Красный рыцарь - Кэмерон Майлз - Страница 84

Более того. Шип задумался, а не заняться ли ему одновременным изучением силы и звука. Это могло принести свои плоды. Подобная мысль показалась ему весьма занятной, и часть его существа принялась следить за движением звука в пространстве, воспринимая его как аллегорическое или даже прямое проявление силы. Сам он сидел, вдыхая ночной воздух и без особых усилий поддерживая связывавшие троллей путы, а третья часть его сущности с возраставшим раздражением высматривала темное солнце.

Четвертая продумывала следующий шаг.

Сражения у Скалы вынудили его собирать ресурсы и искать союзников, что, безусловно, было сопряжено с определенным риском и трудностями, без которых он планировал обойтись. Если и дальше все пойдет как по маслу, то скоро у него накопится достаточно сил, чтобы потягаться с равными себе. Например, с могущественным Змеем из Зеленых холмов, который уже догадался, что именно замышляет Шип, и настороженно наблюдал, как тот спешно подчиняет себе мелких существ и людей. Как встревожился или, по меньшей мере, заинтересовался бы любой феодал, заметь он, что сосед призывает вассалов и собирает армию.

Сравнение пришло в голову четвертой сущности, бывшей некогда человеком. Человеком, способным поднимать армии.

Однако так было до того, как Шип узнал правду.

Старый медведь с гор тоже не питал особой любви к чародею. И в определенный момент пусть не люди, но тролли и дикие животные попытаются разорвать сковавшие их оковы.

С другой стороны, крепость уж точно не превратится в груду щебня только по одной его команде. Внешние стены Альбинкирка пали с такой легкостью, что он начал предвкушать быструю победу, но сама цитадель, до отказа забитая перепуганными людьми, до сих пор не сдалась, так что на легкие победы больше рассчитывать не приходилось.

И чем бы ни было темное солнце, оно заключало в себе огромную силу и опасность, а окружавшие его солдаты–убийцы несли смерть. И впредь он не станет их недооценивать. Равно как и терпеть распространение их заразы по своей земле. Они ответят за нападение на его лагерь и череду предшествующих стычек, из–за которых чародею пришлось готовить захват крепости с последующим ее уничтожением.

А где же все это время был его новоявленный друг со Скалы?

Довольно.

Он давно сделал выбор — и этот выбор привел к войне. Теперь Шипу нужно было собрать все доступные силы, при этом не затрагивая интересы великих мира сего, стереть крепость с лица земли — что послужит предупреждением врагам, которое они запомнят на всю жизнь, — и вернуть Скалу Диким.

И пока он обдумывал следующий шаг, наслаждавшаяся ночной прохладой часть его сущности предпочитала не замечать исходившее от настоятельницы золотое свечение, будто само признание ее существования означало бы его поражение.

В двадцати лигах к югу в холодной темноте копошилась, громыхала и храпела сотня подчинявшихся ему тварей, две сотни людей жались к кострам, расставив слишком много часовых, а за горами на севере проснулись и разожгли костры сотни воинов–сэссагов, готовые явиться по первому его зову. На севере и западе, в норах, пещерах, дырах, временных укрытиях и домах проснулись иные существа: ирки, боглины и более могущественные твари — клан демонов и добрая половина золотых медведей. И, поскольку сила притягивала силу, все они откликнулись на его призыв.

Рыцарям будут противостоять тролли, сэссаги — превосходные разведчики, ирки и боглины составят основную часть его пехоты. К утру в его распоряжении окажется мощь, способная разбить любое войско, собранное людьми. И тогда крепость будет принадлежать ему.

Ирония заключалась в том, что в этой войне он больше полагался на людей, чем на созданий из земель Диких.

При этой мысли все его сущности, одна за другой, вернулись в скорчившееся под деревом тело. Оно поднялось, вздохнуло и стало походить на человека.

Но только походить.

Кайтлин глубоко вздохнула и попыталась перекатиться на другой бок, но наткнулась на лежавшего рядом человека. Она снова вздохнула и подумала, с чего это ее сестра заняла столько места… И вдруг девушка вспомнила, где находится, и ойкнула. Мужчина положил руку ей на грудь. Кайтлин улыбнулась и легонько застонала.

Мужчина лизнул ее подбородок и поцеловал, едва коснувшись языком уголка ее рта, словно спрашивая разрешения. Девушка засмеялась и обвила руками его шею. Она не была шлюхой, и это был первый мужчина в ее жизни. Кайтлин не собиралась участвовать в мерзких планах сестер или потакать их ужасному вкусу. Она была влюблена.

Ее возлюбленный провел языком вдоль мочки уха, неторопливо водя пальцем вокруг соска. Она засмеялась, он тоже.

— Я люблю тебя, — прошептала Кайтлин Ланторн.

Она еще не произносила этих слов. Даже после того, как он лишил ее девственности.

— А я тебя, Кайтлин, — ответил Майкл, и их губы сомкнулись в долгом поцелуе.

Первой мыслью Питера было: «Я все еще на свободе».

Два дня он двигался на восток и по пути не встретил ни одной живой души. А вчера после обеда почувствовал запах дыма и увидел возвышавшуюся на юге крепость. Несмотря на скудные познания в географии западной Альбы, основанные на обрывочных сведениях из разговоров его поработителей и проезжих купцов, он предположил, что это Альбинкирк. Должно быть, двое торговцев ушли далеко на восток, а он сам вернулся к началу своего пути. Или же ходил по кругу.

Очертания Альбинкирка, раскинувшегося в пяти лигах или около того, сильно удручали его. В конце концов, именно там его хотели продать. Поэтому при первой же возможности юноша повернул на север, к горам, хотя каждый шаг требовал от него проявления мужества и решимости следовать первоначальному плану.

Сдаваться Питер не собирался. Он наконец–то избавился от ярма. Сделать это оказалось проще, чем он предполагал, — несколько больших камней, отсутствие других занятий, и ярмо разлетелось в щепки.

Среди рабов, да и обычных людей ходили слухи о тех, кто прекрасно уживался с Дикими. Даже там, откуда он родом, были те, кто не просто уживался с ними, но и…

Лучше о них не вспоминать. Ведь они продали свои души.

Питер не хотел думать об этом, просто двигался на север, перекинув через плечо топор. Еще до наступления темноты он миновал около десяти заброшенных ферм, на которых набрал столько еды, что едва мог ее унести. Обнаружил хороший лук, правда без колчана и стрел. Ему было непривычно заходить в пустые дома — кое–где хозяева успели тщательно припрятать и аккуратно сложить свои пожитки: в сундуках свернутые покрывала, на полках украшенная зеленой глазурью посуда, столь характерная для жителей восточных гор, морейские тарелки, кружки и маленькие оловянные чашки. Но все это его не интересовало. Единственное, что он забрал с собой, был рог, стоявший на каминной полке.

Были дома, где на столах все еще оставались блюда с едой, гнило мясо, черствел хлеб. Впервые натолкнувшись на брошенную пищу, Питер тут же ее проглотил, а потом его вырвало.

Обследовав более десятка хижин, он престал соблюдать осторожность.

Зашел в хлев и обнаружил там свинью. Ее бросили, потому что она была беременной, а хозяин оказался слишком мягкосердечным или чересчур прагматичным, чтобы забрать животное с собой в Альбинкирк, учитывая ее состояние.

Пока он размышлял над тем, хватит ли у него мужества, чтобы прирезать свиноматку, скрипнула входная дверь.

И Питер увидел существо из Диких. Его обнаженное тело было ярко–красным, а на голове красовался хохолок, напоминавший дрожащие языки пламени. На тетиву его лука была наложена стрела, сверкающий стальной наконечник, направленный в грудь Питера, не предвещал ничего хорошего.

У него перехватило дыхание. С трудом поборов страх и дрожание рук, он выдавил:

— Привет.