Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна? (СИ) - Гуревич Рахиль - Страница 61

− Правда, − согласился я. А что ещё я мог сказать: Босхан -- добросовестный. Не буду же я говорить, что он с Никой общается и с другими плывунами.

Спал я на удивление глубоко, замечательно просто выспался. И даже горло не болело с утра. Если вдруг у нас ноль и слякоть, и я промокаю, горло побаливает, будто там клоп в горле сидит и покусывает. Вот и тогда после кладбища, когда я с архитектором болтал, тоже промок, и горло болело. А Катюша вообще заболела, слегла недели на две. Я поэтому за партой на контрошке по геометрии один и сидел.

Утром я вспомнил плывуны, и Нику, и эти конструкции без внешних стен, тёмные выходы типа нор; и ощущение спокойствия, даже не так, какое-то удивительное состояние защиты... Я чувствовал, что мне там было хорошо. И решил, не откладывая, поговорить с Гришей.

Я нашёл его на первой же перемене. Это было нетрудно, «бэшки» сидели в кабинете у Тифы. У них был сдвоенный урок. Тифа посмотрела на меня со злостью, но она не поняла, к кому я. Все выходили на перемену, не сидеть же с Тифой ещё и перемену. Пусть она одна на перемене дышит своим геометрическим воздухом.

− Гришаня!

Гриша вздрогнул:

− Тёма! Ты не простыл после вчерашнего?

− Откуда ты знаешь?

− Так я с утра в ленте прочитал.

− Как?

− Написали статью. Будьте осторожны! Прошедшим вечером трое подростков пошли по тонкому льду на новых прудах. Один из подростков провалился. Я сразу понял, что это ты.

− Значит, моя фамилия не написана?

− Нет. Но я понял, что это ты.

− Почему?

− Да потому что я сам по этому льду ходил. Там же плывуны.

− Ну да.

− Ника меня предупредила, что они тебя хотят туда затащить.

− Затащить??

− Не затащить...− замялся Гриша. - Но решили, чтобы ты посетил место дислокации.

− Какой дислокации?

− Да шучу я. Не знаю. Тебе должно быть понятно, почему ты понадобился Плывунам.

− А ты почему понадобился? - я просто так задал ему этот вопрос, по старой привычке отвечать вопросом на вопрос - это защищает, даёт преимущество, можно не отвечать на неприятные вопросы. А все так и норовят задавать неприятные вопросы! Я с Гришаней ночью переболтал, всё знал же. Тем больше меня поразило его откровение:

− Я... − замялся Гриша. - Я же говорил... ты забыл, да? Я - из-за сестры. Я же, - он перешёл на шёпот, − я же, когда сольфеджио долбанное достало, решил себя убить, и ... тогда первый раз попал. - Гриша облегчённо выдохнул: -- Вот это я тебе не говорил.

Заголосила противная электронная мелодия звонка.

− Каменков! - истошный крик Тифы. - Тебя звонок не касается?

Всё. Гришаня попал. Тифа и его теперь начнёт подтравливать. Она же видела, что мы общались.

Я пас Гришаню на всех переменах. Но больше ничего разъясняющего не смог добиться. Да. Он тоже был сначала в сером помещении, да, потом уже стал строить свою комнату. Как это свою? По своему желанию. Что-то типа комнаты отдыха и релаксации. Такая комната и у нас в школе была для мелких, для бешеных перво-третьеклассников. По-моему, Гришаня устал от меня. Но я дождался его и после уроков. Хорошо, что Катюша ещё болела, и я смог пойти с Гришей. Он жил далеко, за центр, на Севере, там же была и музыкалка. Я не знаю, зачем я пошёл с ним. У меня вдруг мелькнула мысль. Промелькнула и исчезла, но я помучился и вспомнил. А что если Катюша всё, что мне поведал архитектор, передаст Дэну? Я как-то связан с плывунами -- это даже мне самому стало теперь очевидно. Я сразу попрощался с Гришаней. Напоследок я поделился совершенно искренне:

− Ты знаешь, Гришань, а там спокойно.

− Ну так. Там - сказка, − улыбнулся Гришаня. Я с удивлением заметил, что и у него, и у Ники - зубы белые и между передними зубами маленькая щель. Мне пришла мысль: а едят ли плывуны. Ну там энергией они питаются, это я уже понял. Чем чаще думаешь о них, тем им лучше. Ну а там, может, напитки какие. Электроник же из папиного любимого фильма мог притвориться, что ест. А они? И потом: спят ли они, чем вообще занимаются. Супермаркетов нет, ТРЦ нет, кино нет. Может они кино как окно в наш мир смотрят...

− Не скучают и не спят, и тебе спать не дадут, спать хочешь-спи у себя, − ответил на мой не заданный вопрос Гришаня.

− Опять мысли читаешь?

− Иногда проблески. Это от меня не зависит. Я не волшебник, и не учусь. Я к тебе тогда и попросился, потому что ночью спать хочется. А так бы я в плывуны попросился, если бы не надо было ночью спать. Я без сна совсем не могу.

− А время там есть?

− По-моему нет. Ты можешь войти к ним, быть хоть сто лет, а вернуться в наш мир ту же точку временного отсчёта.

− Постой! Но ты же с Вероникой пропадал на площадке.

− Угу. И в тот же момент попадал к себе домой. Плывуны - это ещё и бесплатный транспорт. В какое хочешь место из них попадёшь. Но в пределах их резиденции, в пределах города.

− Точняк! - до меня дошло. -- Я провалился на льду и очнулся в той же секунде.

− Ну. Я и говорю. Первый-то раз и я так.

− Что под лёд провалился?

− Не. Не под лёд. Я топиться поехал на реку.

− Да ты что?!

− Угу, − мрачно сказал Гриша. - Плавать-то я до сих пор не умею. Вот и надеялся утонуть. Так с Никой и встретился. Я даже короля видел.

− И я кого-то такого видел.

− Его все видят, кто первый раз. Закон такой. А потом - нет. Потом только через посвящённых.

− Значит, у них повсюду выходы, и на реке тоже... а мне архитектор говорил: всего два.

− Может, в городе два. Чем ближе к водоёмам, тем больше выходов. Но не на море. Море они не любят. Соли боятся.

− Почему?

− Не знаю. Это мне так кажется. На море они ни к кому не приходят.

− Знаешь, Гришань, − я решил поделиться с ним сокровенным. − А мне всё какие-то чужие пространства мерещатся и картинки из жизни знакомых.

Гришаня посмотрел серьёзно:

− Это всё правда, обращай на это внимание.

− Что? Плывуны насылают будущее?

− Не всегда. Сны и без плывунов снятся.

Мы попрощались. Так я узнал, что плывуны везде, где пресная вода, что они не спят. Ну так: они в царстве вечного сна. Фигли им спать-то?..

Я пошёл на тренировку, захватил и коньки - вдруг лёд (Босхан залить его должен был утром) уже застыл. Лёд был. Но Босхан не пустил меня.

− Пусть ещё подморозится.

Я смотрел из-за оградки на практически идеальный лёд. У края коробки были неровности - коробка была чуть с наклоном. Даже на искусственном льду по краю неровности. Босхан утром десятый класс повёл утаптывать снег. А потом уже залил. Радовался как ребёнок. Так по науке лёд и заливается, на утоптанный снег. Босхан аккуратно ступал по ровной глади, изучал каждую трещинку. Лёд искрился, переливался под низким солнцем. Скоро начнёт темнеть... Все наши пришли. И очкастый хомяк, и Лёха с Владом. Пошли бегать. Гололёда не было, снег же шёл. Я отбегал раньше других, меня знобило, и Босхан разрешил мне бегать меньше. Я сел в каморке и листал пожелтевшие брошюры под названием «Методика и техника легкоатлетических видов», «От физкультуры к спорту», «Выше быстрее- наша задача», «Бурение скважин в проблемных грунтах»... Опа! А это что за книженция? Я открыл её. Там были записи на последних пустых страницах «Для заметок». Почерк был неровный, мелкий, ниже - другой, крупный. Дата стояла старая, я тогда мелкий был.

«Впервые вышел в старый мир. Ну и что? Жаль, что так глупо с ним расстался. Босханчик, я тебя люблю и буду любить всегда! Ты - один меня помнишь».

«Как хорошо там, спасибо королю, что забрал меня к себе. Меня такого неумного, но спортивного. Там я могу спокойно делать, серое спокойствие вместо чёрного безвременья - это везение, редкое везение. На стене висят медали, а я вспоминаю Вас, Босхан Канурович. Вы горевали, как никто иной. Не думал, что я был вашим лучшим учеником. Но постараюсь им стать здесь, хотя бы здесь...»

Я понял, что написали Михалин и Лапкин, те плывуны, кто являлся к Босхану. И любовь тут -- глубинное, выстраданное. Поэт, который приезжал выступать к нам в школу, говорил, что любовь - это дар. Я ещё подумал: Катюшу я не очень-то люблю, может, я никого не смогу полюбить... От этих записей мне становилось радостно, я обернулся, хотел припрятать книжицу, взять себе. Но в последний момент передумал, поставил на полку. Пусть Лапкин и Михалин выйдут опять из Плывунов, пусть ещё что-то напишут. Я стал внимательно изучать полувыцветшие фотографии на дощатой стене. Не выцвели только полароидные фото. Кажется, я узнал их, бывших его учеников, попавших в плывуны после смерти... Я стал листать бесплатную газету, которую всегда приносил физруку разносчик. Там объявления в этой газете, разная реклама. Раньше я любил её читать. Всегда там Светочка и Серый пиарились. Реклама же клубов, отдыха. А теперь я те страницы не открывал, читал только новости, даже расписание праздников на Новый год не стал читать - зачем это мне, это в прошлой танцевальной жизни, а теперь у меня жизнь беговая.