Золотая рыбка в мутной воде (СИ) - Торрентон Билли-Боб - Страница 149

— Мне все труднее осознавать, что ты не мой родной сын. Я даже не уверен в том, что мой сын, не случись всего того, что случилось, вел бы себя достойнее.

— Отец…

— Нет, не говори ничего. Ты теперь мой сын.

— Я… — словно ком застрял в горле — … не знаю другого отца, кроме тебя.

Он молча обнял меня. И больше мы об этом не говорили.

Дорога до замка заняла у нас больше недели — впрочем, в немалой степени потому, что не раз мы ночевали не в гостиницах или на постоялых дворах, а у старых друзей барона, когда-то с ним служивших. У меня тоже появились друзья — их сыновья. Чему наши старики были несказанно рады.

Но любая дорога рано или поздно заканчивается. И вот уже над лесом виднеются острые шпили высоких башен.

Замок Танор. Родовое гнездо Таноренов.

— Как пусто было здесь последние семь лет, — негромко говорит отец, когда карета останавливается посреди двора, окруженного древними стенами. — С тех пор, как…

Он замолкает. Я понимаю, почему. Одно дело — сделать выбор и признать меня сыном, другое — назвать моей матерью женщину, которую я никогда не видел.

— Покажи мне, где она похоронена, — говорю я. Неожиданно даже для самого себя. Он молча кивает. И, жестом остановив шагнувшего к нам управляющего, ведет в какую-то арку.

Наш путь заканчивается в глубоком склепе. Здесь лежат страшно себе представить сколько поколений Таноренов. Но нам нужен только один гроб.

— Здесь, — отец останавливается у одной из ниш.

Опускаюсь на колени и, прислонившись лбом к холодному боку гроба, мысленно обращаюсь к женщине, чьи останки заключены внутри него.

"Я не знаю, кто я, и не знаю вас. Я не знаю, кто мои родители и где я жил прежде. Но я могу скрасить остаток жизни вашего мужа, став ему сыном, и прошу вашего согласия на это".

Не знаю, зачем я это делаю. Здесь нет ничего, кроме прохлады и тишины. Барон стоит позади меня, печально склонив голову.

И вдруг словно слабый ток воздуха касается моего лба. Теплого воздуха. Будто женская рука гладит волосы.

И я, кажется, понимаю, что это значит. Мысленно шепчу слова благодарности. Поднимаюсь и делаю шаг к выходу.

— Пойдем, отец. Нас ждут живые.

— Ты… говорил с ней? — почти шепчет он, прочитав что-то на моем лице.

И что ему ответить? Ведь она, по сути, ничего не сказала. Лишь выразила свое отношение.

— Нет. Но, по-моему, она признала меня.

— Сай… А если ты и в самом деле мой родной сын? Мне, может, легче обмануться — я этого хочу, я старый и слабый человек… Но душу матери обмануть, наверное, нельзя…

— Я не знаю, отец. Я не знаю… Я не услышал никаких слов. Не ощутил ничего в себе. Но почувствовал, что она меня приняла.

Мы выходим обратно — туда, где нас ждут Мерстен, местный управитель Арховен — крепкий дядька лет шестидесяти, чем-то напоминающий Хальда Барена, только серьезный, без тени улыбки на лице, и совершенно лысый. За время нашего отсутствия к ним и прочим встречающим прибавился седой старик с посохом, в плаще, сильно смахивающем на принятые у магов.

А я-то думал, что… Зря думал, выходит.

Впрочем, возраст мага — а выглядел он, самое меньшее, на все сто с хорошим таким хвостиком — многое объяснял. Старик, скорее всего, отошел от дел еще до войны, да и замок не покидал с тех же времен. И, похоже, не имел ни ученика, ни преемника. Отец ни разу о нем не упоминал. Интересно — почему?

Наши взгляды встретились.

И в его глазах едва заметно светилось — за вежливым почтением пополам со смертельной усталостью — любопытство. А ведь старик должен был знать юного Сайнела, если… Ладно, еще одного посвященного в тайну можно потерпеть. Едва не сказал — переживу, но с некоторых пор я воздерживался от подобных фраз.

Отец выслушал короткий доклад управителя, сводившийся к тому, что во вверенном ему хозяйстве все благополучно. Едва Арховен замолкает, тишину нарушает голос мага, больше похожий на скрип сухого дерева в сильный ветер:

— А ты, я так понимаю… юный Сайнел? Чувствую, как натягивается кожа вокруг стремительно округляющихся глаз. Он-то откуда может знать? Неужели отец предупредил? Нет, не похоже. Барон словно не видит старика в плаще — даже не смотрит в его сторону. Арховен тоже ведет себя так, будто рядом с ним никого.

Что происходит?

На морщинистом лице старика появляется подобие улыбки.

"Не удивляйся. Не говори ничего."

Я один его слышу?

Я всматриваюсь в его лицо. Демон меня пережуй, это не просто маг. Это… совсем не маг. Он… похож на барона. Кто же это? Его отец? Дед? Прадед?

Тем временем мы поднимаемся на крыльцо. Старик идет рядом.

"Не гадай. Я первый хозяин этого замка."

Вот это да. Замок построен в середине третьего века… Эры Чистого Неба. Еще при Армаре Первом. То есть, моему собеседнику…

"Не считай мои годы, парень."

"Простите, ваша милость."

"Не страшно. Просто неприятно, когда мне напоминают об этом… Не буду сейчас тебе мешать. Это невежливо — начинать долгий разговор с тем, кто едва переступил порог. Я навещу тебя вечером."

С этими словами он исчезает.

До наступления темноты много чего происходит. И вот я уже сижу — отмытый от дорожных пота и грязи, переоблаченный в другую одежду и даже поужинавший — в глубоком кресле в кабинете отца. Мягкий свет, льющийся от ламп, создает атмосферу умиротворения. Отца здесь нет — он уже ушел спать, все-таки в его возрасте даже с изрядно поправленным здоровьем такие переезды даются нелегко.

Часы бьют полночь.

В кресле напротив возникает уже знакомый силуэт.

"Добрый вечер, ваша милость" — мысленно говорю, легким кивком обозначая поклон. Он улыбается.

"Давай без всех этих церемоний. Ты, если я правильно понял, по законам империи, унаследуешь и замок, и титул. Значит, станешь бароном. Я в свою очередь, тоже им не родился. Так что можешь звать меня по имени. Безо всяких приставок к нему. Для тебя я — Недриан."

"Как скажете, Недриан."

Лицо призрака — хотя я вижу его совершенно реально, без перехода на второе зрение — становится серьезным.

"Мой потомок назвал тебя сыном. Ему виднее. Но я не уверен, что ты — Танорен."

"Почему?"

"В твоем лице вижу свои черты, но не чувствую голоса крови."

"Кто же я, если не Танорен?"

"Не знаю."

"Почему тогда я вас вижу?"

"И на этот вопрос у меня нет ответа."

"А Ургису известно о вас, Недриан?"

"Известно, конечно — обо мне знали все мои потомки. Но он никогда меня не видел — как и большинство из них."

"Почему?"

"Кому-то не дано видеть меня такого. Кому-то я сам не хотел показываться. Ургису не дано, к сожалению. Он мне нравится. Кстати, а что случилось с Геркусом? Ургис сказал управляющему, что Геркус больше не наследник и больше здесь не появится. Я рад был это услышать — с этим сыном Ургису явно не повезло. Но что с ним случилось?"

Понятно. Значит, дух Первого из Таноренов не может копаться в чужих головах — слышит только то, о чем человек думает.

"Геркус впутался в заговор против императора, но заговор был раскрыт. Его ждет лишение имени и дворянства, и высылка на Кархонские острова."

"Какой позор для семьи… но, должен сказать, Геркус мне никогда не нравился. С самого детства. Я ему даже благодарен, что он, когда вырос и уехал, очень редко сюда наведывался. Какой позор…"

"Что могло бы убедить вас, что я — Танорен?"

Дух "пожимает плечами":

"Даже не знаю, сравнивать, знаешь ли, не с чем — я не успел поговорить с… младшим сыном Ургиса. Точнее — не успел попытаться поговорить."

"Почему?"

"Я всегда предпринимал попытку поговорить с очередным потомком по мужской линии в день его совершеннолетия."