Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна? (СИ) - Гуревич Рахиль - Страница 49

История с этим пятнистым (на лицо ужасным- полым внутри - так я называл я его про себя), выбила из меня все мозги. Я реально забыл о Гришане.

− Гришаня! - я бы никогда раньше так не стал ему говорить, но я был рад. Всё-таки тогда на футбольном поле он пропал. И я хотел выяснить, что произошло, куда он тогда спрятался. На фокусника совсем он не был похож.

− Ты куда пропал-то тогда?

− Домой пошёл, − улыбается, видно: рад мне взаимно. - А я тоже тебя первого сентября не признал; смотрю: ты-не ты. Пиджак у тебя.

− Угу. Сам заработал.

− Везёт. А мне мама фрак всё купить мечтает. Хорошо, что я толстый и мне так просто не купишь, как тебе. А то бы на концерте в музыкалке хвостатым ходил.

− В смысле?

− У фрака хвост, − Катюша смеялась.

Гришаня был разговорчив, совсем не пришибленный как раньше.

− Гриш! А чего это я тебя в школе не видел?

− Да прям. Ты не замечал просто. Смотришь сквозь меня.

Неужели? Может я и Лёху с Владом тоже не замечал? Но Дэна-то я везде замечал, даже в конце раздевалки, в конце коридора.

− А...ааа. Это я устаю, Гришань. Я ж у Босхана теперь в секции.

− Бегаешь? Чё-то не видел тебя.

-- А ты разве ходишь на площадку?

-- Иногда...

Я был поражён. Реал я никого не замечаю вокруг. Что со мной? Кто я? Где я?

− Ну ты − меня, я − тебя. - я не подал виду, что расстроен. - Мы в расчёте. Я бегаю, устаю.

− Везёт.

− Да уж везёт. Еле хожу. Ноги болят.

Мы ещё болтали. Рассказали Гришане о Тифе. К нему она тоже привязалась, тоже его не любила. В общем, Тифа она Лети-лети и есть.

− Ты на площадке не играешь? - спросил он в конце.

− Не, Гришань. В футбик-то не играю, после бега я никакой, иногда зрителем я. Ты меня не видел?

Гриша посмотрел на меня каким-то странным взглядом и сказал:

− Если что, я там по-прежнему, вечерами.

− В общем, увидимся, − я пожал Гришане руку. Совсем я уже того, дошёл до ручки и до ножки: стал так радоваться разным жирдяям...

Мы шли с Катюшей из школы. Мы всё время из школы вместе ходили. Получалось, что она меня как бы провожает. Ей же было дальше, у моего дома мы прощались, и я шёл домой. Её это устраивало, по-моему. Сейчас я болтал с Катюшей и мучительно соображал: как же так - Гришаня на площадке, Гришаня в школе, а я его не видел, смотрел сквозь. Может, мне пора к врачу бошку лечить? Гришаня на хоккейной коробке пропадает, мужик под пятнистым костюмом - полый, бестелесый... Тоска, короче...

Дома, собираясь на тренировку, я понял, что просто перестал смотреть по сторонам, ушёл в себя. Довольный, что логический порядок поступков восстановлен, я положил в рюкзак утеплённый костюм, заварил в термос крепкий чай с витамином . Если Гришаня будет на площадке, я с ним поболтаю после тренировки.

Вообще бег - удобный вид спорта. Никаких тебе залов и паркетов, никаких тебе платных занятий. В парк - и бегай. Ну, конечно Босхан мне там замечания поделал в сентябре, чуть мозг не вынес. Он объяснил: если человек бежит, то бежит, а если не бежит, то и не побежит никогда. Всё зависит от генетики. Техника в длинном беге важна, но не особо. В долгом беге важна дыхалка, выносливость. Босхан рассказал: есть люди, которые не могут бегать: кривоногие, косолапые, с плоской стопой. Жирные тоже не бегают. Они сразу потеют и пыхтят. Это физрук не говорил, я сам по жизни замечал. А есть люди, которые летят по дорожке, это называется генетика. Я оказался из тех, которые могут летать по дорожке, но надо над техникой работать, потому что, если я уставал, то ноги реал отказывали, я опускался на всю стопу, и даже иногда шаркал, как дед. Босхан говорил, что это самое сложное: заставить себя бежать, когда совсем не бежится.

Я оттренировался. Переоделся. В футбик ещё гоняли. Но всё какие-то незнакомые. Дэна не было. А то он прям не вылезал с этой площадки в сентябре, всячески меня провоцировал, наверное. Но мне в сентябре после бега всё было вообще никак, лишь бы домой добрести. В общем, гоняли какие-то мелкие на коробке, пинали мячик тупо. На лавке никого не было. Вообще было пустынно на площадке. Но не успел я взгромоздиться на дежурную лавку, не успел я выпить даже полтермоса, как появился Гришаня.

− Тоскуешь? - так и спросил. Неужели так заметно?

− Норм. Устал просто.

− Тебе бы мою маму, чтоб не тосковал. Как на каторге в этой музыкалке.

− Ну с мамой мне повезло без вопросов, − отвечаю. − Она сама в музыкалке училась, говорит, что сама так намучилась, что врагу не пожелает.

− О! - Гришаня поднял палец и плюхнулся на лавку, бросив папку на колени. Это был совсем другой Гришаня. Не такой забитый, как раньше. Он стар раскованный. Казалось, что мы поменялись ролями. Я теперь пришибленный и всего боюсь, а он - меня направляет, затевает разговор. -

-- О! А моя мама в музыкалке не училась. Ника карму отрабатывала, теперь я. Ну как ты вообще-то?

Я начал быстро-быстро соображать, что ответить. Принял независимый расслабленный вид и сказал:

− Да норм. С девушкой, вот, гуляю.

− Э-эх, − вздохнул Гриша. - Завидую. А я даже и не мечтаю.

Я рассказал, как всё лето учил английский. И теперь у меня в мозгу вдруг всплывают какие-то звуки и слова. Не помню, что значат, просто звуки. Гришаня поведал, что летом ему пианино на дачу перевезли. Тётя подарила ему цифровое, то есть электрическое.

− И лампочки мигают по клавишам, подсказывают, что нажимать, − рассказывал Гришаня.

Солнце, по законам разных галилеев, не стояло на месте, двигалось, садилось, клонилось, короче, к закату.

Гришаня всё грузил:

− Дрессировка. До автоматизма всё доводится, пьески эти, этюды... Слушай! - Гриша вдруг как будто вспомнил о чём-то: -- Слушай! Артём!

− Что? - я напрягся. Я почувствовал: всё, сейчас он меня чем-нить загрузит до краёв и вся моя поведенческая логика опять станет пшиком.

− Ты же видел ходока?

− Какого ходока?

− Мне сказали.

− Кто сказал?

− Ника.

− Какая Ника? Из нашей школы.

− Из Плывунов. Она моя сестра. Она умерла.

− ??? - если бы я пил, как папанины друзья, я решил, что напился до белой горячки. Но дело в том, что я не пил. Меня это не втыкало. «Стоп!» − сказал я себе. После слов Архитектора, что пятнистый пришёл к себе на могилу, слова о почившей сестре, с которой общается Гришаня в плывунах, не должны меня уже шокировать.

Гришаня тем временем уверенно, с нажимом сказал:

− Ты видел ходока. Не знаешь, куда он пропал?

На площадке темнело. Редкие мамашки уводили своих детей. По площадке прогуливались девчонка под руку с мужиком, видно отцом, солнце бликовало в его очках. У девчонки была неуклюжая походка, казалось, что она прихрамывала, хотя не была хромой - может, ногу натёрла? Катюша вечно в туфлях ногу натирала... Девчонка была невысокая, круглолицая, как и моя мама. Необычная, я обратил на неё вниманиеещё когда Гришаня не подтянулся. Они погуляли с мужиком, попрохаживались туда-сюда и сели на лавку, дальнюю от нас. Но боковым зрением я их видел, не терял из виду.

Я стал вспоминать, где я видел этого мужика. И вспомнил. Я видел его в магазине, когда покупал чайник. Мужик в тот «исторический» момент с кем-то ругался. Принесли магнитолу и уверяли его, что она бракованная, не читает диски. А он уверял обратное. Ну понятно, ему продать надо... я хотел это всё Грише рассказать. И тут увидел, что мужик смотрит на меня со своей лавки.

-- Так куда ходок пропал?

− Что? - сказал я. - Кто пропал?

− Понимаешь: я не видел ходока. Я же на дачу уезжал. Ты не можешь мне его описать. Это очень важно.

− Да кого? - я не мог понять, что Грише от меня надо.

На моё счастье с хоккейной коробки вышла девчонка. Она шла в нашу сторону. Одета была странно. Жилетка стёганая, кофта белая под жилеткой, и джинсы, какие сейчас не носят. В моём детстве такие джинсы все тётки носили. Голый живот у девчонки, пупок напоказ из-под короткой кофты. А по бокам у девчонки жилетка бока прикрывает, не застёгнута жилетка. Хотя реал холодно на улице. Девчонка была симпатичная, но бледная, как будто не из нашей местности, а откуда-нибудь с севера. Она еле-еле улыбалась. Как Джоконда, приблизительно такая же загадочная улыбка. У нас танец такой был в «Тип-топе», назывался «Вернисаж». И там девчонка, такая, рассматривает картину, а хулиган, такой, её копирует, а его друзья со смеха покатываются, а подруги девчонки с шайкой начинают выяснять отношения. И приходит бабка-надсмотрщица, её обычно кто-нибудь из мелких играл, самый по росту маленький, и свистит в свисток... Самое главное забыл. На экране был интерактив - с компа проецировалась «Джоконда» Леонардо да Винчи. И я улыбку Джоконды запомнил хорошо. У девчонки была точь-в-точь такая же улыбка. Я обернулся, продавец и его дочка тоже смотрели на эту девчонку в жилетке.