Одноглазый Сильвер, страшный разбойник с острова Фельсланда
(Повесть) - Вяли Хейно - Страница 25

Страшный пират снимает шляпу. Жители северо-восточного побережья закладывают Новый Фельсланд. Одноглазый Сильвер находит; что время пришло. В глазах Катрианны танцуют чертики. «Поваляйся, Мику-Пака, поваляйся!» Похищение девицы Кристины. Страшный пират Одноглазый Сильвер переживает потрясение.

Закатав штаны, Одноглазый Сильвер бороздил море. В дополнение к увесистому рюкзаку у него на закорках по очереди ехали то Катрианна, то Мальвина и, как всегда, на полях его пиратской соломенной шляпы красовался попугай Плинт. День был знойный, и море безмолвно, солнце пекло беспощадно. Но где-то в дымке, на горизонте уже собиралась освежающая гроза.

Крупные капли пота скатывались с бровей и бороды Одноглазого Сильвера, и лицо страшного пирата отражало внутреннюю тревогу. Подняв голову, он шел вперед, наперекор палящему солнцу, жаре и душному безветрию. Время от времени он прикладывал к глазам свою подзорную трубу и в ее окулярах заманчиво мерцала цель его путешествия — над морской гладью возвышался остров.

И наконец последний переход остался позади. Под ногами идущих был длинный и узкий, как коса, островерхий каменистый Белокаменный остров. Под ногами Одноглазого Сильвера с глухим шумом катились отшлифованные морем камешки, а его грудь и руки хлестали гигантские кусты морской капусты. Тогда он полез вверх по крутому каменистому валу.

— Господи — хи-хи! — воскликнула Мальвина. Страшный пират вытер тыльной стороной руки лоб и снял с головы попугая вместе со шляпой. Тот не протестовал: даже старина Плинт был потрясен открывшейся отсюда картиной.

Ослепительно-белой крепостной стеной окружал остров мертвый, выгоревший от солнца и ветров, плитняковый вал, скрывавший от случайных мореходов причудливое совершенство форм, так щедро разбросанных здесь, на крошечном клочке земли в открытом море. Здесь были обломки скал с бесчисленными уступами, громоздились зубчатые замшелые валуны, образуя глубокие ниши, здесь были каменистые гроты и обрывы. Царственно-величавые, как кипарисы, стояли у уступов высокие стройные кусты можжевельника.

Словно посаженные мудрыми руками садовника, радовали глаз редкие декоративные рябины. А среди рябин, можжевельника и скал густым темно-зеленым ковром растекались низкорослые кусты дикой смородины и шиповника, образуя на ступенчатом полу острова самые фантастические узоры. И надо всем этим — бескрайняя синева неба и безмолвие.

— Ого-го-го-гоо! — прокричал страшный пират. И скалы откликнулись десятикратным эхом. Тогда Одноглазый Сильвер снова надел шляпу.

Остров оказался не особенно гостеприимным. Непроходимые заросли шиповника и дикой смородины то и дело преграждали путь. Но терпение и упорство пришельцев тут же вознаграждалось — всего несколько шагов, и перед ними открывался новый, просто до боли прекрасный вид. Только кисть художника смогла бы передать эту красоту!

Путники добрались до каменистой гряды, пересекавшей весь остров. Белокаменный остров лежал перед ними как на ладони.

— Одноглазый Сильвер! — воскликнула Катрианна. — Одноглазый Сильвер! — Мне хочется остаться здесь на всю жизнь.

— Мы заложим здесь поселение, Катрианна! — торжественно заявил Одноглазый Сильвер и по-хозяйски оглядел остров. — Мы ведь люди северо-восточного побережья, и здесь мы разобьем свое поселение.

На северо-востоке острова под сенью отвесной скалы они обнаружили чудесную долину. Одноглазый Сильвер снял рюкзак и положил его на землю, снял шляпу и стряхнул попугая себе на плечо. Он выпрямился, но опустил голову.

— Земля Белокаменного острова! — сказал Одноглазый Сильвер серьезно и с достоинством. — Бог видит, что ты не истекаешь молоком и медом. Морские ветры и буйные волны тебе братья и сестры; пусть же сыном тебе будет страшный пират, крещенный на это в штормах Мирмагонии. Склоняюсь перед тобой, но склоняюсь и перед батюшкой Фельсландом и из уважения к вам называю этот уголок Новым Фельсландом — ого-ого-гоо!

Он бросил шляпу в траву. И тут же из шиповника выскочил заяц, встал на задние лапы, поднял уши и уставился на страшного пирата. Катрианна и Мальвина дружно взвизгнули, заяц неуклюже сделал несколько шагов в сторону и пустился бежать, сопровождаемый визгом девочек.

— Бр-раво, пр-реисподняя, бр-раво! — зарокотал попугай Плинт и в восторге взлетел на верхушку рябины, а страшный пират заложил руки за спину и шаг за шагом обошел всю территорию. Закончив это дело, он деловито потер руки и принялся развязывать рюкзак.

В долину не проникало ни малейшего дуновения ветра, солнце пекло нещадно. Но Одноглазый Сильвер не обращал никакого внимания на пот, обильно орошавший каменистую землю Нового Фельсланда. Вскоре в долине выросла заботливо поставленная лачуга-палатка, из широких камней был сооружен очаг. В пещере под скалой — образован прохладный погреб.

— Ого-го-гоо! — ликовал страшный пират, оглядывая дело своих рук, и скалы многократно ликовали в ответ. Он гордился своим творением ничуть не меньше, чем Иегова на шестой день сотворения мира.

Но тут страшный пират взглянул на солнце, и его настроение резко изменилось.

— Катрианна, — сказал он хмуро. — Мое время пришло. Сегодня я хочу получить от судьбы вознаграждение за мои бесчисленные неудачи… Я хочу остаться один до заката солнца.

Катрианна и Мальвина переглянулись. В их глазах мелькнуло предчувствие необычайных событий.

— Катрианна, ты дочь пирата! — торжественно добавил Одноглазый Сильвер. — Настало и твое время.

Тебе я оставлю до заката солнца достойнейшего попугая Плинта и Ново-Фельсландское поселение на божественной земле Белокаменного острова!

— Да, Одноглазый Сильвер! — тихо и серьезно ответила Катрианна. И, помедлив, добавила: — И свою подзорную трубу, Одноглазый Сильвер!

Бровь страшного пирата приподнялась и тут же опустилась над глазом. В его глазах сверкнул страшный огонек. Казалось, еще минута, и разразится ужасная буря. Но буря не разразилась.

Не говоря ни слова, Одноглазый Сильвер протянул ей подзорную трубу.

— Хи-хи, — хихикнула Мальвина, но губы ее дрожали.

Катрианна исподлобья смотрела на страшного пирата и кусала губы. Потом вскинула голову.

— Теперь ты можешь идти, Одноглазый Сильвер! — ласково сказала она. — Желаю удачи.

В ее глазах плясали маленькие чертенята.

Страшный пират что-то проворчал. Он надел шляпу. Кинув на Катрианну загадочный взгляд, он отправился в путь.

Небеса еще не закончили свою кузнечную работу. И наковальня пылала там вовсю. Горизонт тонул в густой дымке, раскаленный воздух был неподвижен — ни малейшего ветерка! Природа словно застыла в ожидании.

Страшный пират Одноглазый Сильвер ничего этого, казалось, не замечал. Он мчался по Фельсланду, словно за ним кто-то гнался.

На подходе к Прибрежной усадьбе его шаги стали осторожными и крадущимися. Он даже обошел вокруг усадьбы. И здесь он увидел покой и неподвижность. У кухонного крыльца понурясь стояла Мику-Пака, в привязанном к развесистым деревьям гамаке возлежала девица Кристина, прикрыв лицо каким-то старым журналом.

Одноглазый Сильвер удовлетворенно усмехнулся в бороду. Он согнулся и на цыпочках пробрался к кухонной двери. Тут он чутко прислушался и затем украдкой обошел весь дом, останавливаясь под каждым окном.

— Ни единой души?! — радовался и недоумевал он. — Но где же Марианна? Загорает на берегу? Или, может, отправилась в гости на восточный берег? Чтоб меня черти съели, но сегодня мне везет.

— Мику-Пака! — шепнул он на ухо лошадке и ласково потрепал ее по шее. — Мику-Пака, лошадка, хватит хмуриться, лошадка! Мику-Пака, Мику!

В глазах Мику-Паки мелькнул робкий огонек. Одноглазый Сильвер освободил ее от пут.

— Мику-Пака! — настойчиво шептал страшный пират и пристально смотрел в глаза лошадке. — Поваляйся, Мику-Пака! Поваляйся! Поваляйся!

Глаза Мику-Паки странно засияли. Она тряхнула гривой и заржала.