Город ящеров (СИ) - Багирова Марина - Страница 21

Я нервно рассмеялась.

— А как же… Как ты там говорил: «С условием, что я могу её бить, калечить»? — я попыталась перевести вопрос в шутку, но даже для меня мой голос звучал совсем не шутливо. Да и какие могли быть шутки в нашей ситуации?

— Ты не понимаешшь! — ящерру было неприятно, что я вспомнила об этом инциденте. — Я это сказал, потому что не знал, кто ты!

Я, не сводя с ящерра глаз, отошла в сторону. Так близко от двери — и одновременно так далеко.

— Так кто же я? Судья Руанн, кто я?

Наш разговор прервался. Я услышала, как открывается дверь. Кто-то очень сильный толкал тяжёлый круглый болт с наружной стороны. К нам приближались чужие. Чужие и сильные.

— Лин, не бойся, — успокаивал Руанн. — Тебе ничего не грозит.

Он подошёл ко мне и обхватил за талию. Я не успела возразить — в дверь ломились!

«Ты пленила ящерра, который в нормальных условиях выносил бы тебе приговор».

Во мне разворачивалась спираль эмоций. Хотелось бежать, паника накрывала волнами — то усиливалась, то отступала. Руанн что-то шептал мне на ухо, но я не понимала, что именно.

Дверь открылась. В комнату завалились ящерры.

Спиной я чувствовала грудь Руанна, его руки обвили моё тело, и эта поза странным образом успокаивала, как будто ограждая от остального мира. Если бы он этого не сделал, я бы сошла с ума от страха.

Ящерров было много, их лица выражали готовность крушить и ломать. Уничтожать. Они пришли за своим судьёй.

Это были не просто патрульные. Это были терции — ящерры высшего ранга. Им доверяли особо важные дела. Естественно, большинство поручений были связаны с нами, земными людьми. Не со всеми — с лучшими из нас.

Их было легко отличить по массивным пластичным фигурам и особому виду оружия — терциям — треугольным дискам, способным на лету оторвать человеку голову. Мой взгляд упал на чехлы, где они держали экипировку. Я дёрнулась, но крепкие объятия Руанна не позволили сделать и шагу назад.

В голове мелькнуло смутное воспоминание о том, как несколько лет назад я зашла к Вире в комнату и увидела у неё в руках такое же оружие. Вира тогда почему-то стушевалась и потребовала оставить её одну.

Ящерры заполняли комнату. Они не нападали, но их позы говорили сами за себя: «Дай только повод».

Руанн крепче сжал меня в своих объятиях. Он сказал что-то на их языке. Я не поняла. Из двух бед я выбрала меньшую — и прильнула к судье. Он почувствовал это, и (готова биться об заклад) ему польстила моя попытка искать у него защиты.

— Не бойся, они тебя не тронут, — прошептал Руанн мне на ухо.

Я не ответила. Тронут или не тронут — это зависит от него.

Я насчитала около сорока терций. Их лица выражали индифферентное послушание, и лишь глаза покалывали заинтересованностью — им тоже было любопытно, почему судья держит в объятиях земную женщину.

Руанн сказал что-то на ящеррином. Терции резко опустили оружие и застыли в ожидании приказов.

Руанн сохранял спокойствие. Не было нужды смотреть на него, чтобы понять это. Он привык командовать. Он — судья, хоть я иногда и забывала об этом.

А сколько ещё таких «сногсшибательных» ящерров бродило по «Станции 5»? Скольких людей они… сшибли… на пути в белую комнату?

Из группы вышел вперёд один ящерр. Его форма не отличалась от экипировки остальных солдат, но на плечах больше нашивок — командир. Этот ящерр меня пугал, я ощущала угрозу с его стороны. Непонятно как, но я также чувствовала, что и он был недоволен присутствием меня, «завёрнутой» в объятия судьи.

Мне был противен собственный страх и ощущение полной беспомощности. Я была на неизведанной территории, а мои противники слишком сильны.

— Как вы и приказывали, мы на месте, — командир посмотрел на Руанна. — Надеюсь, вы довольны исполнением?

Я вздрогнула. По телу поползли мурашки. Чертовщина! Я понимала, о чём он говорит!

— Да, Белюа, лучше и быть не могло.

Странно было слышать голос Руанна, лишённый привычного акцента. На родном языке он звучал мягче. Я поняла, почему судья так растягивал некоторые звуки: в их системе речи это очень важная часть построения предложений.

Как я это могла понять?!

— Вы всё подчистили?

— Да, судья Руанн. Мы ждали в засаде и, как вы и приказывали, позволили девушке вернуться на станцию. Других «гостей» не было.

— Она не увидит ничего… лишнего?

— Нет, судья, не увидит, — покорно ответил командир. — Но мы должны выйти через шестой коридор. Третьего и четвёртого желательно избегать.

— Вы предупредили Маятник?

— Безусловно.

— Хорошо, свободен.

Руанн повернул меня лицом к себе и спросил серьёзно:

— Ты готова ехать?

«Она не увидит ничего… лишнего? — Нет, судья, не увидит».

— А если я откажусь… Отпустишь?

— Нет, — категорично ответил Руанн. — Ты, Лин, поедешшь со мной. Вопрос в том, добровольно ты это сделаешшь или под принуждением?

Это было не хвастовство и не надменность. Он давал мне право сделать вид, что я контролирую ситуацию, и в то же время не собирался проявлять излишнюю мягкость на глазах у подчинённых.

— Куда ты меня отвезёшь? — спросила, осматривая толпу терциев вокруг меня. Они нас окружили.

— В Гнездо.

— А поконкретнее?

— Ко мне домой.

— Ты живёшь в Маятнике?

— Нет, я там работаю.

— Разве я — не часть твоей работы?

— Нет, — ответил Руанн и позволил себе скупую улыбку. — Теперь ты часть моего дома.

В тот день он подозрительно много улыбался, этот ящерр.

А дальше… у меня начала болеть голова. Воспоминания затуманены, они липкие, как облизанный леденец. Я запомнила, как просила Руанна вывести меня пятым коридором. Хотела увидеть, что они от меня скрывают. Но это всё тоже растворилось в тумане.

Наверное, именно тогда по-настоящему и началась эта история, полная недопонимания и размолвок. Ему не стоило скрывать от меня правду… но он это сделал. За что и поплатился…

Глава седьмая

Дорога, петляющая среди множества деревьев, проплывала перед глазами. Мы все ещё двигались по территории леса, но по просматриваемой её части, куда жители станции заходить опасались.

Машина гнала на дикой скорости. Я всё ожидала, что вот-вот — и мы врежемся в поваленное дерево или собьём слишком беспечное животное, пересекающее дорогу.

У меня болела голова. Я прислонилась лбом к окошку, но боль не проходила. Мир понемногу расплывался.

Мягкая обивка машины ощущалась как клочья облаков. Настойчивый взгляд Руанна буравил, усугубляя и без того скверное состояние. В висках заломило сильнее.

— Почему мне так больно? — задала вопрос.

— Не знаю, Лин, — ответил ящерр. У него был озабоченный вид.

Он резко пересел на мою сторону сидения. Его руки сразу оказались у меня в волосах, как будто он пытался определить размер моего черепа.

— Врёшь, судья… — меня накрыла новая волна боли. — Всё ты врёшь… Все судьи врут.

— И много ты знаешь судей? — полюбопытствовал ящерр, не отвлекаясь от ощупывания моей головы.

— Нет, — сморщилась и попыталась оттолкнуть его руку. — Но мои выводы сделаны… сделаны, исходя из твоего поведения.

Я закрыла глаза и, кажется, уснула.

***

Когда мы только выбрались со станции на поверхность, я оступилась. Запахи зарождающегося утра поглотили меня. Солнце уже взошло. Я замерла посреди леса — на изломе дня и ночи.

Казалось, ящерры испытали то же самое. Они позволили себе минуту заминки. Это было поведение, рождённое инстинктами, — застыть на несколько секунд и полной грудью вдохнуть прохладный утренний воздух. Я впервые увидела то, о чём нам рассказывали с детства, — ящерры зависимы от кислорода и леса, намного больше, чем люди. Да, они выжгли всю растительность непосредственно вокруг Гнезда, но оставили нетронутыми тысячи акров дикой природы.

Именно тогда у меня и закружилась голова. Наверное, чуть ли не впервые в жизни — я была поразительно здоровым человеком.