Выбери любимый жанр

Мировой кризис - Спенсер-Черчилль Уинстон - Страница 33

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Подобная фабула, конечно, сенсационна, но имеет мало общего с фактически происходившими событиями. Трудно поверить, что европейские эмигранты, населившие Америку, увезли с собой все добродетели и оставили позади себя все пороки тех рас, от которых они происходили; трудно поверить, чтобы пребывание на другой стороне Атлантического океана в течение нескольких поколений создало из них породу людей, отличающихся несравненно более высокими моральными качествами, культурностью и человечностью, чем те европейцы, из среды которых они вышли. Надо надеяться, что чувство юмора, присущее американцам, поможет им внести в эту картину необходимые поправки. По всей вероятности, для людей, живущих по обе стороны Атлантического океана, одинаково легко соблюдать беспристрастие в вопросах, которые не касаются их непосредственно; вероятно, и те и другие нередко готовы предписывать соблюдение высоких принципов морали другим; а те и другие готовы с должной суровостью противостоять искушениям, пока эти искушения затрагивают других.

Но предоставим Станнарду Бекеру самому и по-своему начать свой рассказ.

«Через три недели и три дня после того, как раздались последние победоносные выстрелы американских героев во французских Аргоннах, американский корабль мира „Джордж Вашингтон“ в сопровождении военных судов вышел из нарядной и убранной победными флагами нью-йоркской гавани, подобно „Святой Марии“[31], готовящейся к необыкновенному путешествию в неизвестный мир. Огромный корабль величественно прошел пролив, высоко на небе реяли аэропланы, а из прибрежных фортов прогремел небывалый салют: выстрел из двадцати одной пушки; ведь никогда ранее президент Соединенных Штатов не отправлялся в чужие края».

В условиях новейшего времени техника рекламы так подвинулась вперед, что сравнение наших дней с другими эпохами вряд ли уместно. Вполне вероятно, что ни один человек не сосредоточивал в себе таких надежд такого большого числа людей и ни один не пользовался большим, хотя и кратковременным престижем, чем президент Вильсон, когда он находился на палубе «американского корабля мира». Однако взгляд на оборотную сторону медали давал повод к мрачным заключениям. Бекер описал трудности, ожидавшие президента в Европе, и трагический контраст между благородством его взглядов и упадком старой дипломатии. Но Бекер недостаточно подробно остановился на трудностях, оставленных президентом позади, в Соединенных Штатах. Старый Адам и здесь обнаруживал свой упрямый нрав, и дух партийной политики подымал свою грешную голову. Но с этой стороной вопроса мы должны познакомиться у других авторов.

Точка зрения республиканской партии была изложена Голлисом[32] в выражениях, которые, хотя и обнаруживают пристрастность автора, тем не менее верно описывают воззрения, широко распространенные среди американцев.

«Мир казался ему классом школьников. Вид этого мира вскружил голову педагогу, сделавшемуся принцем. В ноябре 1918 г. происходили выборы в Конгресс. По мере того как лето близилось к концу, выставленные в стране демократические кандидаты стали требовать от президента, чтобы он письменно одобрил их кандидатуру. Было решено, что для Вильсона самое лучшее – произнести речь в каком-нибудь центральном городе среднего запада, например, Индианополисе, и обратиться с призывом к стране не высказываться за ту или иную партию в ущерб другой, а избрать такой Конгресс, который будет поддерживать президента в его руководстве нацией во время войны… Автором этого плана был генерал-почтмейстер Берлесон; уверенный, что президент последует его совету, Берлесон отправился на десять дней в Техас. Когда он возвратился, оказалось, что за его спиной партийные политики оказали давление на Вильсона и убедили его отказаться от индианопольской речи и вместо того написать обращение к избирателям, с призывом выбирать кандидатов демократической партии. Берлссон обнаружил, что это обращение было уже передано в печать. Как и предвидел Берлесон, оно было истолковано как возмутительная попытка бросить тень на поведение лояльных республиканцев, и опубликование этого обращения сделало несомненным полный разгром демократов на выборах. Как разъясняет нам Уайт, Вильсон в это время витал „в высших духовных сферах идеализма“, а потому и не удосуживался исправить общее впечатление, что за письмо нес ответственность Берлесон».

Неважно, как отнеслось европейское общественное мнение к этому эпизоду. Но последствия его были огромны. Республиканская партия, патриотически поддерживавшая военную политику президента, считала себя «неосновательно и непозволительно обиженной». Ноябрьские выборы дали республиканцам большинство в Конгрессе, а в Сенате они и до того имели значительное большинство. Согласно американской конституции, все договоры нуждаются в ратификации Сената. Для британского и французского общественного мнения казалось очень странным, что президент Вильсон не использовал во время войны благоприятных обстоятельств, чтобы превратиться из партийного лидера в национального вождя. Но еще более удивительно, что несмотря на враждебное ему большинство в Сенате, он не попытался привлечь весь Сенат в целом к переговорам о заключении мирного договора. Если бы президент настаивал на этом, то республиканские сенаторы не могли бы отказаться войти в состав сенатской делегации на мирной конференции; напротив того, по всей вероятности, они отправились бы туда с большим удовольствием, и Вильсон мог бы быть вполне уверен, что США не откажутся от данных президентом обязательств. Но под влиянием своих партийных симпатий и уверенности в личном превосходстве он пренебрег этой необходимой предосторожностью. «Американский корабль мира» перевозил через океан человека, который должен был не только бороться с моральной испорченностью Европы, но и организовать спасение мира в такой форме, которая была бы приемлема для его политических врагов, которых он только что глубоко оскорбил. На нем сосредоточивались надежды всего мира. Впереди его ждали коварные козни Парижа, а позади он оставил угрюмый Сенат, склонный наложить свое вето на решения президента.

Тем не менее, президент вовсе не думал, что ему не удастся выполнить своей задачи.

«За три дня до того, как „Джордж Вашингтон“, окруженный ореолом славы, вошел в Брестский порт, президент созвал группу делегатов мирной конференции. На борту находились два члена комиссии по заключению мира, государственный секретарь Лансинг и Уайт (полковник Хауз и генерал Блисс были уже в Европе), но огромное большинство делегации состояло из географов, историков, экономистов и других специалистов, которые должны были сообщить президенту необходимые основные факты во время предстоящих дискуссий».[33]

«После нескольких вводных слов с изъявлением радости по поводу встречи с нами, – пишет д-р Исайя Бауман, который один сохранил запись об этой встрече, – президент заметил, что на мирной конференции мы будем единственными незаинтересованными людьми и что люди, с которыми нам придется иметь дело, не представляют своих собственных народов».[34]

Правильность первого из этих положений может быть лучше всего оценена в свете последующих событий. Второе положение, очевидно, свидетельствовало о несомненном непонимании президентом обстановки. Европейские государственные деятели, с которыми должен был встретиться президент Вильсон, слишком полно представляли желания и взгляды своих народов в смысле отстаивания национальных требований и жестокости по отношению к разбитому врагу. От общественного мнения своих народов они отклонялись лишь постольку, поскольку они отходили от этих суровых требований и, руководимые опытом, терпимостью и беспристрастием, старались смягчить несчастье побежденных и охладить преувеличенные надежды своих народов. Орландо, предъявлявший наиболее крайние требования, все же не удовлетворял желаниям итальянцев. Железный Клемансо, опора Франции, все время подвергался, да и теперь еще подвергается у французов нареканиям в слабой защите интересов своей страны. Что касается Ллойд-Джорджа, то за ним не только стояло огромное большинство в парламенте, но его поддерживали также и широкие народные массы, требовавшие беспощадного наказания виновных и немало затруднявшие этим его работу. Беспощадные требования, предъявленные побежденным, вовсе не выдвигались этими национальными вождями по их собственной инициативе; наоборот, каждый из них рисковал навлечь на себя упреки в недостаточной решительности. Парламенты и пресса стояли на страже в каждой стране, готовые подметить малейшие проявления снисходительности или философского безразличия. Даже престиж, обеспеченный вождям абсолютной победой, не охранил их от постоянных придирок и подозрений. В каждой стране победителей слышались одни и те возгласы: «Наши солдаты выиграли войну; будем следить за тем, чтобы наши политики не проиграли при заключении мира». Эти лидеры европейских держав полнее всего представляли желание своих народов как раз в тех областях, которые вызывали у них наибольшее расхождение с президентом Вильсоном.

вернуться

Корабль Христофора Колумба.

вернуться

Hollis Christophor. The American Heresy, Sheed and Ward, Paternoster Row.

вернуться

Baker S. Op. cit. Vol. 1. P. 9.

вернуться

Miller D. H. Op. cit. P. 41. Курсив Миллера. – Ред.