Разнести повсюду весть (ЛП) - Вилгус Ник - Страница 62

— Я не хочу навязываться, — ответила мама. — Я могу просто остаться здесь, в больнице, с Вилли. Не стоит беспокоиться.

— Чепуха, — сказала в ответ миссис Ледбеттер. — Мне не помешает компания. Этот большой старый дом теперь кажется пустым, когда по нему бродит только моя печальная старая фигура. Я говорила Вилли, что подумываю пойти жить с ним и детьми.

— Мы бы с радостью вас приняли, — сказал я.

— Видишь, как легко он врёт?

— Я не вру, — сказал я в свою защиту. — Кроме того, в квартире три этажа, так что я всегда могу спрятаться наверху, когда вы будете действовать мне на нервы.

— А я никогда бы этого не сделала, так ведь? — спросила миссис Ледбеттер, делая затяжку электронной сигареты и улыбаясь.

— Иногда вы меня раздражаете, — признал я. — Но, думаю, я к вам привык. В любом случае, до сих пор я не попал в тюрьму за убийство, так что, думаю, вы нормальная. И вы знаете, что говорят о членах семьи…

— Нельзя их убивать, потому что затупится лезвие топора? — произнесла она.

— Удушение — это, наверное, лучший способ справляться со старыми, надоедливыми дамами, — добавил я.

— Вилли, ты не должен так разговаривать со своей тёщей, — сердито сказала мама.

— Мы с миссис Л. понимаем друг друга. И дело ведь не в том, что я не раздражаю её до смерти. Так, миссис Л.?

— Вайлис, давай просто скажем, что ты похож на козий зельц. Отвратительно ужасный для непосвящённых.

Амелия изобразила на лице отвращение.

— Итак, — произнесла мама, глядя на меня, в её глазах мелькали вопросы, — как Тони? Я имею в виду, серьёзно? Без ерунды.

Я вздохнул, отодвинул рыбу, которую пытался съесть. Аппетит пропал.

— Всё не так плохо, — сказала миссис Ледбеттер. — Но серьёзно. Джеки сказал, что следующие пару часов — критические. Если антибиотики не сработают, мы узнаем. И если они не сработают… что ж, могут быть проблемы.

— Мы пойдём в часовню и помолимся, — сказала мама.

— Не думаю, что молитвы помогут, — ответил я.

— Я знаю, ты больше не ходишь на мессы и всё такое, но мы все помолимся. Только то, что ты не веришь в Бога, не значит, что он перестал верить в тебя.

— Я по-прежнему верю в Бога.

— Ты просто не ходишь на мессы.

— Я устал от того, что люди на меня смотрят.

— Ты получаешь такое внимание, когда устраиваешь спектакль.

— Я не помню, чтобы устраивал спектакль.

— Я приехала сюда не спорить, Вилли. И если ты не хочешь помолиться с…

— Я помолюсь с тобой, бабуля, — сказала Амелия.

— Правда? Ох, ну что ты за лапочка.

— Тони мой брат, — сказала она, будто это было единственным нужным объяснением.

— Где был Бог, когда Ной в нём нуждался? — спросил я, зная, что не должен, но не в силах ничего поделать.

Мама нахмурилась.

— Ну, как говорят, — сказала миссис Ледбеттер, — если план А не работает, в алфавите есть ещё тридцать одна буква на выбор.

Глава 91

Всё сложно

Я сидел в конце молельни.

Мама стояла на коленях на одной из скамеек впереди. Амелия присоединилась к ней. Семья Амелии не ходила в церковь, не “молилась”, не была знакома со всей этой религиозной тарабарщиной, с которой я рос. Я думал о том, чтобы взять детей на мессу, но передумал. Я не мог объяснить себе, почему. Дело было не только в моём опыте сексуального насилия от рук отца Майкла, когда я ходил в начальную школу, хотя это определённо окрасило моё восприятие. Было что-то за гранью этого, что-то глубже. Что-то, что я не мог понять. Какая-то потеря веры, потеря способности верить.

Произнеся несколько молитв с мамой, Амелия вернулась назад и села рядом со мной.

— Бабуля говорит, ты больше не молишься, — прошептала она.

— Мы с Богом сейчас не ладим.

— Почему нет?

— Всё сложно.

— Ты можешь мне рассказать. Я не ребёнок.

— Это долгая история.

— Ты буддист, как папа?

— Он снова болтал о Далай Ламе?

— Кто такой Далай Лама?

— Один парень, — сказал я. — Он говорит что-то типа “моя религия — доброта”. Я не знаю, что это должно значить, но Джек считает, что это круто.

— Папа говорит, что мы сами создаём свои страдания.

— Правда?

— Так он говорит. И он говорит, что мы перестаём страдать, когда учимся принимать хорошие решения.

— Звучит похоже на него.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— О чём?

— Почему вы с Богом больше не ладите? Ты зол на него?

— Не совсем.

— Он зол на тебя?

— Возможно.

— Почему?

— Это долгая история.

— Хотела бы я, чтобы вы перестали так говорить!

— Ну, так и есть, тыковка.

— Я не маленькая.

— Иногда мне хотелось бы, чтобы ты такой была.

— Почему? — спросила она, нахмурившись.

— В мире много уродливых вещей. Таких вещей, о которых я не хочу, чтобы ты знала.

— Каких вещей?

— Библия, к примеру.

— Что плохого в Библии?

— В ней говорится, что гомосексуальные люди, как я, плохие.

— Это неправда!

— Так там говорится.

— Почему?

— Полагаю, люди, которые написали её, не любили гомосексуальных людей.

— Ну, это глупо.

— Как есть, так есть, тыковка. Теперь имей в виду, что это та же книга, которая говорит, что отцы могут продавать своих маленьких девочек за три козла, и что непослушных сыновей нужно убивать, и всякое такое прочее.

— Серьёзно?

— Как я и сказал: всё сложно. Может быть, что-то из этого имело смысл для них, тысячи лет назад, когда они это писали, но это определённо не имеет никакого смысла сейчас. Тяжело спорить об этом, потому что некоторые люди считают, что это истинная правда Бога, и что каждое слово в Библии — буквальная правда.

— Так поэтому ты злишься на Бога?

— Я не злюсь на Бога.

— Злишься.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Бабуля говорит, что раньше ты постоянно ходил в церковь. Ты и Ной. Она говорит, что вы никогда не пропускали мессы. Ты, должно быть, из—за чего—то злишься, если не хочешь больше ходить.

Я вздохнул.

— Я не злюсь, — снова сказал я.

— Ты злишься из-за того, что Бог забрал твоего сына? — спросила она.

Я почувствовал, как что-то перехватило в груди.

— Всё не так, — сказал я. — Кроме того, всё работает не так. Бог не забирает людей. Он не сидит там и не решает, кто будет жить, а кто умрёт. Это чепуха. Вещи случаются, вот и всё. Мы бы хотели знать, почему, но не знаем. Может быть, из—за этого я злюсь.

— Я не понимаю.

— Ну, Библия должна быть большой книгой, замечательной книгой, где есть все ответы, и она должна быть такой умной и такой мудрой, но, в конце концов, там нет никаких ответов. Не совсем. Она не говорит нам, почему случается так много плохих вещей, почему так много людей страдает, почему в мире так много ненависти и так много плохих людей делают плохие вещи. Она не объясняет, почему так много детей голодают, почему у них нет мам и пап. Она не объясняет, почему так много детей умирает от рака и других болезней, или почему дети умирают от голода. От голода! В мире так много еды, но дети всё равно умирают от голода. Как это происходит? Библия пытается ответить на эти вопросы, конечно, и там говорится, что все мы грешники, и Иисус пришёл спасти нас. И, возможно, нас нужно спасать. Но она не говорит нам, почему так много страданий. Мы просто должны улыбаться и терпеть это и надеяться, что попадём в рай, где всё будет хорошо и замечательно. Но мы даже не знаем, есть ли рай. Я не знаю, тыковка. Всё сложно.

Она вздохнула в манере, очень свойственной взрослым.

— Ты не должна переживать о таких вещах, — сказал я.

— Думаешь, с Тони всё будет хорошо?

— Я надеюсь на это.

— Я тоже.

Она потянулась и взяла меня за руку.

Глава 92

Что-то не в порядке

Как ты, малыш Т.?

Он смотрел на меня тёмным, нечитаемым взглядом.