Пряная штучка (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 52

— Пусть идет к своей грымзе.

— Он пьян и намертво замерзнет в сугробе, — пророчески предрекла я.

— Завтра вызовем могильщиков, — буркнула Стаффи, но голос прозвучал неуверенно.

Неожиданно мы обе поняли, что на улице стало подозрительно тихо и синхронно сели на кровати. Прислушались — ничего, не единого звука. Неожиданно в тишине что-то тренькнуло, я вздрогнула и нешуточно напряглась:

— Он же не пытается расколотить витрину?

После неловкости с окнами в лавке Оутисов, я заплатила за специальное заклятье, которое не давало побить витрины, и окутала стекла. Но при достаточном усердии, умении, а главное, знании, в какую точку бросать камень, магия отступала.

Прозвучал плюхающий звук, и снова стекла обиженно задребезжали.

— Он, правда, бьет витрины! — соскочила я с кровати, запуталась ногами в одеяле, и со всего маха приложилась о пол. — Проклятье!

Вдруг в комнате Ирвина злобно шарахнула дверь. В коридоре раздались сердитые шаги. Не оставалось сомнений, что подмастерье кипел от злости и собирался выйти на честный бой с ночным хулиганом.

— Стаффи, беги. Гарри сейчас Ирвина прибьет! — охнула я, проворно выпутываясь из одеяла.

Подруга накинула на плечи перекрученную шаль, схватила незажженную магическую лампу и бросилась за приятелем. Я следом. Нам стоило быть расторопнее, потому что пока мы скатились с лестницы, Ирвин уже вышел на улицу. От тряски магический камень вспыхнул и ослепил облепленную снегом витрину. Пытаясь выманить на разговор невесту, но не в состоянии приблизиться к двери, Гарри просто метал снежки.

— Божечки, потуши свет! — охнула я.

Едва мы погрузились в темноту, то нашим глазам предстала фантасмагорическая картина: Гарри лежал на снегу, широко раскинув руки, а над ним склонился целехонький Ирвин и, кажется, прощупывал пульс.

Онемев от изумления, мы со Стаффи замерли. Приятель оглянулся в сторону витрины, а потом быстро поднялся по ступенькам и, сунув голову в дверь, спросил:

— Оставим на улице и позовем стражей или в дом занесем?

— Оставим. Занесем! — в один голос выпалили мы с кровожадной невестой и недовольно переглянулись.

— Заноси, — повторила я, цыкнув в сторону Стаффи.

— Ты ему ничего не сломал? — уточнила она, таким тоном, словно сожалела, что бывший Котик остался жив и может мяукать.

— Вряд ли… Нос… — признался подмастерье. — Наверное… Он там отрубился.

— Заноси скорее! — велела я.

Ирвин снова спустился к бессознательному противнику, дернул его за руку и попытался перевалить себе на спину. Вдруг колени у защитника подломились, и бедняга сам клюнул носом в снег, оказавшись, придавленным тяжелой тушей.

— Божечки… — охнула Стаффи и без раздумий бросилась в холод.

Кутаясь в шаль, я тоже вышла под козырек и проследила, как подруга, похожая на неповоротливую гусыню, перебирает ногами в скользких домашних туфлях по направлению к пострадавшим кавалерам.

— Ирвин, детка, ты в порядке? — Она помогла ему подняться. Все-таки карма — страшная насмешница. Когда подмастерье выпрямился, то из носа тоже текла кровь, и он запрокинул голову, стараясь унять кровотечение.

— Снежку приложи, — кудахтала вокруг парня Стефани, а потом совершенно неожиданно со всей злостью пнула валявшийся на земле портфель. Он отлетел на несколько ярдов и врезался в сугроб. У меня перед глазами вдруг промелькнул эпизод, как она любовно оглаживала кожаный бок портфеля, только-только купленного в сумочной лавке, и приговаривала, что теперь Γарри точно найдет хорошую службу, ведь с таким дорогущим портфелем идти в задрипанную контору стыдно.

— Помогите занести его в дом, — промычал Ирвин, хлюпая расквашенным носом. — Пока не замерз до смерти.

— Алекса, ты чего застыла на крыльце? — гавкнула подруга в мою сторону. — Не стесняйся помочь друзьям!

Гарри оказался дьявольским тяжелым. Мы со Стаффи тащили его за руки, Ирвин — за ноги, а филейная часть обморочного жениха волочилась по снегу, оставляя после себя вытертую полосу. Однако едва наш «обоз» достиг крыльца, как случился конфуз — охранное заклятье напрочь отказалось впускать тело внутрь. Руки еще удалось протащить за магическую черту, но голова впечаталась в невидимую стену. Воздух содрогнулся, и мы одновременно выпустили тело. Гарри ударился хребтиной о ступеньку.

Что-то мне подсказывало, что живым из лавки он вряд ли выберется. Мы его укокошим не от злого умысла, а по доброте душевной, желая сделать, как лучше.

— Надо потушить магию, — цыкнула я. — Подождите, принесу печать.

Пока вытаскивала из ящика в прилавке плашку с магическим знаком и красной кисточкой, к «Пряной штучке» подошел ночной патруль. Через витрину я увидела, что страж указывал пальцем в бессознательного мужчину и, пока соседей не повязали, сломя голову бросилась на помощь.

— Доброй ночи, господин страж! — выдохнула я облако теплого пара. — Как хорошо, что вы пришли. Помогите нам затащить тело… в смысле, Гарри в дом.

Но в голове у ночных блюстителей порядка что-то смешалось (хотя они однозначно не бились о ступеньки моей лавки), и в ответ нам приказали:

— Отойти от трупа! Всем! Немедленно!

— Господин страж, — дружно замахали мы руками. — Он жив. Просто наклюкался в трактире до обморока.

Но видимо, о жителях «Пряной штучки» в стражьем участке сложилось определенное, не самое лестное мнение, поэтому на слово нам никто не поверил. Мы втроем тряслись от холода и, кутаясь в куцые одежды, наблюдали, как, не снимая перчаток, страж проверял жилку на мясистой шее Гарри.

— Пульса нет! — заявил он, и отряд из четырех мрачных человек немедленно придвинулся к крыльцу, а молоденький дозорный даже вытащил из-за пояса деревянную дубинку. На конце с виду не очень-то пугающего оружия вспыхнул голубоватый огонек парализующего заклятья. Стоило дубинкой ткнуть в человека, как от мощного магического разряда он падал в страшных конвульсиях, а потом оставался обездвиженным на несколько часов.

— Вы арестованы, господа, за убийство невинного королевского подданного! — с необъяснимым торжеством в голосе воскликнул страж, ткнув в меня пальцем, как будто назначив главным из трех маньяков. Теперь весь отряд ощетинился дубинами, а одна злобно загорелась у меня прямо перед носом.

— Клянусь, господин страж, вы ошибаетесь, — пролепетала я, немедленно подняв окоченевшие от холода руки.

— Полагаете, я никогда трупов не видел, госпожа Колфилд? — осклабился страж.

Гарри резко всхрапнул и, усаживаясь на ступеньках, забормотал себе под нос:

— Светлый Божечка, помоги хорошенечко проснуться, утречком заработать… — Увидев кучу стражей, он охнул: — Я не бил витрины, мамой клянусь. А она, вообще, моя невеста!

Ошарашенные неожиданным оживлением трупа блюстители порядка глянули на Стаффи.

— Бывшая! — рявкнула та, пряча озябшие руки под мышки.

Дубинки гасли и опускались.

— Что, господин страж, трупов, говорите, никогда не видели? — прошипела я, вдруг почувствовав, что от злости перестаю мерзнуть. Хотя, может, наступила вторая стадия обморожения, когда тело начинало обманно гореть?

— Простите, госпожа Колфилд, — пробормотал он, отдавая честь.

— Светлый Бог вас прощать будет, а я завтра же подам жалобу на стражий участок за некомпетентность!

— Давайте, мы поможем его занести в дом? — вдруг любезно предложил дозорный, указав на Гарри.

— Перебьется!

После ночного приключения оказаться в кухне уже вчетвером было ужасно странно. В воздухе растекалось напряжение. Мы с Ирвином следили, как Стаффи стирала мягкой салфеткой с лица жениха засохшую кровь.

— А где мой портфель? — промычал он.

Подруга не выдержала, психанула и швырнула тряпку ему в физиономию:

— Ненавижу!

— Ну, цветочек… — промямлил он, шмыгая разбитым носом, и проводил невесту жалобным взглядом. В кухне воцарилась странная тишина.

— Гарри, тебе есть, куда идти? — вздохнула я, и когда он покачал головой, то предложила: — Можешь сегодня остаться здесь. Будешь спать с Ирвином.