Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна? (СИ) - Гуревич Рахиль - Страница 54

− Но вы же сказали они проводят кого-то, проводники?

− Проводят. Но это всё родня умерших, а не абы кто. Плывуны тоской этой родни подпитываются, им надо хоть как-то их отблагодарить. Меня, вот, король оберегать обещал, а их в Плывуны пускают. Но не пачками конечно. Единичные случаи... А этот пятнистый твой - первый во плоти явился оттуда. Его больше нет этого пятнистого, он опять вернулся жить. Вторая у него жизнь, − архитектор хмыкнул. - Как в компьютерной игре.

− Переродился что ли? − всё внутри у меня замерло, похолодело, а сердце заныло. Впервые в жизни заныло! От испуга!

− Нет. Не переродился. Второго рождения никакого не было. Но вторая жизнь есть. Насколько я понимаю, он переселился сейчас в чужое тело.

Катюша смотрела на архитектора во все глаза. Это были уже не блюдца, а целые тарелки. Она перекрестилась. Архитектор махнул рукой:

− А! Крестись-не крестись. Не поможет это. Тут в другом дело. Это не дьявольщина никакая. Это совсем другое. Я ж говорю: мы живём в новом времени, после конца света. И город наш совсем другой. То ли ещё будет.

− То есть покойники расхаживают по городу?-мне было не смешно, я попытался усмехнуться.

− Да в том-то и дело, что он не покойником ходил, не трупом, а некой энергетической сущностью. Вот как я это понимаю - архитектор подмигнул по-мальчишески Катюше. − Из геометрии вы знаете, что параллельные прямые не пересекаются.

Я поморщился, вспомнил Тифу, слегка приуныл.

− Ну да. Не пересекаются. - Катюша хорошо секла в математике, но Тифа ей грозилась поставить в триместре «три». Тифа на весь класс орала:

− Всем выведу тройбаны! Все будете, как Щегольков.

И я радовался, что «три», мне ж главное, что не «два».

− Это в евклидовой геометрии не пересекаются, а по геометрии Лобачевского они очень даже пересекаются. Пересекутся где-то в бездне и опять пошли почти параллельно, только местами поменялись.

− Ничего не понимаю. Тогда это уже пересекающиеся прямые.

− Да и не надо вам понимать. Вы просто примите к сведению - в какой-то момент плывуны пересеклись с загробным миром, разбежались и теперь враждуют. Повторюсь: это моя версия! А потом в наш мир они уже пробивали пучками энергию. Не поняли ничего?

− Неа. - я, правда, ничего не понял. Уверен, что и Катюша.

− Ну «Пикник на обочине» слышал такое название?

− Неа.

− Ну «Сталкер» знаешь?

− Знаю. Игра.

− Ну вот. Она по роману. По «Пикнику на обочине». Там завязка такая. Какие-то ирреальные силы пробили космическое пространство, обстреляли Землю - на ней появились зоны.

− А! И Плывуны нас так обстреляли?

− Нет. Плывуны не так. Они пучком изнутри пространства бьют, а не из космоса, не из Вселенной. У них свёрнутое пространство, но они пробивают себе выходы.

− То есть те - снаружи били, а эти - изнутри?

− Верно. Но это не значит, что Плывунов нет снаружи. В «Пикнике» точки, пробоины, были случайными. А Плывуны умнее. Я уверен, что они выбирают участки Земли. Чем они руководствовались, я пока до конца тоже не понял. Совершенно точно, что им нужна вода. Но климат у нас сухой, хоть и река недалеко, да и море в принципе не за горами. Думаю всё-таки выбирали по этому признаку. Но и ещё по какому-то.

− Так они что? Плавают там у себя? - спросила Катюша.

− Не уверен. Совсем, думаю, не плавают. Просто им легче пробиваться в наш мир через плывуны. Плывун же может дрейфовать, изменяться. А они развиваются, они изменяются, всё время совершенствуются, наверное, и своё пространство меняют, и выходы тоже варьируют... Но в общем, я сам до конца ничего не понимаю. Это так мои догадки, версии. Но в переходном состоянии до плывуна я бы дотронуться не рискнул.

− А почему не рискнули?

− Да мало ли что. Всё-таки невиданный эксперимент, если не считать конечно разные сказки, фольклор. Мало ли что. Они же аккумулируют тоску. Направили её на своего ходока, тратят всю собранную энергию на него. А тут ты касаешься.

− Но не только я. И кассирша в супермаркете бумажник у него клала-брала, в карман совала, и окружающие люди его толкнуть могли...

− Так неизвестно, как они себя сейчас чувствуют. Может, тоже как ты заболели.

− А я заболел?

− А ты как думаешь, как себя ощущаешь?

− Я здоров! - и в этот момент я почувствовал, что реально могу умереть. Что этого, может, совсем недолго ждать.

− Ну дай бог, дай бог, − с напускным безразличием сказал архитектор, внимательно посмотрев мне в глаза. − Уверен, плывуны после выхода своего «в народ» очень ослабли. В общем, ребята, это всё что-то совершенно новое. Это вам разгадывать, не мне. Я-то что... − архитектор махнул рукой и вдруг уставился куда-то в даль, поспешно вынул из кармана очки, напялил их, чертыхнулся («Чёрт! Эти для близи!»), убрал первые очки, достал из другого кармана вторые, надел, уставился. Мы тоже повернулись. По дороге ковыляла та старуха с носом.

− О! Вот это тоже что-то неизведанное, не знаю что и как объяснить? Много загадок. Много непонятного.

− Да мы с этой женщиной в маршрутке ехали.

− В маршрутке? С ней? Так я и знал. Поздравляю, Тёма!

− С чем? - я опешил.

− Раз с этой старухой, значит, плывуны тебя взяли под своё покровительство. Это точно.

− Зачем?

− Охраняют. Боятся, что другие тебя перехватят.

− Кто другие?

− Другие - это наши, − архитектор потопал о землю. - Кладбищенские.

− Так. Час от часу не легче.

− Я скажу тебе, на всякий случай. Говорят, что некоторые городские маршрутки идут не совсем по привычному маршруту. Понимаешь?

− Нет. Все по маршруту ходят.

− Если бы, Тёма, если бы. Случается разное, разное... Иной раз сядешь в маршрутку, а окажешься на конечной станции.

− Так кладбище - и есть конечная.

− Хех, − хмыкнул архитектор. - Не на той конечной. Прям у них в подземелье. Эти -- только в подземелье.

− Да кто эти?

− Ну мир покойников. Кладбищенские наши. Иногда туда маршрутки уезжают. Это когда им от кого-то для чего-то заполучить надо.

− Да ну?

− Но с ними легко. У них главный - заметный такой мужик. Ботфорты носит, а если топнет - след остаётся.

− Дьявол, что ли? - спросила Катюша.

− Я такого не говорил. А эта бабуля, сдаётся мне, стражница. Из плывунов. Но может и нет, может просто бабуля. Смотрю, устал ты...

− Фу, − только и сказал я.− Но ведь параллельных миров нету. Это всё сказки. - Я сопротивлялся. Я не хотел ничего этого знать. Меньше знаешь, крепче спишь. Зачем только я пришёл к нему.

− Тёма! Ты не можешь знать, что есть и чего нету. Ты ограничен жизнью в маленьком городе. А есть ещё галактики понимаешь, есть Вселенная. Астрономия. Есть в конце концов физика. А ведь физика во времена Архимеда была синонимом философии.

− Да ну - физика, -- поморщилась Катюша. -- Скорость Ускорение.

− Но есть теория относительности, теоретическая физика. Есть же чёрные дыры, в конце концов.

− Всё. Я догнала. - сказала Катюша. - Эти плывуны как чёрная дыра, да?

− Вполне себе возможно.

− А кладбищенские не как дыра?

− Не-ет. Они нет. - сказал архитектор. - Они всегда были, всегда будут. Врагов у них особенных не было. А теперь - есть. Вот почему мир наш другой.

− Уф. Устал. Не грузите меня ещё и дырами этими. - взмолился я.

− Да никто тебя не грузит, Тём. Плывуны - вроде дыры, но не затягивают, а наоборот выпускают. - улыбнулась Катюша и обратилась к архитектору: − У вас пластыря нет?

− Мазольного?

− Любого. Только не перцового, − рассмеялась Катюша.

Архитектор ушёл в свой сарай, стал чем-то греметь, до нас долетали его слова:

− Да кто б знал. На мой взгляд, и затягивают, и выпускают. Не знаю. Вы молодые. Изучайте, если это реально изучить. А если не реально, а ирреально, то тут только интуиция поможет. Она тоже ирреальна. Это я точно знаю.

− Вообще-то достаточно часто говорят о жизни после смерти. - сказала Катюша, она прохромала к скамейке, сняла ботинок, носок, наклеила жёлтую фигню, а сверху пластырь, улыбнулась архитектору: - Спасибо!