Длинные руки нейтралитета (СИ) - Переяславцев Алексей - Страница 22

  Через полминуты англичанин чуть заметно улыбнулся. Ну, конечно! У русских просто нет возможности построить здесь и сейчас корабль того же типа. Потому-то капитану приказано не рисковать понапрасну. Разумное решение.

  То, что произошло в лагере войск коалиции утром, было следствием совпадения нескольких факторов. Первым из них было простое человеческое любопытство доктора Джейсона Букера. Молодой врач еще не утратил стремления к новым знаниям, привитое ему в Лидском университете, а некоторые из убитых французских кавалеристов выглядели необычно. Вторым фактором была по-зимнему холодная погода: тела погибших разлагались с намного меньшей скоростью, чем это случилось бы летом. Третьим была занятость начальства, которое в ответ на просьбу разрешить небольшое исследование раздраженно велело не путаться под ногами, когда и без того дел полно.

  Доктор добросовестно освидетельствовал останки кавалеристов. Результаты были неожиданными.

  На четырех трупах сгорела одежда, досталось и кожным покровам. Доктор посчитал, что обширные ожоги и стали причиной смерти. По крайней мере, он твердо знал, что выжить с такими невозможно.

  Еще два десятка погибли от пулевых ранений. Ну, для военного врача эта причина смерти была обычнейшей. Доктор не поленился и извлек целых пять пуль. Ему показался странным столь малый калибр русских ружей, но ранения оказались смертельными, тут ошибиться было нельзя. Мысленно английский врач особо отметил, что пулевые раны оказались не очень аккуратно перевязанными - впрочем, это не помогло пострадавшим выжить. Оказанная кем-то помощь, видимо, остановила наружное кровотечение, но ничего не сделала (и не могла сделать) с внутренним. Врач, хоть и не был боевым офицером, отметил меткость стрельбы: не было ни одного тела, не получившего пули в грудь или в живот.

  Пятерых кавалеристов буквально разорвало. Вот тут мистер Букер оказался в затруднении. Причиной могло стать попадание целого ядра или крупного осколка - а последние в телах найти не удалось. Но с аналогичными ранами врач, разумеется, сталкивался.

  Еще трое с очевидностью погибли от удушья, а уж ему-то было совершенно неоткуда взяться. Но доктор по некотором размышлении признал, что коль скоро что-то горело (а иначе откуда ожоги?), то гибель от невозможности дышать, как это бывает при пожарах, может показаться ожидаемой.

  Оставшиеся сорок пять человек представляли собой загадку. Примерно половина из них была жестоко контужена. Перед смертью у них шла кровь из носа, глаз и ушей. Причины смерти остальных мистер Букер установить не смог. Он предполагал, что они, попав под действие сильных взрывов, погибли от их ударного действия, но доказательств не было.

  Без сомнений, англичанин был в высшей степени добросовестным медиком. Он аккуратно заполнил все протоколы. Они, разумеется, попали в специальный сундук для медицинских документов. Честолюбивый врач думал о статье, которая вполне бы могла пойти, скажем, в ежегодный сборник трудов медицинского факультета Лидского университета.

  Свежий капитан второго ранга и обладатель Владимира четвертой степени зашел к Нахимову за приказом, согласно которому командир батареи получал полную свободу рук. Возле приемной Семаков наткнулся на писаря Синякова. Тот как раз выходил из адмиральского кабинета со стопкой бумаг. Лицо однорукого унтера было настолько ужасно, что могло испугать любого офицера российского флота, когда-либо служившего под началом Павла Степановича.

  - Братец, что такое случилось? Адмирал здоров ли?

  Будь у ветерана вторая рука, он бы ей махнул в расстроенных чувствах.

  - Приказ главнокомандующего мне отдали переписать. Ей-богу, ваше благородие, уж лучше бы какая хвороба.

  Слова прозвучали почти кощунственно, но командир 'Морского дракона' сразу догадался, что новости не из разряда ординарных.

  - Да говори; чего уж там, все равно я узнаю. Поди, на всех кораблях велено зачитать?

  Последовала нехорошая пауза.

  - Приказано линейные корабли затопить по списку, чтоб неприятель не прорвался в Севастопольскую бухту. Армия отступает, а нам... отстаивать придется.

  Тяжкий вздох. Рот немолодого унтера скривился, но тот превозмог себя и добавил:

  - Поздравляю, ваше благородие, повышением в чине. Но только Христом-богом прошу, не ходите к Пал Степанычу. Там уж в бухте Владим Лексеич... того... командует.

  Понять такую совершенно не унтерскую деликатность Семаков мог - но решил, что может найти нужные слова для адмирала.

  Войдя, кавторанг тут же пожалел о собственной бездумной храбрости. Лицо Нахимова было черным от горя и гнева. Сухим бесстрастным голосом он произнес:

  - Приказ, что вы запросили, готов. Вот он.

  Не было сказано вслух, но прямо чувствовалось дополнение: 'И убирайтесь отсюда к разэтакой матери'.

  Надо было что-то сказать. Младший по званию встал по стойке 'смирно'.

  - Ваше превосходительство, экипаж 'Морского дракона' сделает все, что в силах человеческих, чтобы Севастополь устоял.

  Пауза. Сглотнув, Семаков добавил:

  - Кроме того, мы сделаем то, что за пределами человеческих возможностей. Честь имею!

  В глазах адмирала блеснула короткая живая искорка - и тут же погасла. Чуть заметным жестом он велел посетителю удалиться.

  Выйдя на воздух, Семаков позволил себе облегчение чувств большим боцманским загибом. Он знал эти корабли. Мало того: он знал большую часть служивших там офицеров. Он мысленно представил себе - а что, если бы пришел приказ уничтожить 'Морского дракона'? И ведь не выполнить нельзя! От такой мысли на душе стало еще гаже.

  Но сразу же после этого началась привычная работа: анализ. Линейные корабли - допустим, но ведь остаются еще пароходофрегаты, да и парусники поменьше тоже. Нет, еще не все потеряно.

  В это же время матросы с 'Морского дракона', отряженные на сухопутную позицию, были чрезвычайно заняты. Они под руководством мичмана Шёберга собирали и устанавливали гранатометы. Не обошлось, разумеется, без подначек со стороны соседей-артиллеристов.

  - Что ж за перекладина на пушке? Портки сушить, что ль?

  - Ну и орудие у вас, с этаким тоненьким стволом. Воробьев пугать - так в самый раз.

  Артиллеристы с 'Морского дракона' небрежно и лениво отругивались. У них были основания для вальяжного поведения: любовно надраенные кресты, сиявшие на неярком зимнем солнце.

  - И воробья можем напужать, но вот беда: в открытом море такие не водятся. Вот и приходится вражеские корабли топить. И не орудия это - гранатометы. Гранатами, стал-быть, охаживаем.

  Насмешник чуть сбавил градус напора: