Республика - победительница (ЛП) - Щерек Земовит - Страница 10

Даже в знаменитом ЦПО – Центральном Промышленном Округе, который являлся не меньшим предметом гордости для Польши, чем Гдыня, не было особенно весело. "Дороговизна в ЦПО" – докладывал "ИЕК" 9 июля 1938 года: "Заработки чиновников на тамошней территории нормальные, то есть, как везде низкие, - иронизировали журналисты, - государственные чиновники в громадном большинстве зарабатывают от 100 до 300 злотых, частники несколько больше – от 140 до 600 злотых. Тем временем, безумная, буквально, дороговизна охватила все и вся. Квартплата в настоящее время составляет чуть ли не половину заработков рабочих, некоторые продукты питания подскочили в цене от 20 до 100 процентов. Хлеб подорожал с 26 до 32 грошей за килограмм, копчености – практически на 60%. Различные виды муки – на 25%, масло и молочные продукты – от 85 до 100%. Ну а овощи и другие продовольственные продукты, во многих случаях, более, чем на 10%. Цены во всех районах ЦПО, как правило, значительно выше, чем даже в столице и других крупных городах, где, учитывая большие расходы на жизнь, чиновникам выплачивают добавки на дороговизну". Чиновники, занятые в ЦПО, тоже требовали такие прибавки и для себя.

НОВАЯ ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ - ЦПО

С другой же стороны, ЦПО был польской землей обетованной, территорией сумасшедшего цивилизационного эксперимента. Вся Польша болела при его создании и восхищалась ним.

В настоящее время Сталёва Воля представляет собой единственное жилое место в Польше, где в каждой семье имеется радио, - писал "Иллюстрированный Еженедельник" в начале 1939 года. – Жители "радио-города" имеют ламповые аппараты, причем, наивысшего качества и мощности. В это практически невозможно поверить, тем не менее, повсюду, в каждой рабочей семье мы встречаем супергетеродины.

Квартира физического работника, - описывает Сталёву Волю журналист, - состоит из двух комнат с кухней: красивое жилище и радио создают идеальные условия для семейной жизни.

Но такой шик был редкостью. "Согласно официальным данным из переписи населения 1931 года, более 70 процентов рабочего населения в городах (более 20 тысяч жителей) размещалось в квартирах с плотностью проживания более 2 человек на комнату, а около 28% - с плотностью выше 4 человек в комнате. Исследователи данных вопросов, как правило, сходятся в том, что жилищная ситуация рабочих была плохой, но, что более важно, что в течение межвоенного двадцатилетия она не только подвергалась улучшениям, но даже и ухудшалась, - писал в Истории Польши Хенрик Зелиньский.

РЕСПУБЛИКА ЕДИНОЙ НАЦИИ

В категориях "проблемы" во Второй Республике рассматривались национальные меньшинства – в особенности же, еврейское и украинское.

Отношения между поляками и националистически настроенными украинцами походили на что-то такое, что можно было бы назвать холодной гражданской войной. Поляки, забывая, что еще совсем недавно сами составляли "меньшинство" в России или же Пруссии (в многонациональной Австро-Венгрии ситуация была иная), рассматривали украинцев как неблагодарный, нелояльный в отношении польского государства элемент – хотя следует признать, что в именовании их национальностью им не отказывали. Подчеркивалось, и до какой-то степени это было правдой, что украинская культурная и просветительская жизнь действует четко и легально: украинцы издавали книги и периодические издания, создавали кооперативы и организации. Зато сильно выделялась нелюбовь украинцев к полякам, что должно было приводить к тому, что польские действия, нацеленные на украинцев, общественным мнением рассматривались в качестве предупреждения, а не преследований. "С ними нельзя даже в футбол играть", - писал "ИЕК" 11 июля 1938 года. Статья касалась инцидента в местности Комарно во время матча "между тамошней украинской командой "Сокiл" и польской "Стрелец из Рудек". Во время матча началась ссора. Она была результатом "случайного столкновения между игроком "Стрельца" Когутом и украинцем Косом". После упомянутого столкновения "на поле выскочило около 600 украинцев, которые с криками "Бей! Убей!" пытались линчевать Когута". Когут, отметил "ИЕК", целых полкилометра убегал от взбешенной толпы, после чего забаррикадировался в крестьянской хате, куда, перепуганный, забежал. Только лишь через какое-то время прибыли полицейские на велосипедах, разогнали осаждавшую хату толпу и провели Когута – вместе со всей польской командой – на вокзал.

30 марта 1938 года анонимный автор "ИЕК" с некоторым умилением писал, что "до 1848 года на Червенской Земле[28] не было национальных различий. Существовала лишь разница в проведении церковной службы". Он призывал память о "русинах, работавших в польских организациях по борьбе за независимость, культурных и просветительских объединениях", вспоминал "совместно с русинами устраиваемые торжества в годовщины национальных восстаний или наиболее важных событий на польских землях". Что поделать, те времена минули бесповоротно.

Украинская стихия виделась как угроза. Межвоенная Польша стремилась к национальной ассимиляции украинцев, вот только в прессе на каждом шагу писали о совершенно обратном явлении: о том, как украинцы боролись с польскостью.

"Хелмщина начинает терять национальное единство в пользу украинцев, которых там никогда не было. Украинцы начинают наступать на коренные польские окопы и добывать территории", - бил тревогу "ИЕК" 9 июля 1939 года.

Тот же "ИЕК" 18 октября 1938 г. цитировал письмо старосты, пана Замечника из Чижикова подо Львовом, где была приостановлена деятельность "Просвиты" (Просвещение – рус.) (украинской общественно-просветительской организации, укрепляющей укранскость среди русского населения) и кружков "Ридной школы" (Родная школа – рус.). Староста обосновывал предпринятые шаги следующим образом: "украинское население в Чижикове с до сих пор не встречаемой враждебностью и сопротивлением относится ко всем распоряжениям властей и на каждом шагу пытается сделать напрасными всяческие проявления организационной работы своих проживающих рядом представителей польской национальности. Четвертого дня текущего месяца группа молодежи, организованная в местной читальне Просвиты, ожидала перед пивной возвращавшихся с торжества закрытия харцерского[29] лагеря в Чижикове поляков из Чишек, после чего с палками и камнями напала на них, ранив 8 лиц польской национальности, двоих их них – тяжело. В тот же самый день прозвучал выстрел в направлении возвращавшихся в сопровождении полицейского. Ранен никто не был. На следующий день обстреляли поляка, Петра Слубицкого, который принимал участие в данном торжестве. С ним ничего не случилось".

6 мая 1938 года "ИЕК" распространялся о том, как "украинцы забросали камнями ново именованного приходского священника".

Только сложно не вынести впечатления, что в большинстве сообщений можно подставить слово "поляк" вместо слова "украинец" или "русин", а "русский" вместо слова "поляк", чтобы получить совершенно иную перспективу. Националистическое украинское движение и вправду было сильным, а часто – даже агрессивным, но именно поляки – располагавшие силами государственного аппарата – бесспорно доминировали в данном конфликте.

К примеру, против украинцев были организованы полицейские репрессивные акции. В особенности же, проводимые в тридцатые годы, запомнились как усмирительные. Они были реакцией деятельность нелегальной и не слишком выбирающей средств Украинской Военной Организации, которая в 1929 году стала одной из создательниц Организации Украинских Националистов. Польские кавалеристы обыскивали дома украинцев и здания украинских организаций, случались уничтожение имущества и избиения, даже смертельные случаи. Украинские организации выводились из-под рамок закона, их деятелей арестовывали. После смерти главы Министерства внутренних дел Бронислава Перацкого от рук украинского террориста строгие меры еще более усилили: вводилась так называемая политика укрепления польского элемента, которая заключалась в том, чтобы разбить украинцев "на мелочь": бойкам, лемкам, гуцулам внушалось их отличие от украинского корня, украинцев-галичан отделяли от украинцев-волынян. Всем им сильно усложнялось занятие постов на государственной службе. Православные церкви разрушались или же отбирались в пользу католической; продолжалась (весьма часто грубая) операция по обращению населения в католицизм. И вообще, православие считалось, как это представлял "ИЕК" (25 февраля 1938 г.), "военным походом востока на наши земли". На униатов глядели более благосклонно, но даже и тут до добрососедских отношений было далеко.