обычными гражданскими, а не военными вездеходами. Тем не менее, только окинув по прибытии на сборный пункт взглядом все хозяйство, я почувствовал, как оно велико. Такое автостадо одной колонной не построишь, надо делить. Иначе поломки или пробитые колеса могут застопорить движение напрочь.

Еще большее впечатление произвела даже не толпа, а море народа, уже пришедшего на сбор, несмотря на ранний час. И это были далеко не все! В горвоенкомате, чтобы избежать неразберихи, разнесли время отправки с шести до четырнадцати часов. Пока что здесь были только жители ближайших окрестностей, а призванные из других районов города Москвы должны были подойти позже. 5-й танковый корпус комплектовался потенциально лучшим личным составом, цветом пролетариата столицы СССР, выпускниками московских ВУЗов и техникумов, в званиях капитанов и лейтенантов соответственно. Бойцы и младшие командиры все имели за плечами срочную службу в РККА, а вот от лейтенанта и выше, в основном, кроме произведенных в следующее звание при увольнении старшин, только военные сборы во время учебы. Майоров же, полковников и им равных, за исключением медиков, не было вовсе. Один я здесь такой красивый в комбриговском ранге.

Несмотря на всю неразбериху вчерашнего дня, сегодня машина мобилизации работала четко. У больших плакатов, на которых вывешивались номера маршевых рот, собирались будущие бойцы и командиры, разбивались по подразделениям и уже строем шли получать свои машины. Сто восемьдесят человек и шесть грузовиков на роту при капитане и трех лейтенантах. После этого отгоняли грузовики к причалу, где стояла баржа с лесом и самостоятельно оборудовали транспорт лавками. Роты по пять сводились в колонны, которым придавались по два БА-11, головной и замыкающий. Конечно, это делалось не для охраны, а для связи и управления, благо в Москве не имелось недостатка в людях, способных разобраться в радиостанциях разведывательных машин. Е сли бы в колонне поломалась бы машина, или пробила колесо, или остановилась бы по иным причинам, замыкающий броневик по радио сообщил бы командиру об этом и тот остановил бы всю колонну для помощи. Таким образом, весь остальной эшелон мог двигаться независимо, а невезучие одиночки не бросались на трассе.