Конунг. Вечный отпуск (СИ) - Руденко Сергей - Страница 50

Большая же часть Торговой тысячи принялась неторопливо перебирать конскую сбрую, броню и оружие, под неторопливые «казарменные» разговоры, в ожидание своей очереди мыться и есть. Правда, самым нетерпеливым никто, конечно же, не мешал отхватить кусок-другой копченого или вяленого мяса от ближайшей туши. Естественно, в основном этим «грешила» молодежь, но сейчас, только в условно боевом походе, никому бы не пришло в голову это поставить в вину. В отличие от слишком громких разговоров. Такую «слабость» ветераны подчеркнуто не поощряли, на собственном опыте зная, какие беды могут случиться от подобной небрежности.

- Ингвар, давай помогу, - предложили Эгир, один из старшин ополчения во время похода в Долину ушедших, а сейчас – первый (старший) десятник в отряде землянина. – Так будет все полегче…

Нагрудные и наспинные пластины Игорь снял сам, а вот кольчуга, совместными усилиями, слезла намного быстрее, чем это получалось обычно и парень облегченно замер. Обдуваемый едва заметным ветерком, он на некоторое время выпал из реальности.

- Как люди? – уточнил предводитель некоторое время спустя, стянув обильно пропитанную потом за прошедшие сутки рубаху, и устало обрушился на оставленное у огня седло.

В последние дни этот разговор стал традиционным и Эгир, привычно подхватив мех с водой, приготовился поливать на спину и плечи своему работодателю. Это было еще одно статусное удобство, отказываться от которого Игорю даже не пришло бы в голову.

Неторопливый монолог, прерываемый отфыркивающимся землянином, свелся к сообщению, что «все, слава богам, хорошо!» Это было собственно и неудивительно, потому что в отряд телохранителей подбирали только тех, кто как минимум однажды уже ходил в степь и главное – неплохо себя показал.

Пяти-шести литрового бурдюка, как раз хватило на все ироничные отступления и прочие подробности. Распрямившись, парень получил сначала полотенце, а потом и очередную свежую рубаху от одного из своих штатных ординарцев. При этом учитывая, что в горах, как бы не было жарко днем, к вечеру обязательно холодает, сверху он накинул еще и двойную кожаную куртку. Она, кстати, была укреплена изнутри кольчужным полотном, а потому могла служить неплохим легким доспехом для какого-нибудь воина. Если бы не дорогая шелковая подкладка и опушка из меха нерпы.

Вещь первоначально была куплена «для солидности», и теоретический образ уважаемого человека дополняли выточенные из горного хрусталя застежки да несколько распределенных по разным местам заклепок в виде волчьей головы. Несмотря на весь форс, куртка гарантированно защищала от случайной стрелы или удара не в полную силу. Именно поэтому Игорь был уверен, что она стоит каждого из двухсот сорока уплаченных гельдов.

- Раздели с нами еду, - взмахнул экс-журналист в сторону уже разложенных у огня толстых плетеных ковриков и, со смехом дополнил уточнением, мол, «когда она наконец-то будет готова».

Все это тоже стало привычным ежевечерним ритуалом, поэтому Эгир коротко поклонился и отправился завершать оставшиеся на сегодня дела.

* * *

Дорога до Ленстрагофа потребовала еще восемь дней. И она подтвердила все «недобрые» предположения экс-журналиста. Если войско продолжало идти почти прежним темпом, то десять дюжин кавалеристов, сведенных в отдельный отряд, жили совсем по другому графику. Для них стали нормой постоянные длительные марши и глубокие охваты мест предполагаемых засад и «вражеских» селений. То есть все то, что придется делать самым подготовленным конникам Торговой тысячи в самое ближайшее время по-настоящему.

Местность, кстати, по которой шла караванная тропа, явно менялась. Сначала стало меньше холмов и каменных проплешин. А когда на третий день тысяча миновала первый батавский форт, на пути стали все чаще попадаться укрепленные усадьбы местных землевладельцев или огороженные надежным тыном поселки небольших родов. Только сейчас  Игорь понял, насколько же мало было обработанных полей, вокруг виденных до этого ферм и поместий ивингов, и почему степные фризы так цепляются за эти территории.

Другим приятным открытием стала повышенная доброжелательность, с которой их встречали здешние жители.

Нет сейчас, конечно же, были те времена, когда продемонстрировать гостеприимство и приязнь сильному отряду – это вопрос банального выживания. Но все же постоянная готовность услужить хоть чем-то, которую при любом случае демонстрировали местные, явно подчеркивала, что батавы четко понимают не иллюзорную пользу от Торгового Союза. И еще на подходе к точке назначения стало понятно, что в нынешнем году эту самую пользу степные фризы собрались поиметь прямо «сейчас».

На седьмой день пути от перевала, очередной патруль привычно не обменялся приветствием с передовым охранением и не скрылся в пыли, а целенаправленно свернул в сторону основной колонны. Найдя Аскольда по штандарту, старший из воинов о чем-то с ним говорил почти час, ни разу не повысив в энтузиазме голоса так, чтобы Игорь разобрал хоть слово, но на вечернем привале экс-землянин, как ни странно, получил ответы на все свои незаданные вопросы.

Правда, сначала послу пришлось достаточно долго объяснять всевозможные нюансы. Оказалось, что с запада в территорию батавов глубже всего вклинивались селения подгорного союза племен, среди которых самыми сильными были Каменные выдры. Их роды составляли почти половину населения тамошних земель. И хотя коней они почти не разводили, именно набеги с этой стороны были самыми опасными с точки зрения именно торговли.

За предыдущие годы батавы не раз и сами пытались срыть их глиняно-каменные поселения. Но каждый раз как пехота успевала осадить хотя бы один из шести самых крупных аулов-крепостей, те успевали собрать ополчение, и оставаться в горах становилось попросту опасно. И это не смотря на то, что горцам ни разу не удалось собрать более семи тысяч воинов, а для батавов и втрое большее число – не считалось проблемой.

Даже не вступая в сражение, всего лишь оседлав половину ближайших перевалов и проходов, они заставляли осаждающих находиться в постоянной готовности, делали почти невозможным подвоз или сбор припасов даже сравнительно крупными отрядами. При этом могли постоянно беспокоить пришельцев незначительными налетами или просто забрасывать по ночам стрелами, не давая отдохнуть. Прямой же слабо подготовленный штурм горных селений грозил такими потерями, что делал любые победы бессмысленными.

В итоге сложился многолетний паритет, когда выдры чувствовали себя среди скал практически в полной безопасности, а батавы могли себе позволить лишь скрытыми дозорами и быстрыми верховыми патрулями стараться подловить их отряды на открытом месте и вырезать массированным кавалерийским ударом. Противостоять ему легковооруженные пешие горцы, еще и не знающие правильного строя, вне скал были физически не способны.

По словам посла, сейчас сложилась возможность, когда эту занозу можно было попытаться наконец-то извлечь. При том, не умывшись кровью по самое «не могу», а сравнительно безболезненно.

Посланник особых подробностей так и не рассказал, но когда наследующий день Торговая тысяча прямо в виду стен Ленстрагофа свернула на запад, Игорь встретил этот факт без какого-либо удивления. Еще через двое суток в колонну влились около пятисот хорошо вооруженных батавов, а обязанности по дальней и ближней разведке на себя полностью взяли еще три сотни явно очень опытных всадников.

* * *

Ко времени, когда восточным римлянам вбили понимание преимущества конных армий (69) лучших, из предназначенных для войны лошадей, делили на две группы. Это пошло еще со времен сарматов, которые использовали две породы - ферганскую, пригодную для тяжелой кавалерии, и малорослую, резвую, судя по всему, предком которой являлся монгольский тарпан. Последнюю и использовали для вольтижировки лучников, охоты и путешествий.

(69) Битва под Андриаполем (9 августа 378 г.) между войсками императора Валента и готами (в основном племенами тервингов, грейтунгов), под предводительством вождя Фритигерна. Считается, что победа была одержана за счет менее многочисленной, но более дисциплинированной тяжелой германской конницы. Нападающие тогда смогли вырезать две трети своих врагов, и битва часто рассматривается как прелюдия окончательного краха Западной Римской империи. Исход битвы привел к изменению баланса сил в Европе в пользу германцев: император погиб, лучшая часть пехоты востока империи была вырезана в бою, конница - рассеяна. Существует так же спорная точка зрения, что это поражение стало «великим водоразделом в военной истории человечества, предвещавшим наступление эпохи конного рыцарства».