Портрет тирана - Антонов-Овсеенко Антон - Страница 38

Центральный аппарат НКВД в этой поездке представлял Ягода, его заместитель Агранов и начальник экономического отдела Л.Г. Миронов.

Следом из Москвы шел второй поезд — с карательным отрядом. В числе прибывших был следователь Люшков. Позднее он опубликует за границей материалы, изобличающие Сталина в фальсификации истории гибели Кирова. О самом Люшкове рассказ впереди.

Члены Политбюро расположились в Смольном.

Сталин знал, кого взять с собой в Ленинград. Молотов, Ворошилов и Жданов (тогда еще кандидат в члены ПБ) были абсолютно послушны его воле и, что не менее важно, способны на любое преступление. Этих он уже опробовал.

Сталин решил допросить Николаева лично. Он надеялся, что в его присутствии фанатик не посмеет назвать настоящих убийц и в предвкушении вечной «славы» возьмет все на себя. Арестованного доставили в Смольный. Сталин спросил:

— Вы убили Кирова?

— Да, я… — ответил Николаев и упал на колени.

— Зачем вы это сделали?

Николаев указал на стоявших за креслом Сталина начальников в форме НКВД:

— Это они меня заставили! Четыре месяца обучали стрельбе. Они сказали мне, что…

Двое с ромбами в петлицах отделились от сталинской свиты и обрушили на голову болтуна рукояти своих револьверов.

Николаев начал клониться к полу, но Сталин ударом сапога опрокинул его на спину.

Если бы Николаев сказал, что выполнял директиву Зиновьева или Бухарина, — допустим такой идеальный случай — остановил бы Сталин опричников с ромбами? Ему не пришлось бы думать об этом: в охранке служили люди высоко догадливые…

Разыгравшаяся в Смольном 2 декабря кровавая сцена столь важна, что требует назвать всех свидетелей. Некоторые подарили потом свои воспоминания истории. Кроме прибывших из Москвы там были Чудов, Медведь и прокурор области Пальгов. Чудов решил, что Николаева в то утро прикончили, а на «суде» допрашивали двойника. Эти сомнения он высказал одному товарищу. Медведь поведал о сцене допроса Николаева, с теми же подробностями, своим лагерным друзьям. Рассказ Медведя сохранился в памяти людей. Запомнился крик Николаева: «ОНИ меня четыре месяца ломали, говорили что это нужно партии!..»

Пальгов поведал о подробностях подготовки покушения. А потом покончил с собой. И в этой среде попадались порядочные люди.

… Сталин спешит извлечь из убийства Кирова максимум политических выгод. Не медля ни часа, он отдает по телефону в Москву распоряжение — опубликовать постановление Президиума ЦИК СССР о борьбе с террором. Специальным органам вменяется в обязанность следствие по делам о терроре проводить ускоренным порядком, а приговоры приводить в исполнение немедленно, ибо прошений о помиловании ЦИК принимать не будет[122].

Постановление подписано 1 декабря. Это значит, что Сталин подготовил решение ПБ загодя. Хозяин не стал утруждать себя соблюдением приличий: в конечном счете, и Политбюро и ЦК всего лишь исполнители ЕГО воли. Незадолго до убийства Кирова другой человек организовал поджог Рейхстага и использовал эту политическую провокацию как сигнал к массовому террору.

Может быть в Германии и в России работали, точнее служили народу, сами того не подозревая, братья-близнецы?..

3 декабря грузовая машина с открытым кузовом следует по улицам Воинова в Смольный. В кузове телохранитель Кирова Борисов и два охранника. Справа тянется высокая глухая, без окон, стена склада. В этом месте сосед водителя перехватывает руль, но шофер успевает выровнять машину. Агент НКВД повторяет попытку и направляет машину через тротуар на стену. Толчок, машина останавливается. Никто, кажется, не пострадал. В кузове была молниеносно исполнена вторая фаза запланированной операции: охранник одним ударом железного лома проломил Борисову голову. Для гарантии ударил еще.

Ни шофер, ни его сосед не получили даже ушиба в этой «аварии», пострадала лишь правая фара машины. Шофер развернул грузовик и поехал назад в гараж.

Борисов, человек прямой, неподкупный, искренне преданный Кирову, мог испортить второй допрос, как это уже случилось накануне в Смольном с Николаевым. Убрали Борисова, как выяснилось потом, агенты из личной охраны генсека. Выполняя ЕГО волю.

В акте медицинской экспертизы запишут, что Борисов погиб в результате автомобильной катастрофы. В 1956 году уцелевшие врачи покажут, что смерть наступила от ударов по черепу, нанесенных круглым металлическим предметом.

Потом прикончили жену Борисова. В таком деле все свидетели лишние. А вдруг ей что-нибудь известно со слов супруга?.. На всякий случай ее упрятали в психиатрическую больницу. Там и отравили[123].

Жену второго секретаря обкома Чудова, Людмилу Кузьминичну Шапошникову, старую коммунистку, как члена семьи изменника родины (ЧСИР) отправили на 8 лет в лагеря. Сидела она в специальной зоне для жен врагов народа при Томской тюрьме. В 1938 году ее вызвали на этап в Москву. Прощаясь с подругами, она сказала: «Видно, лагеря для меня мало. Мы больше не увидимся».

Ее убили вслед за мужем.

Лишь водителю грузовика, тому, что вез Борисова в Смольный, довелось пережить Сталина — случай редчайший, если учесть, что его отправили в истребительные лагеря. (Убийц Борисова благоразумно ликвидировали через пару недель.) После XX съезда шофер поведал членам ПБ о пережитом[124]. К началу XXII съезда Политбюро располагало достоверной картиной преступления в Смольном и устранения свидетелей. При желании Хрущев мог полностью изобличить главного организатора убийства Кирова.

…В тюремной больнице Николаева быстро привели в чувство. Как только он поправился, за него принялись опытные костоломы. Избиения, изнуряющий режим и немножко химии, — все, что полагается. Такому хватило бы одних угроз…

Николаев был сломлен и готов «признаться» в том, что состоял в контрреволюционном террористическом троцкистско-зиновьевском центре и действовал по заданию этого центра.

Однажды, мучимый сомнениями, он пытался разбить голову о стену камеры. Пришлось подсадить к нему сотрудника НКВД. Соседом Николаева стал Кацафа, опытный товарищ, из младших командиров. Кацафа был в форме, и может быть этот редкий ход, когда тюремное начальство сыграло с арестантом в открытую, облегчил задачу Кацафы.

Николаев скоро проникся к нему доверием и просил совета: «разоблачать» контрреволюционный центр или нет? Следователь обещал в этом случае сохранить ему жизнь. Он сказал — и начальник следственного управления подтвердил, — что ему дадут пустяшный срок, каких-нибудь три года, быстренько и с комфортом переотправят в лагерь, а там устроят в КВЧ — культурно-воспитательную часть.

Николаев колебался: а вдруг обманут?.. Потом решился.

Сталин с подручными вернулся в Москву 4 декабря. Он вызвал к себе сотрудников НКВД, занятых на центральной картотеке, и потребовал представить карточки на всех активных в прошлом оппозиционеров.

Картотетчики были тогда рядовыми сотрудниками. Ко времени XX съезда они, уже в полковничьих погонах, поведали о том, как выполняли поручение генсека.

Сталин взял лист бумаги, разделил его пополам вертикальной чертой. Левую часть озаглавил «Ленинградский террористический центр», правую — «Московский террористический центр». Затем Хозяин отобрал несколько десятков карточек и быстро заполнил колонки фамилиями.

Зиновьева вместе с Каменевым он вначале записал слева, рядом, потом зачеркнул фамилию Зиновьева и перенес ее на правую половину листа.

Этот лист сохранился в личном архиве почившего вождя. Почерковедческая экспертиза, проведенная после XX съезда партии, подтвердила: документ написан рукой Сталина.

Но вернемся в год 1934. Он ужена исходе.

Итак, следствием по делу об убийстве Кирова руководит Ежов. В ежовскую бригаду включен следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР Лев Шейнин, которого прихватил с собой из Москвы Вышинский. Любопытные вещи рассказал ныне покойный Шейнин.