Золотая рыбка в мутной воде (СИ) - Торрентон Билли-Боб - Страница 147

Впрочем, если верить имперским газетам, то еще вообще никто не умер. Даже о герцоге Ханаранском как бы никто ничего не знает — потому что за эти несколько недель назначенный без лишнего шума императорский наместник никак не обозначил для жителей Ханарана свое присутствие. Не издал ни одного нового постановления, как и не отменил ни одного старого — кроме тех, что с грифом "для служебного пользования". Соответственно, нигде в публичном доступе не появились его имя и подпись с указанием статуса. А то, что герцог нигде не появляется — ну, отдыхает, значит, его высочество.

Ага. Долгонько ему еще отдыхать, а главное — далеко.

Граф заехал к нам еще раз вечером. И стало ясно, что мы, возможно, увидим его не скоро, даже если он не уедет в Норос — в конце концов, нити от случившегося могли тянуться и в столицу.

Осознав, что откладывается не только конец света, я сам заговорил о поездке по семейным владениям. В число которых, помимо уже освоенного мной особняка в Золотом поясе столицы и пока не виденного родового замка в Западной Аларии, входило семь поместий и дома в городах в разных концах империи. Раньше было больше, но что-то (включая одно из двух имений в Кардее) ушло в приданое сестрице Ренее, а что-то получил Геркус, когда женился (и, кстати говоря, судьба его имущества пока была совершенно неясной). Решено было все же не пытаться охватить их все сразу, а для начала посетить парочку поместий поближе к Тероне и, может быть, замок.

Ближайшим таким владением являлось поместье в Кранките, находившееся всего в тридцати тигах от Тероны. В том, чтобы начать с него, у меня отыскался неожиданный тайный союзник — Хигур Мерстен. Как оказалось, жена нашего дворецкого была дочерью тамошнего управляющего. Родителей жены Мерстен видел нечасто — барон предпочитал жить в замке или в столице, а в прочие свои владения заглядывал от случая к случаю, и в последние годы все реже, дворецкого при этом от себя не отпускал. Мерстен же, похоронивший отца шесть лет назад и спустя три года — мать, другой родни не имея, тестя с тещей просто обожал — насколько мог обожать человек, привыкший даже во сне контролировать свои эмоции. А сейчас в Кранките находилась и его жена с детьми, с которыми он за все лето провел не больше недели.

До Мерстена должность дворецкого занимал его отец. А еще раньше Мерстены жили в Уларе — Мерстен-старший служил у графа Жексена, с которым барон был хорошо знаком. Но на второй год после войны старый граф умер, а его наследник предпочел с Мерстеном попрощаться. Барон же, случайно встретив тогда Мерстенов в Далерусе, пригласил их к себе. Спустя три года сопровождавший барона Хигур оказался в Кранките, где увидел свою будущую жену, еще через год они поженились.

В общем, через три дня после того, как нам стало известно о смерти Вальдера, мы выехали в Кранкиту. Отец планировал провести там пару дней, потом нас ждало поместье в Кардее. Такой выбор был неслучаен — барон собирался проведать дочь, жившую там неподалеку. Мне же предстояло увидеть сестру. Обсуждая детали этой встречи, мы с ним пришли к единому мнению, что Ренее знать правду обо мне незачем. Как и вообще кому бы то ни было. Что до сестры, то ей все же легче будет принять вернувшегося неизвестно откуда брата, чем вникать в подробности всей этой истории и причины отцовского выбора. Большого риска в этом барон не видел — Ренея, счастливая в браке и с головой погруженная в дела собственного семейства, была, по его мнению, даже недостаточно подозрительной.

Выехали мы хоть и не ранним утром, но и далеко не в обед, а тридцать тиг не ахти какое расстояние, до темноты должны добраться. Две кареты и четверо конных бойцов в качестве эскорта. Я тоже ехал в карете — лекари настояли, чтобы я пока воздерживался от длительных поездок верхом. Чем они это обосновывали, я так и не понял, но возражать не стал. Ехать предстояло часа четыре. Вскоре после того, как городская застава осталась позади, барон задремал. Разглядывать окрестности в окно кареты оказалось не слишком интересным делом, и я развлекался беседой с Мерстеном. Как оказалось, он тоже воевал в Ларинье, причем прошел всю войну, закончив ее с сержантскими нашивками. Так что ему было что вспомнить. Немного странно было смотреть, как менялся, рассказывая это, обычно невозмутимый Хигур. И я понимал, что эта часть его биографии тоже повлияла на выбор барона шесть лет назад.

Но, в конце концов, устали и мы. Мне спать не хотелось, и я предложил ему тоже вздремнуть — по приезде у него, скорее всего, и присесть-то времени не будет до глубокой ночи.

Когда по моим расчетам, до Кранкиты осталось не больше часа пути, тракт сделал небольшой поворот, огибая цепь холмов, и я вдруг увидел замок.

Небольшой и, судя по всему, давно заброшенный.

И ощутил легкий холодок в затылке. Сейчас мы находились где-то к северо-востоку от столицы.

Северо-востоку… Я вспомнил день своего появления в доме барона. Что связывает то, что до сих пор гнало меня на юг, и это место?

Карета подъезжает ближе. Отсюда замок выглядит еще мрачнее. На стенах можно разглядеть следы давнего пожара. Верхушка одной из башен обвалилась, остальные выглядят ненамного лучше. Однако отсюда видно, что ворота целы и наглухо закрыты.

Замок Таргит — гласит надпись на поросшем мхом каменном кубе, обозначающем съезд на подъездную дорогу. Самой дороги нет — похоже, кто-то позаботился о том, чтобы срыть ее до основания. В памяти почему-то снова всплывает Ортинская пустошь. Но что могло случиться здесь? В трех шагах от сердца империи?

Бужу Мерстена.

— Что, ваша милость, уже приехали?

— Нет еще, — я указываю на замок. — Что это за место? Кому принадлежит?

— А, это… Замок Таргит. Сейчас это коронные земли. Когда-то им владели графы Таргиттены, но их род пресекся.

— Давно пресекся?

— Да лет двести уже, если не больше. Какие-то их дальние родственники поначалу пробовали занять замок, но потом отступились.

— Что ж так?

— Нехорошее место. Подробностей не знаю, я ведь не местный, тестя как-то спросил, но он со мной чуть не поругался, и запретил расспрашивать кого бы то ни было. Мол, замок не любит любопытных.

— Замок?

— Так говорят. А еще говорят, что из тех, кто ходил туда ночью, никто не возвращался.

Было видно, что Мерстен не очень рад такому разговору и я отступился. Но темный силуэт был виден еще долго.

Барон же проспал почти до самой Кранкиты. Наконец карета остановилась у крыльца большого одноэтажного дома. Прибыли.

Ничего особенного в Кранките не случилось, если не считать просто фантастического обеда, устроенного тестем Мерстена по случаю моего, хм, возвращения. Спорить с человеком, который мог видеть юного Сайнела — Бургин Бенгелер стал управляющим еще до войны, не говоря уже о том, что прожил тут почти всю жизнь — я не рискнул. Однако, слегка осмотревшись, вечером следующего дня рискнул припереть его к стенке, улучив момент, чтобы расспросить о замке.

— Зачем вам это, ваша милость? — искренне недоумевал Бургин. — Поверьте, не всякое любопытство должно быть удовлетворено.

Но, в конце концов, он сдался.

Знал Бургин, впрочем, не слишком много.

Вроде бы плохая слава пошла об этом месте еще при жизни последнего графа. Что там было не так, неизвестно, но, схоронив двух жен, граф Таргиттен долго не женился. Да и в свет после смерти второй жены практически перестал выходить, запершись в этом замке. Через какое-то время граф начал распродавать свои владения. А они были немаленькие. В итоге остался у него только этот замок и прилегавшие к нему земли. А потом граф — уже не молодой, к слову — вдруг женился в третий раз. Но в этот раз смерть забрала его, а не его жену. Не сразу, конечно, через несколько лет, и вроде бы вполне естественным образом.

Вдова через год вышла замуж. И тут выяснилось, что деньги, которые покойный граф должен был выручить от продажи земель и поместий, исчезли. То ли он все их куда-то потратил (но точно не на балы и приемы или что-то еще, что могли бы заметить), то ли где-то хорошо спрятал. Ее новый муж, убедившись, что графских денег ему не видать, хотел продать замок, но потенциальные покупатели, то ли что-то разнюхав заранее, то ли что-то почувствовав в самом замке по приезде, в последний момент от приобретения отказывались наотрез — даже когда владелец сбрасывал чуть ли не половину цены.