Эра безумия. Колыбель грёз (СИ) - Анненкова Валерия - Страница 10

- Прости, девочка моя, умоляю, прости!

- Пожалуйста, - дрожащим голосом прошептала девушка, - матушка, не надо! Не отдавай меня!

- Агнесса, пойми, у меня нет выхода. Если я не отдам тебя ему, то рано или поздно ты пойдешь по моим стопам, а я этого не переживу.

- Матушка...

Девушка так тихо произнесла это слово, так умоляюще, что сердце Луизы сжалось до боли. Одно слово, произнесенное столь душераздирающим голосом, что нельзя было не заплакать. Что она наделала! Вот, ее дочь стоит сейчас на коленях перед ней, уцепившись руками в подол платья, и слезно молит не отдавать ее. Красивое личико девушки украшают слезы, а черные волосы растрепанно свисают с плеч. Как больно смотреть на это! Не такого счастья бедная женщина желала своей дочери.

Через пару минут Агнесса оставила эту идею с мольбами и прошениями, она легла на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Тело ее все еще дрожало от судорожных вздохов и всхлипов. Казалось, эти рыдания никогда не прекратятся. А в скором времени должен явиться господин королевский прокурор за своей невестой.

- Выпей. - Она протянула девушке кружку с отваром.

- Что это? - Агнесса сквозь слезы посмотрела на мать.

- Не спрашивай, просто пей!

Красавица, недолго подумав, выпила отвар, после чего положила голову на плечо матери. Обессилив от рыданий, она уже не могла плакать, лишь судорожно вдыхала воздух. Женщина заботливо погладила дочь по голове. Луиза вспомнила, как раньше укладывала спать маленькую Агнессу, рассказывая ей сказку и целуя в лоб. Как прекрасны были те времена, когда мужчины смотрели на ее дочь как на ребенка, а не как на девушку. Те времена, когда в их глазах не горел огонь желания, увы, сгорели в огне лет.

- Я всегда любила тебя, моя дорогая. - Сказала женщина, обнимая дочь. - Ты и сейчас для меня самое драгоценное сокровище.

Она перестала плакать не из-за отвара, а из-за того, что поняла: это бесполезно. Агнесса была обречена стать невестой господина прокурора. На данный момент она вспоминала тот день, когда впервые встретила де Вильере. В памяти красавицы возродился его холодный взгляд, который чем-то привлек ее, запомнившись навсегда. Но как она будет любить прокурора, если видела всего его лишь один раз?

- Матушка, - голос ее звучал тихо, - и все-таки, почему именно де Вильере?

Этот вопрос прозвучал так неожиданно, что Луиза, не готовая к нему, растерялась. Почему-то она не задумывалась, что Агнесса захочет задать ей столь очевидный вопрос. И хотя страх девушки перед браком с мужчиной намного старше ее был вовсе не знаком матери, она не знала, как правильно ответить, не напугав дочь. Сказать правду - она испугается и точно не подпустит к себе де Вильере, солгать - она все рано узнает. Что можно ответить дочери, которая со страхом сидит и смотрит ей прямо в глаза? Что желает услышать это непорочное существо? Какую правду о безысходном решении хочет узнать беззаботное дитя?

- Давай поговорим об этом позже. - Луиза встала с кровати и подала девушке платье. - Поднимайся, я помогу тебе затянуть корсет.

Агнесса взяла платье и начала переодеваться. Оно, действительно, было красивым: синяя шелковая ткань, украшенная изящными узорами серебряного цвета, открытые плечи, небольшой вырез на груди в форме сердца и длинные узкие рукава. Единственная непривычная деталь в этом платье - туго затягивающийся корсет. Агнесса и так обладала слишком узкой талией, которая и без корсета была идеальной.

Луиза подошла к дочери и помогла ей зашнуровать платье, в то время как девушка не спеша расчесывала волосы. Вдруг в комнату вбежал запыхавшийся Леруа. Немного отдышавшись, он сказал:

- Тетушка, господин де Вильере пожаловал!

***

Когда Луиза спустилась на первый этаж, де Вильере уже стоял возле лестницы, с нетерпением ожидая, когда его представят Агнессе. Судя по довольной улыбке сытого кота, прокурор был в прекрасном расположении духа. Его серые глаза сияли каким-то загадочным радостным огнем, который просто нельзя было не заметить. Он был по-настоящему счастлив, осознавая, что через несколько минут вновь увидит Агнессу, что теперь-то она будет только его.

Луиза присела в легком реверансе, подойдя к представителю власти. Сейчас ей хотелось произвести хорошее впечатление на королевского прокурора. Мужчина кивнул головой, поцеловав ее руку. Если честно, он не особо хотел тратить время на все эти вежливости, его интересовало лишь одно - Агнесса... его Агнесса.

- Мадам, я надеюсь, она готова?

- Да, - женщина посмотрела на лестницу, - она у себя в комнате. Позвольте, я провожу вас к ней.

Сердце де Вильере ликовало; наконец-то он получит то, что хочет, наконец-то этот бесценный, еще никем не тронутый алмаз будет его. В воображении прокурора уже рисовался ее образ в белом подвенечном платье, он уже представил, как впервые касается ее губ своими, и как ночью овладевает столь пленительным телом. Де Вильере старался быстрее подниматься по ступенькам, будто каждая секунда ожидания была для него вечностью.

- Добрый вечер, господин де Вильере!

Прокурор обернулся, услышав за своей спиной детский голос. Перед ним стоял Леруа; лицо этого ребенка было приветливым, что не могло не пугать, ведь все знали, если этот ребенок решил поиграть в паиньку, то до нового происшествия осталось совсем мало времени. Мальчишка смотрел то на прокурора, то на тетушку, стараясь казаться ангелочком.

- Какой милый ребенок... - Де Вильере наклонился, посмотрев в глаза мальчика. - А на допросе ты таким не был. Что случилось?

Королевский прокурор испепелял мальчишку мрачным, строгим взглядом, каковым обычно глядел на преступников, отказывающихся признаваться в совершенном злодеянии. Это была та самая примитивная, но хитрая и весьма действенная уловка, не требующая особых физических усилий. Этот метод требовал совсем другое - умение оказывать на человека значительное влияние в психологическом плане, способность показать одном взглядом свое превосходство над ним. Чего же ожидал де Вильере, играясь с людьми в подобные уловки? Одно можно сказать точно - представитель власти не столько преследовал цель добиться правды, сколько надеялся увидеть ответную реакцию своего «подопытного». И, надо признать, все подозреваемые реагировали по-разному: кто сохранял спокойствие, раздражая этим юриста, а кто наоборот впадал в то состояние, когда человек способен сознаться в чем угодно.