Плата за любовь - Лукьяненко Лидия - Страница 1

Сколько помню себя — я всегда любила писать: на уроках в школе, на лекциях в институте, в метро, на собраниях, на работе и дома. Писала на клочках бумаги, на квитанциях, в тетрадках и ежедневниках. Писала стихи, рассказы, повести, сказки в стихах, потом теряла или дарила (если стихи), потом — забывала.

Я окончила филологический факультет педагогического института, однако никогда не преподавала в школе. Зато перепробовала много других профессий: я работала экскурсоводом и воспитателем, журналистом и продавцом, секретарем, менеджером и риэлтором. Все эти профессии предполагают постоянное общение с окружающими. Это безумно интересно и дает такую богатую пищу для размышлений, что, пожалуй, уже ради одного этого стоит время от времени менять род занятий.

Когда меня спрашивают, о чем я пишу, я отвечаю: «Конечно, о любви. А о чем еще может писать женщина?» Правда, в наше время женщины пишут о чем угодно — от политических детективов до романов в стиле фэнтези. Но, по-моему, все равно они пишут о любви.

Жизнь в нашем мире дает женщина. Женщина любящая. Поэтому это — неисчерпаемая и благодатная тема. Я отнюдь не претендую на ее особое видение или изложение — я просто пишу о том, что мне близко и интересно, и, если это будет так же близко и интересно моим читателям — я буду безмерно счастлива.

По-моему, книга тогда хороша, когда, читая ее, смеешься и плачешь, а прочитав — загрустишь о том, что она закончилась. И тебя посещают светлые и возвышенные мысли. Ведь литература и призвана будить в нас именно такие чувства.

Она шла по улице. Одна, как всегда. Вечер был холодный, бесснежный и тусклый. Обычный февральский вечер. В липком тумане растекались желтые круги уличных фонарей и суетливые силуэты прохожих, таких же, наверное, озябших и голодных, как она.

Подъезд ее дома терялся в темноте. Снова выкрутили лампочку! Она шагнула, напряженно вслушиваясь в вязкую тишину. Извечный запах всегда открытых парадных — не запах, а просто вонь — преследовал ее и в лифте. Обычно она его не замечала, как привыкла не замечать многих неприятных вещей. Но сегодня и погода, и темнота, и лифт — все было таким унылым и давящим, что ей было не просто грустно, а невыносимо тоскливо. Она устала, замерзла и чувствовала себя такой одинокой и несчастной, что просто жить не хотелось. Она стояла, безвольно прислонившись к стенке лифта, и думала, как это ужасно — всегда возвращаться одной в свою пустую холодную квартиру, где ее никто не ждет. Так же неприятно, как просыпаться ранним утром в холодной комнате, когда за окном дождь или снег, на душе — тоска, а тебе нужно вставать и делать привычные и надоевшие дела. И до того много в жизни досадных мелочей и ненужных обязанностей, что все чаще думаешь: и зачем она нужна — такая жизнь? Но откуда-то из глубины, затюканная безрадостными мыслями, иногда прорывалась мечта о чем-то необыкновенном и прекрасном: «Вот если бы!..» Но она знала, что никакого «если бы» не случится, — просто она едет домой, где ее никто не ждет.

Но оказывается — ее ждали! Когда она в такой же темноте сделала несколько шагов от лифта («Черт бы их побрал — кто ворует все лампочки?»), торопливо вынимая из сумки ключ, то прямо перед своей дверью наткнулась на что-то. Она замерла и попробовала ногой что-то мягкое, человеческое, которое зашевелилось и издало непонятный звук. «Пьяный», — решила она и отступила назад в растерянности. «Пьяный» зашевелился, и в темноте вспыхнул огонек зажигалки, высветив силуэт сидящего на корточках мужчины. Неудивительно, что она не могла пройти — он привалился спиной прямо к ее двери.

— Не пугайтесь, — негромко сказал мужчина, — я не сделаю вам ничего плохого.

Она увидела, что он не пьян. Его лицо было разбито, кровь из рассеченной скулы стекала на белый воротник рубашки, выглядывавшей из-под куртки. Покачиваясь, мужчина встал, и она снова отступила к лестнице — таким показался он ей крупным и высоким.

— Мне нужна ваша помощь. — Он старался быть вежливым, но явно нервничал. Огонек зажигалки вспыхивал все короче и слабее, а мужчина не переставая щелкал, и руки его дрожали. Внизу на лестнице послышался шум — топот, ругань и крики. Мужчина быстро шагнул к ней и, схватив за локоть, подтащил к двери. Она торопливо и послушно открыла дверь, и они юркнули в спасительную тишину квартиры. Несколько минут они стояли в темноте, прислушиваясь к возне на лестничной площадке. Было понятно, что разыскивают ее незваного гостя и явно не с лучшими намерениями.

Когда все стихло, она включила свет, и оба невольно зажмурились.

— Спасибо вам, — тихо сказал мужчина и попытался улыбнуться разбитыми губами.

Она растерянно молчала, не зная, что делать. Прошла, не раздеваясь, в комнату, включила телевизор. Так она делала всегда. Тишина пустой квартиры пугала ее своей неприветливостью. Но и такие нежданные визитеры ее, понятно, тоже не радовали. Мужчина по-прежнему стоял в коридоре с видом побитой собаки и с немым вопросом в глазах. В конце концов, надо на что-то решиться. Она вздохнула и кивнула головой в сторону ванной.

— Пройдите, умойтесь. Я сейчас посмотрю, что у меня есть в аптечке.

Она осторожно обрабатывала раны, украдкой рассматривая незнакомца. Он был молод, наверное, ее ровесник. И, несмотря на разбитое лицо, пожалуй, даже красив.

— Как вас зовут?

— Маша.

— А меня Андрей.

— Ну вот, Андрей, все, что могла, я сделала, — улыбнулась Маша и убрала окровавленные тампоны со стола.

— Не знаю, как благодарить тебя, — перешел он на «ты». — Боюсь показаться назойливым, но, раз ты меня уже выручила, выручай до конца. Можно, я пересижу немного у тебя?

Маша пожала плечами. Он выключил свет и встал у окна, вглядываясь в темноту. Его тревога передалась и ей. Она подошла и тоже посмотрела во двор.

— Ну что? — шепотом, словно ее могли услышать внизу, спросила она.

— Мне лучше пока не выходить.

…Через два часа они уже знали друг о друге так много, как могут знать только случайные попутчики. Испуг и стресс прорвались многословием, нервным смехом и зверским аппетитом — они съели все, что было в холодильнике и что сумели быстро приготовить. Запив жареную картошку, огурцы и колбасу пивом, они сидели на кухне и пили кофе.

Андрей рассматривал сидящую напротив девушку и думал, что в другой ситуации он никогда не обратил бы на нее внимания. Тоненькая, невысокая, бледное лицо, темные глаза. Живет одна. Квартира тесная и бедная, хотя и чистая. Да и дом так называемого гостиничного типа — с обшарпанным парадным и грязными лестницами.

Маша все это прекрасно понимала. Да, с таким парнем она вряд ли смогла бы познакомиться на улице или у своих знакомых. И не только дорогая одежда, но и сама манера поведения выдавала в нем то, что Маша назвала бы породой. Он действительно был красив той редкой аристократической красотой, которая сразу в глаза не бросается, но которую нельзя не заметить. И Маша с невольным сожалением подумала, что его появление в ее жизни не более чем случайность. Как подарок судьбы. И самое приятное, что он смотрит на нее именно так, как ей всегда мечталось, чтобы на нее смотрели мужчины. От его взгляда она просто расцветала и чувствовала себя юной, желанной и красивой. Смешно подумать, что совсем недавно ей жизнь была не в радость.