Дождь в полынной пустоши (СИ) - Федорцов Игорь Владимирович - Страница 93

− Перестань, − одернула гранду камер-юнгфер, потерявшая терпение сносить метания своей паникующей родственницы. - Лучше подумай, как ты будешь выглядеть в глазах Габора, если он вдруг одолеет моего новика.

Лисэль окончательно утвердилась в мысли, несносного мальчишку пора переложить из кровати Нумии в свою постель. Это ничтожество, возомнило о себе не бог весть что!

− Не одолеет! Не сможет одолеть! - бегала по комнате Сатеник, не в силах остановиться и успокоиться.

− Тогда думай о Поллаке. Удержать его при дворе станет трудов и денег. Слышала его ценник? - посмеивалась Лисэль.

− Препоручу тебе, − зло шипела гранда.

− Может моя дырка его не устроит? - готова хохотать камер-юнгфер над взволнованой племянницей. - Но могу предположить, чья подойдет обязательно.

− Что-нибудь придумаю, − пронеслась мимо нее гранда.

− Придумай-придумай, - покосилась Лисэль на фрей и рассмеялась вгоняя в краску и Сатеник и Арлем.

Высокородным эсм пришлось прибегнуть к умыванию холодной водой и лимонным компрессам, восстановить естественный цвет лица.

На момент встречи противников, в Зале Арок, кроме конфликтующих сторон, присутствовала большая часть обитателей Серебряного дворца. Габор аф Гусмар умудрился выделится и здесь. Наряд белобрысого предвосхитил все мечтания столичных модников. Великолепный пурпуэн ладно скроен и отменно сшит. Два плотных ряда пуговиц, обтянутых бархатом. По рукавам, груди и плечам жемчужное узорочье. Искрящееся и переливающееся едва на него падал свет от свечей, факелов или скудного осеннего солнца. Искусный рисунок казался золотистым на плечах, серебряным на груди и стальным к поясу. Подбитые конским волосом плечи, придавали фигуре виконта богатырскую атлетичность. На ремне из кожи носорога (Не с намеком ли? Не с дальним прицелом аксессуар?) две пряжки и россыпь вделанных камней - аквамаринов и изумрудов. Чудесное мастерство недоступное здешним кожевникам. Шоссы столь узки, что проще считать их собственной кожей, чем одеждой. Сапоги из лучшей выделки шкур кобылиц онагров арамейской степи. Высокий каблук и звезды шпор. Довершить наряд не хватало шапочки-ток. Габор её не надел. Умышленно. Отсутствие тока в разрез с общим видом, заставит обращать внимание и сожалеть. Ах, шапочка и перо цапли были бы весьма кстати.

Колин предпочел в одежде не броскость, естественность тонов. К тому же на дворе осень, пора меланхолии, раздумий и согревающего глинтвейна.

− Назовите оружие, саин? - потребовал канцлер от Гусмара. Латгард выступал в качестве главного распорядителя. Назначенные секунданты лишь обозначали свое присутствие и не вмешивались. Столь редкая организация поединка объяснялась его важностью. Канцлера не посмеют ослушаться и в малом, тогда как протесты секундантов сплошь и рядом игнорировались. А то и сами они становились жертвами разохотившихся лить кровь.

− Меч! - выпалил Габор. Выбрал то, чем по признанию многих прекрасно владел. Именно мечом, бастардом, полуторником.

ˮЭдакая скудностьˮ, − раскритиковал Колин ожидаемый выбор. После схваток в школе Жюдо он надеялся противник проявит изобретательность. Не проявил. А чего собственно ожидать от отпрыска знатного рода? Биться на полэксах Гусмар не практиковал, силенок маловато для такого боя. На булавах, клевцах, чеканах, шестоперах опасался получить тяжкое увечье. Достаточно посмотреть на Хьюба Кусаку. На кинжалах слишком коротка дистанция с противником. Двухклинковый бой невозможен из-за слабого навыка драться левой. Не хватало практики и школы. Вся остальная экзотика в виде кватерстаффа, пломмеи, кистеня, эспантона отпадала сама собой. Колин с теплотой вспомнил бой с Обюром. Фалькс. Хотелось бы еще опробовать ронколу*.

− Возражения?

Чистая профанация. Возразишь и тебе тут же объявят, таковые не принимаются и засчитают позорное поражение. С одной стороны хороший повод капитулировать не потеряв лица и не уронив достоинства.

− Нет, − согласился Колин с выбором. На его поясе болталась древняя железяка ужасного качества. Замена привычного ему шнепфера. И вовсе не из предвиденья осложнений поединка. Шнепфер в некотором роде не меч.

Маммар, присутствовавший на процедуре встречи противников, не упустил столь важную деталь. Возможно, потому что прежде всего был воином и отменным фехтовальщиком.

ˮНе выдержит и пары-тройки хороших ударов, − определил Исси низкое качество клинка унгрийца. - Только-то? Весь в трюк позволить оружию сломиться?ˮ − звучало убедительно, но некий осадок оставался. Слишком просто. Человек придумавший заполучить титул барона и землю, не может так поступить. Или все-таки может? Ведь часто мудрость там, где другие видят глупость.

− Место? - потребовал канцлер от Колина.

− Надлежит проследовать за мной, − стандартно ответил унгриец.

По поводу места никаких расспросов. Оно может быть любым. Лишь бы выбирающий в состоянии туда прибыть. Если требование соблюдено, то и оппоненту нет причин там не находиться.

Воспользоваться приглашение не спешили. В делах земных суетность позволительна сколько угодно, а вот в делах связанных с небесами наоборот предосудительна.

В центр широкого людского круга выставили скамеечку для фрей Арлем. Исповедница немного волновалась. Ведь её слово в преддверии грозящей поединщикам гибели, весьма значимо.

− Саин Гусмар, − позвала она, и раскрыла на коленях Святое Писание.

Габор вступил в круг, подошел к фрей и опустился на колено.

− Укрепиться дух мой в делах Его..., − выхватил альбинос строку из плотного текста.

О чем они переговаривались отведенное на покаяние время, неслышно. И не должно. Зрители засвидетельствуют, правила соблюдены. Габор аф Гусмар получил напутствие от духовного лица. Грехи его сочтены и отпущены.

− Из всех кого наделил Он своей любовью, ему лишь вложил в руки меч и сказал... Верши от имени моего...

Этот стих отсутствовал на странице, ей ли не знать. Не отыскать его и во всем Писании. Не из Писания строка.

ˮОткуда же?ˮ − устыдилась Арлем собственного невежества.

− Жаль, для такого случая не предусмотрены розы, − отвлек Колин взволнованную фрей от переживаний.

− Что?

− Сейчас бы пригодились розы. Очень бы подошли к вашему изумительному сюркотту.

− Ваши мысли не уместны и праздны, − укорила Арлем. - Может случиться сегодня вы предстанете перед Всевышним.

− И что? Ему роз точно не подарю.

ˮВы дерзки!ˮ - обвинение не сорвалось с губ девушки. Что-то было в услышанной строфе необычного стиха. Подсказка к понимаю поступков Колина. Ключ к его вызывающей греховности на показ

− Что в вашем сердце Поллак?

− Подозреваю то же что у всех. Всякие милые глупости. Мы не можем жить разумом. Нам мало. Мы еще стараемся жить сердцем.

− Разве это плохо? Жить сердцем?

− Чего бы хорошего?

− У большинства оно наполнено любовью к Всевышнему, − уверена фрей, но смущается наивности, детскости сказанного. - Но очевидно, у вас для нее нет и малого уголка. Иначе бы вы стыдились поступать столь дурно.

− В моем сердце, эсм, много для чего не отыщется местечка. Приязни к Гусмару уж точно.

− А для чего отыщется?

− Вам обязательно знать?

− Да. Мой долг утишить боль ваших ран.... Ведь там, − Арлем приложила руку к левой стороне груди, − боль.

Фрей надеялась, что взяла верное направление разговорить Колина. Заглянуть святая святых, найти для него целительные слова.

− Дождь, − глухо произнес унгриец. − Все время дождь. Беспрестанно.

− Дождь? - не понимает Арлем связи.

− Варсана адхи тикта сунья. Дождь над могилами.

Сейчас, при не очень хорошем освещении, глядя в лицо фрей, Колин отмечал в нем приметные черты, в голосе знакомые интонации, даже жесты казались ему однажды видимыми. Там, куда закрыл себе доступ. Не забыть, но не вспоминать. Не отступиться, не повернуть назад, удовольствоваться ушедшим.

ˮРазглядывая минувшее, не пропусти настоящего,ˮ − предупреждают мудрейшие. Он не пропустит. Не может пропустить.