Дождь в полынной пустоши (СИ) - Федорцов Игорь Владимирович - Страница 92

− Саин Моффет вызвал меня задать один единственный вопрос...

Проблема участия в разговоре и опаска за целостность собственной шкуры становилась все острее. Гриффьер нервно сглотнул.

− ЧТО ПпРОИСзсзХхОДИТ? - Акли передал все нюансы королевской артикуляции. Пришепетывание, заикание, растянутость.

ˮСамому бы хотелось знать,ˮ − лихорадочно соображал несчастный подчиненный бейлифа на Золотое Подворье.

− А что я ему отвечу? Что я по вашему должен ответить своему королю?

− Мы принимаем все меры....

− Вот именно так я и ответил, − Акли зло постучал по столу. - Принимаются все меры для выяснения всех обстоятельств дела.

− Саин....

− Но я почему-то уверен, ни хера ничего не предпринимается. Никто жопу не оторвет, сделать что-либо стоящее и полезное, дабы позже честно посмотреть начальству в глаза и честно обо всем доложить. И честно... честно получить причитающее ему за его труды!

− Саин...

Вторичная попытка вставить реплику − иначе Акли разойдется не на шутку, и тогда берегись! не увенчалась успехом. Бейлиф не желал слушать возражений.

− Где Сеньи? Ему передали мой приказ?

− Да, саин. Сразу же, − убедителен гриффьер.

− Тогда почему его нет здесь, в этой комнате? Почему я не слышу ни единого внятного объянения всей той свистопляске что творится в городе? Сперва чудовище, потом пожар, потом рухнула колокольня! Хоть что-то можете сказать по произошедшему? Или промямлить, или промычать, или проблеять! Можете?

− Саин, мы собираем показания свидетелей...

− Мне не нужны ничьи показания! Мне нужны, − голос Акли стих. - внятные, − голос сделался еще тише, что бы тут же взорваться, - ответы! И имена! Особенно имена!

Бейлиф мог быть дотошным, въедливым до любой мелочи.

− Если кому-то дали в морду, я хочу знать кто, за что и почему именно ему. А так же была ли на руке негодяя перчатка и кто эту перчатку пошил. Потому как просто в морду это драка. А вот вместе с галантерейщиком перчатки продавшем - сговор!

Сейчас именно такой момент. Гриффьер помнил судьбу своего предшественника. Один вопрос - а не получал ли ты паршивец мзду ни хрена не делать на королевском коште? - и на каторгу!

− В кротчайшие сроки..., − по цыплячьи пискнул гриффьер.

− Это позвольте узнать когда?

Опаснейший момент. Промахнешься и за собственные слова угодишь в карцер или в Шелбург, на пятьдесят саженей под землю, добывать серебро в казну.

− К завтрашнему утру будет исчерпывающая информация.

− И там будут имена? - по-волчьи скалился Акли. - Ведь никто не поверит, а главное нет причин так считать, что разыгранное действо случайность. Стечение каких-то там трагических обстоятельств. Все случайности случаются в интересах кого-либо. И только Всевышний бескорыстен в своих деяниях. А вот остальные корыстны....

− Саин, некоторые свидетельства требуют осторожного расследования. Персоны в них упомянутые.... Расследование может задеть многих, − напускал туману гриффьер.

− Пусть это вас беспокоит меньше всего. Перед законом равны все! А если не перед законом, то перед королем!

− Вы правы саин.

− Я прав уже двадцать лет! И хочу оставаться правым как минимум столько же. И не у кого не должно возникнуть сомнений, что я в состоянии это проделать.

− Да, саин.

− Что-то не понятно?

− Все предельно ясно, саин.

− Вот и отлично. И узнайте про Колина аф Поллака из Серебряного Двора. Режет паршивец столичную босоту без оглядки. Хм.... Хоть кто-то занят полезным делом в этом проклятом городе.

− Будет исполнено, саин.

− И Сеньи... Ваш дружок Сеньи.... Желаю его видеть. Лично. С докладом. По всем интересующим меня пунктам.

ˮОт такого друга, сам в петлю залезешь,ˮ − гриффьер старался не дышать.

− Подозреваю вы ему не очень доходчиво объяснили, что от него требуется. Утрудитесь растолковать. Доходчиво.

Гриффьер склонился в знак повиновения и тут же удалился. Времени всего ничего. Полдня и ночь.

17. День св. Диадора (25 сентября).

,,...Еще никому не удалось доказать, что сильный не прав.ˮ

− То, что испрашивал, − Маммар протянул Колину плотный свиток. Поверх бумаги затейливое плетение золоченого шнурка. На конце, над узелком с бахромой, большая свинцовая печать с единорогом. Королевская!? Кто-то расстарался обеспокоить монарха. Любопытно, что Моффету наговорили о безызвестном новике из Унгрии, достойном столь высокой награды.

ˮСтоило переломать руки Жюдо и дело сдвинулось с места.ˮ − полюбовался унгриец гербовым документом.

Без стеснения развернул дарственную, прочитать. Милостью и волей и т.д. и т.п. Колин аф Поллак жалован титулом барона короны Эгля.

− И все? - наигранное недоумение. Дескать, вам совсем-совсем не дорог бедняжка Габор аф Гусмар?

В другой раз наглость Колину не спустили бы. Но это в другой раз. Нынче же...

Маммар не уповал на радостную забывчивость своего визави. Ему хотелось посмотреть, будет ли мяться, намекать, выжидать. Будут ли трястись руки от счастья, и ломаться голос от волнения. Ничего подобного и близко нет.

ˮВысоко метит, выблядок!ˮ

− Конечно, − подал Исси второй свиток. Он толще первого, шнурок и узел замысловатей. Печатей две. Большая с единорогом и овальная - Карлайра. Закон соблюден.

− Ну-ка, ну-ка! Что у нас?

Просто и незамысловато. Барону (ого, уже барону!) Колину аф Поллаку отходила усадьба Хирлоф, расположенная на Каменном Холме, а к ней пять акров земли, с конюшней, садом и полем для выездки! И все счастье сроком на шесть лет.

− Уговор есть уговор, − согласился с выполнением обязательств унгриец. − Наш приятель останется цел. Во всяком случае, моя рука не нанесет ему ни царапинки.

− Очень на это рассчитываю.

− Я обещал. Если помните.

Второй день город гудел о знаковых событиях последнего времени. Страшные прорицания Алтуса ставшего жертвой неведомого рогатого зверя, с каждым часом обретали ясные очертания предопределенности. Огненное чудовище уничтожило большую часть запасов зерна в столице. Никто не мог поручиться за сроки подвоза хлеба. А потому голоду быть и цены взлетели в десятеро. В грядущую беду верили даже самые отъявленные скептики, а те, кто продолжал упорствовать, подкрепляли свое упорство запасами муки. В обрушение колокольни Святой Агафии видели прямое проявление божьего гнева за греховное житие. Зашевелилась, проспавшая знамения, инквизиция. На площади Плача разводили костры. Грохотали молотки, визжали пилы, на глазах изумленных жителей вырастали помосты и виселицы. Люди спешили исповедаться и запастись индульгенциями. Церковная бумага отпускающая прегрешения, едва ли не дороже зерна. И востребована столь же.

На фоне всеобщих бед, происшествие в школе мэтра Жюдо выглядело малозначительным случаем. Подумаешь, зеленый сопляк с подозрительной легкостью и небрежительностью поверг и двух учеников фехтмейстера и его самого. Ах, у негодяя поединок с Гусмаром-младшим? Заранее соболезнуем Гусмару-старшему. В противостоянии, сколько-то держались альбиноса, но находились и те, кто открыто ратовал за победу безродного новика из Унгрии. В одночасье вошли в моду: просяное пиво бузэ, рагу из белого мяса под соусом - бэланкет, и локтевой браслет − базубанд. Последний востребован у юнцов, желавших так или иначе поучаствовать в чужой славы. Колин досадовал на невозможность сделать ставки или заключить пари на исход его встречи с Габором, как это принято на турнирах или скачках. Серебро имеет свойство убывать, грех не воспользоваться случаем и не укрепить финансовое положение. Но из-за глупых условностей не пришлось.

За традиционным чаем Янамари слишком старалась казаться естественной и непринужденной, но ей не хватало опыта улыбаться сквозь слезы, а глотая сопли и нюни это не очень получается. Тревожилась Нумия. Ей вовсе не радостно остаться без работы в зиму. Беспокоилась Йоррун, поскольку у нее свои виды на хозяина. И уж кто бы мог подумать или предположить, за унгрица открыто переживала гранда. Сатеник буквально места не находила. Долгая беседа с Кэйталин ничуть её не успокоила. Эсм рыцарь, на удивление, плохо разбиралась в мечном бое и больше напирала на чудесные вмешательства проведения. Проведение штука капризная, вмешается или нет, а Сатеник требовался благоприятный исход боя. Благоприятный для Поллака.