Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" (СИ) - Шиннок Сарина - Страница 62
- Предыдущая
- 62/88
- Следующая
— Твою налево! — заорал Кэно во все горло. — Ложись!
Джарек успел отпрыгнуть в сторону и упал ничком на землю, закрывая руками голову. Кэно упал с уступа на более низкий выступ скалы, осколки порезали ему левую ногу. У него потемнело в глазах, террорист слышал выстрелы наверху и крики Джарека. Кэно схватил автомат, который чуть было не выпустил из рук. Скрипя зубами и кусая губы от боли, он встал на ноги, держась рукой за скалу. Теперь нужно было взобраться наверх и помочь товарищу. От боли он практически не ощущал свою левую ногу, ему пришлось взбираться на скалу лишь за счет силы рук. Кэно собрал последние силы, подтянулся вверх и увидел еще одну группу боевиков с повязками, скрывающими лица. Их было трое. Джарек мастерски отстреливался, но уложил только одного, еще одного ранил. Взгляд Кэно метнулся на одежду товарища: его ранили в правую ногу.
— Сейчас всех вас порешу, суки! — прокричал Кэно и начал стрелять. Уложив врагов из автомата, он упал на землю навзничь, его лицо обрело страшное выражение, полное страданий.
— Кэно! — вскричал в отчаянии Джарек. — Силы Небесные, второй раз меня спасаешь! Как ты?
— Боль… — прохрипел Кэно, кусая губы до крови. — Адская боль…
Джарек вытащил ремень из своих брюк и сделал из него жгут. Осколки раздробили Кэно кости, особенно сильно было повреждено колено.
— Держись! — убеждал его Джарек. — Ты сам говорил, надо только верить!..
— Мы за Израиль… — хрипло шептал Кэно в приступе страшной лихорадки. — На девяносто процентов… за Израиль… Но он не был еврейским… Израиль… был арабским… всегда был… Он никогда не был еврейским… Слышишь? Израиль арабский…
— Ты бредишь. Это совсем хреново. Дьявол!
Кэно закрыл глаза. Страшный жар ввергал его в полуобморочное состояние, от боли снова начались галлюцинации: пауки, огромные полчища черных пауков, окружавших его, и каждый, каждый стремится ужалить, впрыснуть яд в его разгоряченную плоть.
Джарек склонился над раненным капитаном. Ему казалось, что все кончено. Бой выигран, но проиграна чужая война.
Внезапно чья-то рука легла ему на плечо.
— Ты веришь в дьявола? — спросил скрипучий демонический голос. Джарек вскочил на ноги, его пробрал неприятный озноб.
— А он, поверь, есть! — ответил тот же скрипящий голос. Перед ним стояла группа солдат, вперед вышел сержант в пустынной боевой униформе. Он снял фуражку и немного покрутил пальцами свои короткие волосы, соорудив на голове какое-то подобие рогов.
— Бес, разведчик, — представился сержант с демоническим голосом.
— Козырь, «зеленый берет», — назвал свое прозвище и род войск Джарек.
— А его как? — спросил Бес, указывая на Кэно.
— Stranger, то есть Скиталец, — ответил Джарек.
— Нам нужно идти на северо-восток, — доложил Бес. — Там наша база. Носилки есть — донесем раненого.
На базе Скитальца, как Кэно прозвали в армии, доставили в госпиталь. Там врач, осмотрев его изрезанную осколками ногу, сделал прискорбное заключение:
— Колено раздроблено, перерезаны крупные артерии. Здесь вряд ли можно что-то сделать. Придется отнять.
Сразу по прибытию в госпиталь Кэно отказался от обезболивающих — эффекта они почти не давали, только корежили сознание. Он находился в здравом рассудке все время, он слышал каждое слово. Услышав выводы, сделанные врачом, он почувствовал, что его трясет от гнева. Скиталец тогда достал гранату и выдернул чеку.
— Слушай сюда, ты, доктор Ампутация! — сорванным голосом заговорил он. — Рука у меня не железная — долго держать не сможет. Так что везите меня в США и делайте операцию, иначе я разожму пальцы — и всем хреново будет! Усек?
Военным ничего не оставалось — они выполнили требования Кэно. Его вертолетом транспортировали в США, привезли в одну из самых лучших клиник, сразу стали готовить к операции. Его пальцы закоченели — он не выпускал из рук гранату до тех пор, пока его не положили на операционный стол.
Кэно перенес несколько операций. В один день в клинику, где он лежал, пришли генерал-лейтенант Эрик Дес Баррес, который эти пять лет отдавал ему приказы, и представитель американского Сената. Они награждали вернувшихся с войны бойцов. За все блестяще выполненные миссии, которых за время его службы была тьма, за неоднократное спасение своих товарищей, за исключительную отвагу в бою и серьезное ранение при исполнении последней миссии «капитану Тревору Гаррету» вручили Крест Выдающейся Службы и уже третий орден «Пурпурное сердце», а также присвоили звание майора спецназа. Солдаты, лежавшие с ним в одной палате, смотрели на Скитальца с восхищением и уважением, сенатор пожал ему руку, но на суровом лице Кэно не было ничего, кроме злости и презрения.
— Это — не плата за мою пролитую кровь, — отвечал он, — этим вы не вернете мне моих погибших в этом аду друзей! Вы гордитесь тем, что сделали, не думая, сколько ребят там погибло не за свою, а за чужую страну! Зачем вы ввязались в этот конфликт? Это не ваша война! И мой совет правительству США: после того, что вы сделали — идите в отставку!
Сенатор одернул руку и с возмущением взглянул на Эрика Дес Барреса.
— Что ж, капитан… прошу прощения, уже майор Гаррет оказался самым эмоциональным из нас, — объяснил генерал-лейтенант представителю власти. — Не обращайте внимания, это из-за сильной боли — он принципиально не принимает обезболивающих препаратов.
Инцидент загладили, сенатор ушел, но генерал-лейтенант Дес Баррес остался. Это был суровый крепкий мужчина лет пятидесяти, чье лицо расчерчивал узор старых шрамов, а левая рука всегда была в черной перчатке. В руках он держал трость с металлическим набалдашником в виде орла. Этой тростью часто попадало по спине и икрам всем новобранцам. Слово «салага» из уст этого вояки звучало особенно резко и даже саркастично. Иногда Кэно, не считая нужным усмирять свой вольнолюбивый бунтарский нрав, смел перечить ему и огрызаться, за что Дес Баррес мог и в челюсть засветить со всей силы, и с кулака под дых, и коленом в живот… Список можно продолжать. Его ненавидели, проклинали, но теперь Кэно называл его единственным своим авторитетом. Когда Скиталец дослужился до офицерского звания, командир резко сменил свое отношение, стал уважать солдата, разговаривал с ним на равных, как со старым другом. «Единственный, кто может мне приказывать — генерал-лейтенант Дес Баррес. Я выжил лишь благодаря тому, что он вбил мне в голову. Да, по началу измывался, но это он научил воевать. И выживать в самом кошмарном аду».
— Я не выдержал, — попытался извиниться Кэно перед своим бывшим командиром. — Я думаю, Вы поняли меня — Вы-то знаете, через что я там прошел, а этот прохвост из Сената — нет.
— У тебя железная воля, — ответил Эрик Дес Баррес, и его исчерченное шрамами и морщинами лицо озарил какой-то намек на улыбку. — Ты — очень сильный человек. Но теперь с тебя хватит. Ты более не военный — ты уходишь в отставку майором спецназа.
Кэно угрюмо опустил голову.
— И вот, — добавил Дес Баррес, — возьми это от меня на память, — генерал-лейтенант отдал ему свою трость, украшенную головой орла. — Тебе теперь нужнее. Живи спокойно. Если, конечно, после всего пережитого тебе удастся это.
К весне 1980 года Кэно оправился после ранения, хотя и далеко не полностью — левое колено не сгибалось. Он был рад, что ушел в отставку, но совершенно не знал, куда ему идти теперь.
— Возвращаться в клан не хочу — нервы я себе прилично попортил. Как увижу тупую морду Уехибы — так за свои действия не ручаюсь. А потом меня погонят оттуда. И куда теперь идти? Кому я нужен? Где меня ждут?
Так он разговаривал сам с собой, сидя у стойки в баре и допивая очередной бокал не самого лучшего коньяка.
— Бармен, плесни еще, — попросил Кэно, поставив пустой бокал.
На нем была военная форма: тяжелые боевые ботинки, камуфляжные штаны, подпоясанные армейским ремнем, и куртка защитного цвета с закатанными рукавами, одетая на голое тело. Рядом со стойкой он поставил трость, подаренную командиром.
- Предыдущая
- 62/88
- Следующая