Последняя воля Нобеля - Марклунд Лиза - Страница 21

Антон вдруг почувствовал, что разговор начинает действовать ему на нервы, несмотря на видимое дружелюбие американца.

— Ну, — сказал он, — наши врачи уже осмотрели мужчину, и могу вас уверить, что…

— Так надо, — безмятежно возразил Джордж. — Мы бы хотели составить собственную картину.

Антон Абрахамссон открыл, потом закрыл рот.

— Я понял, — произнес он наконец. — Но в таком случае я буду присутствовать при осмотре.

— Нет, — сияя белозубой улыбкой, ответил американец. — После приземления нашего самолета мы берем на себя всю полноту ответственности. Надеюсь, это вам ясно?

Теперь Антон счел нужным протестовать.

— Я представляю здесь шведскую полицию, — сказал он, слегка повысив голос. — Мы находимся на шведской территории, и именно шведская полиция несет ответственность, так как представляет официальную власть.

Американец не смог скрыть своего изумления.

— Конечно, конечно, — сказал он. — Все будет сделано по закону и вполне корректно.

Он шагнул вперед и взял Антона за плечо.

— Все будет хорошо, — ободрил он шведа. — Идемте?

Антон Абрахамссон зашагал вслед за американцем к терминалу, не в силах избавиться от смутного беспокойства.

Войдя в терминал, они быстро прошли в комнату, выделенную в распоряжение полиции безопасности.

В этой комнате содержался подозреваемый в терроризме Джемаль Али-Ахмед, связанный по рукам и ногам. Он провел здесь всю ночь. Лицо его было пепельно-серым. Коллеги Антона мирно дремали, сидя на стульях по обе стороны двери.

— Отлично, — произнес Джордж, оглянувшись. — Приступайте.

Обойдя Антона Абрахамссона, в комнату вошла группа людей в шлемах и комбинезонах. Лица людей были закрыты масками. Пришедшие принесли с собой какие-то инструменты.

Антон Абрахамссон открыл было рот, чтобы запротестовать, но Джордж вежливо, но твердо отвел его в сторону.

— Это займет не больше минуты, — с улыбкой произнес американец.

Подчиненных Абрахамссона оттеснили в угол вместе с их начальником. Они молча смотрели, как два человека в масках рывком поставили заключенного на ноги. Джемаль Али-Ахмед, не видевший их приближения, отреагировал инстинктивно: он метнулся к стене и дико закричал.

— Положите его на пол, — приказал Джордж.

— Ты не хочешь вмешаться? — спросил Антона один из полицейских.

— Как именно? — беспомощно ответил Абрахамссон.

Джемаля положили на пол, его глаза, в которых плескался невыразимый ужас, смотрели прямо на Антона.

— Помогите! — закричал Джемаль по-шведски. — Помогите мне!

Антон Абрахамссон смотрел на него, не в силах сдвинуться с места. Агенты ЦРУ сняли с вопящего человека ботинки, не обращая внимания на сопротивление. Трое агентов держали свою жертву, которая извивалась на полу, как червяк. С Джемаля срезали одежду — носки, брюки, нижнее белье, пиджак и рубашку.

— Осмотрите полости, — приказал Джордж, и его люди снова поставили заключенного на ноги. Глаза его были налиты кровью, по лицу текла слюна.

Агенты сорвали с него остатки одежды, и теперь заключенный стоял на полу холодной комнаты совершенно голый, со связанными руками и ногами. Когда его заставили открыть рот, он зарыдал. Все его жилистое тело сотрясалось от сильного озноба. Агент ощупал полость рта, посветил туда фонариком, потом проверил зондом слуховые проходы, прощупал мошонку и член.

Когда один из агентов вставил палец Джемалю в задний проход, мужчина взревел, как бык.

Антон Абрахамссон повернулся к своим подчиненным.

— Думаю, нам пора идти писать рапорт, — сказал он.

Шведские полицейские покинули помещение.

Эхо криков заключенного стихло, когда они закрыли дверь.

Анника вошла в здание детского сада вместе с детьми, таща сумки, набитые блестками, нарядами эльфов и булочками с шафраном для праздника святой Люсии. Шествие Люсии начнется в конце дня, но какое это имеет значение? Дети готовились к празднику несколько недель, так что праздник обещал быть удачным.

В детском саду было жарко и многолюдно. Эллен извлекла из сумки свои любимые мягкие игрушки, корону из электрических свечек и аккуратно положила все это на свою полку. Анника нервничала, потела и то и дело поглядывала на часы. С работы ей предстояло уйти в четверть четвертого, чтобы успеть на шествие святой Люсии. Томас уже сказал, что не сможет приехать — у него важная встреча с Пером Крамне, и отменить ее нет никакой возможности.

Наконец Эллен разобралась со своими вещами, и Анника сдала ее на руки воспитательницам, которые накрывали завтрак.

— Она уже поела, — сказала Анника и повела Калле в находившийся по соседству детский сад для шестилеток.

Не успели они войти, как Калле бросился в самую гущу какой-то кучи-малы. Все утро Калле хныкал и капризничал, говоря, что хочет быть не эльфом, а вампиром. Анника терпеливо, несколько раз объяснила ему, что на шествии святой Люсии не бывает вампиров, и Калле, пошмыгав носом и поскрипев зубами, согласился с мамой.

Воскресенье прошло тихо и мирно. Томас вернулся домой из Ваксхольма под утро, в воскресенье с утра мучился от похмелья и почти весь день провел за компьютером. Анника начала вместе с детьми готовиться к Рождеству, убралась в доме и ухитрилась кое-что узнать о профессоре Ларсе-Генри Свенссоне и его связях с Каролинским институтом. В обед они заказали пиццу на дом.

Анника оставила детей в саду и помчалась на работу.

Она всегда испытывала чувство облегчения, когда закрывалась дверь садика. Можно было на несколько часов сосредоточиться на своих делах. Теперь можно будет беспрепятственно пользоваться собственными мозгами до трех часов сорока пяти минут. Только начало светать. День обещал быть ясным и холодным.

Вытащив из сумки сотовый телефон, Анника набрала прямой номер Спикена в новостной редакции. Спикен приветствовал ее своим обычным ворчаньем.

— Через полчаса в зале Валленберга в Каролинском институте состоится пресс-конференция, — сказала Анника. — Как ты думаешь, не стоит ли на ней побывать?

Спикен простонал что-то нечленораздельное — словно положил в рот кусок жевательного табака.

— Нам это нужно?

— Наверное, Нобелевский форум сделает какое-то заявление, — сказала Анника. — Мне кажется, что Нобель и Каролинский институт — это довольно интересные темы в настоящий момент, или я не права?

Спикен зашуршал какими-то бумагами.

— Сегодня недостаточно, чтобы материал был просто интересным, — возразил он. — Езжай на пресс-конференцию, чтобы мы были уверены, что ничего не пропустили, но я не думаю, что из этого можно будет высосать какую-нибудь стоящую новость.

Он отключился, не дождавшись ответа.

На первом автобусе Анника доехала по улице Флеминга до Санкт-Эриксгатан, потом пересела на трешку, которая довезла ее до Каролинского госпиталя.

Вход в аллею Нобеля был забит людьми и машинами.

Сегодня людей в серых костюмах было много. Правда, костюмы прятались под темными пальто. Узнать сотрудников службы безопасности можно было по сосредоточенным лицам и бесконечным переговорам, которые они вели по портативным рациям. Анника протолкалась сквозь толпу к входу в дом номер один — тот самый дом, в котором она уже побывала в пятницу.

— Вашу аккредитацию, пожалуйста.

Человек в темно-сером костюме с динамиком в ухе протянул вперед руку.

— Э… — протянула Анника, не предполагавшая, что здесь потребуется аккредитация.

— Она со мной, — сказал за ее спиной чей-то голос.

Анника резко обернулась.

Сзади стоял Боссе, корреспондент другой вечерней газеты, со всеми положенными документами. На Боссе была теплая, надвинутая на лоб шляпа. Шею он обмотал вязаным шарфом. У Боссе были умопомрачительно голубые глаза. Анника ощутила холодок в животе и смущенно ему улыбнулась.