Невеста Перуна (СИ) - Ладица Наталья - Страница 24

-С чем пожаловал, боярин, в столь поздний час, - ровным голосом спросила Ефанда.

-Прости, княгиня, - беря себя в руки, проговорил Вадим. - Я с дурными вестями. Стало известно, что по дороге в Ладогу твой муж был убит вместе со своей дружиной. Лишь одному человеку удалось избежать общей участи. Весь израненный, недавно он постучался в ворота и умер на моих руках.

-Очень вовремя, не правда ли, - холодно осведомилась княгиня. - Уж не твоими ли стараниями, боярин, погиб мой муж? Да и с чего ты взял, что Рюрик мёртв? Или ты видел его тело?

-Нет, но...

-Вот и не хорони его прежде смерти. А теперь все вон из моих покоев.

Вадим почувствовал, как гнев подымается в его груди. Невероятным усилием подавив его, боярин заговорил вновь:

-В тебе говорит горе, княгиня, но, к сожалению, должен сказать, что и ты в опасности. Нынче ночью Рюрика убили навьи, и тот человек говорил, что в опасности вся семья князя. Он-де прогневил какого-то колдуна, и тот поклялся уничтожить всех живущих ныне Белых Соколов[1].

 -И чем же ты можешь помочь нам?

-Моя стража день и ночь будет охранять тебя, Аскольда и Любаву. Когда опасность минует и мы поймаем колдуна, ты будешь свободна.

-Благодарю за заботу, но у нас уже есть охрана, - Ефанда повела глазами на Дубыню и Доброгневу. - А с колдуном я, если ты помнишь, и сама в силах справиться. Только сдаётся мне, что это ты, БОЯРИН, своего князя пытаешься со свету сжить и место его занять - и на престоле новгородском, и на моём ложе. Так ли?

-Как же так, братец, - подала голос Доброгнева. - Ведь ты князю роту на верность давал. Не уж-то слову своему не хозяин боле?

Вадим побагровел от гнева, жилы на шеё у него вздулись, руки помимо воли сжались в кулаки.

-Молчи, девка глупая, о том, в чём не смыслишь! - рыкнул боярин на сестру. - Или забыла, с кем разговоры ведёшь?

-Да что ты с ними байки травишь? - подал из-за спины Вадима голос один из его гридней. - Взять баб и пащенка под стражу, и дело с концом.

Не долго думая, парень вытащил из ножен меч и ленивой походкой направился к Ефанде. В тот же миг свистнула стрела и воткнулась гридню прямо в горло. Тот схватился за древко стрелы, будто пытаясь вытащить её из собственного тела, захрипел и повалился на пол. Доброгнева, не дрогнув лицом, тут же бросила на тетиву новую стрелу.

-Ах ты, дрянь! - громко крикнул родной брат убитого парня и рванулся к девушке, но тут же упал как подкошенный. Из груди его торчал нож Дубыни. Остальные гридни возмущенно зашумели и качнулись вперёд.

-Стоять! - зычно крикнул Вадим. - Если хоть кто из вас причинит вред женщинам или девочке - живо на кол посажу. Понятно?

Воины в нерешительности застыли в дверях. Вдруг из темноты, от окна послышалось пение. Боярин побледнел, узнав голос Ольги. Распахнув настежь окно, глядя куда-то в небо, девушка-ведунья завела странную песню без слов, одним голосом выводя мелодию. Песня будто заворожила всех, опутала тонкой, искрящейся паутиной, не позволяя шевельнуть ни рукой, ни ногой. Но вскоре песня изменилась. Она будто звала кого-то, молила о помощи. Лоб Вадима покрылся холодной испариной, когда он понял, КОГО невеста Перуна могла позвать на помощь. Однако время шло, ничего не меняя вокруг, оцепенение стало потихоньку спадать. Перун и не думал мчаться на выручку возлюбленной. Боярин с облегчением расхохотался.

- Глупая ты девка, - весело выкрикнул он. - Никто не придёт вас спасать. Перун? Да он уж холодом близкой зимы скован.

Вдруг звонкий перебор струн взрезал тишину ночи. Соловей выступил из тьмы, сверкая белой одеждой и развеивая холод ночи. Тёмные волосы, перехваченные на лбу тесьмой, сияющие неземным светом глаза, горделивая осанка - сейчас он казался даже красивым. Что значат внешние недостатки по сравнению с красой души и верой в свою силу? Песня Ольги, получившая столь неожиданную поддержку, зазвучала с новой силой, но теперь в неё вплёлся ещё один голос - высокий, сильный, чистый. Это была та самая песня, что Соловей пел на том давнем пиру, только придя в Новгород. Но теперь она была ещё прекрасней.

Далеко-далеко на востоке небо прорезала первая зарница.

Вадим был в ужасе. Мало того, что он и его люди вновь оказались беспомощны, обездвижены, так ещё и Перун, вопреки обещаниям Морены, отозвался-таки на призыв, ответил и мчит теперь на выручку. Вот молния расцветила небо чуть ближе, потом ещё ближе. Уж слышны стали и громовые раскаты. В страхе глядя на полыхающее небо, одной лишь силой воли преодолевая оцепенение, ценой воистину богатырских усилий боярин дотянулся-таки до поясного ножа, потянул его из ножен.

Гусли отчаянно вскрикнули, будто от боли, и замолчали. Соловей безмолвно осел на пол. Из груди его, прямо против того места, где у человека находится сердце, торчал нож. Стекленеющие глаза отрока уставились в потолок. Любава, тихонько всхлипнув, спрятала личико, уткнувшись в плечо побледневшего Аскольда. Почти сразу небо отозвалось огненным всполохом - совсем близким, а оттого ещё более страшным. В тот же миг навеянное оцепенение спало с людей.

-Держите их, не дайте уйти! - закричал боярин, но было поздно. Сильнейший порыв ветра ворвался в ложницу и опрокинул светец, погасив огонь.

-Огня! - завопил Вадим. - Быстрее огня!

Но, когда внесли огонь, боярин буквально зарыдал от бессилия: ложница была пуста. Ни княгини, ни её спутников, ни даже мёртного Соловья в ней не было.

...В ту же ночь, ближе к рассвету, в Новгород ворвались навьи и прочая нежить. Те дома, которые оказались недостаточно защищёнными, тут же были уничтожены. Застигнутые врасплох горожане погибали прямо на своих ложах. Рюрикова дружина и верные ему бояре, оставшаяся в городе, были перебиты все до последнего человека.

Всё смешалось: небо и земля, сон и явь, боги и люди. В сизых тучах, клубящихся кругом, узнавались очертания огромной колесницы. Ветер свистел в ушах, угадывалось ощущение быстрой езды. Ольга уверенно правила гигантскими тучами-лошадьми. Ефанда переняла из рук Аскольда свою дочку, крепко прижала к себе и стала шептать на ушко испуганной девочке ободряющие слова.

- А где Соловей? - вдруг спросила Любава.

Мать смущённо замялась, но Ольга, услышав вопрос племянницы, ободряюще улыбнулась:

- Перун его забрал, милая.

- Сам Перун?

Глазёнки Любушки заблестели восторженно и недоверчиво одновременно.

- Конечно, - уверенно ответила ведунья. - Мне ли не знать? Ему, понимаешь ли, очень не хватает таких вот умелых гусляров.

Девочка, сразу поверив, радостно заулыбалась. Ефанда же украдкой горестно вздохнула. Нет, она не станет опровергать слова сестры, дабы не огорчать дочурку, но мысль о том, что тело маленького музыканта пришлось оставить на поругание, бередило душу.

- Не грусти, княгинюшка, - ласково пробасил над ухом Дубыня. - Ты лучше сердце послушай. Оно знает истину.

Ефанда прислушалась к себе и с удивлением поняла: они правы. Не было на сердце горечи утраты, лишь грусть от расставания. Будто не умер Соловушка, а всего лишь ушёл. И радость за него - в доброе место попал теперь паренёк.

Доброгнева, о чём-то задумавшись, стояла, закусив губу и ни на что не обращая внимание.

-Дубыня, как мыслишь, твоя матушка будет рада принять нас в столь поздний час? - весело спросила Ольга, оборачиваясь через плечо.

-А то как же! - в тон ей ответил воевода. - Она хозяйка гостеприимная, а уж княгиню с семьёй за честь почтит принять.

-А куда мы едем? - робко подал голос Аскольд.

-К Ладоге, - коротко ответила Доброгнева, прекрасно знавшая, где живёт мать Дубыни.

-К ней, - согласился воевода. - Если только ты, юноша, обещаешь не смотреть на девицу столь пылко, как смотришь сейчас, а не то у моей бедной матушки дом воспламениться.

Даже в неверном лунном свете было видно, как у мальчишки покраснели уши. Все давно знали о тайной влюблённости Аскольда в молодую боярышню. Дубыня часто не зло подтрунивал над мальчишкой, но тот, глубоко уважая воеводу, ни капли не обижался. Ну, если только совсем чуть-чуть. Вот и сейчас парнишка лишь кисло улыбнулся да стрельнул глазами на Доброгневу, но та, погружённая в свои мысли, даже не заметила его взгляда. Дубыня ободряюще хлопнул Аскольда по плечу: