Напряжение: Коронный разряд (СИ) - Ильин Владимир Леонидович - Страница 66

- Получилось очень выразительно, - согласно качнул я головой.

- Разумеется, я смогу защитить вас… Но не стану, - вновь улыбнулся он, но хоть не столь жутко на этот раз. – Мне вы, безродным, не интересны.

- Намекаете, что клан позволит кому-то манипулировать наследником первой линии? – Приподнял я бровь.

- Что вы, - развел Борис Игнатьевич руками. – Какая манипуляция? Исключительно – трепетная дружба. Вы же примчитесь ко мне сами, когда осознаете, что быть наследником без поддержки – это страшнее всех пыточных мира. – Изобразил он доброго дядюшку.

- Так-так-так, - присел я поудобнее, с любопытством ожидая обзора новых перспектив недолгой и мучительной жизни.

- Напрасно храбритесь, Максим Михайлович. Вас не будут пытать, это верно. Вас станут подставлять, - иронично произнес полковник. – С таким мастерством, что вы сами станете влипать в одну гадость за другой. Бросите тень на честь рода. Влезете в долги. Станете мальчиком на побегушках, не имеющем даже малейшего представления о том, что происходит. А вы ведь не привыкли быть на вторых ролях, верно? В итоге вас втащат в такую погань, что умирать вы все равно станете очень долго и мучительно. Что страшнее всего – умирать не за себя, а за кого-то еще, - покачал он головой. - Никто вам не поможет. Родня с радостью спишет неудачника из детдома со счетов. Из плюсов – за вас обязательно отомстят. Но от этого, я думаю, легче не становится?

- А вы не боитесь того, что за мной?

- Бросьте, никто за вами не стоит, - хмыкнул полковник. – Признаться, я был изрядно раздосадован этим известием, но озарение пришло слишком поздно. Мысль не удавить такую падлу, а внимательно изучить – стоила мне вымокшего костюма под ливнем. Но, определенно, я рад, что так получилось. Пешие прогулки подтвердили свою полезность, - потянулся он спиной, расправляя плечи. – Знай я раньше... Тем не менее, я определенно собираюсь снять с вас компенсацию и остаться в прибыли. Без меня, в Москве, вам не выжить. Запомните это, Максим Михайлович.

- Остальные наследники, как я вижу, существуют без вашего деятельного участия. – Отметил я.

- За остальными – влиятельные партии клана и родня матерей. – Покачал головой Борис Игнатьевич. – Ваша же матушка, даже будучи официальной супругой, не обладала ни властью, ни влиянием. Что взять от рабыни, купленной за деньги?

Оговорка хлестнула по нервам, но виду я не подал.

- Родня же матери столь ничтожна, что это вам даже в минус, Максим Михайлович.

- Я полагал честь рода достаточным гарантом безопасности каждого в семье. Клан должен заботится о своих, нет?

- Так вы, Максим Михайлович, угроза для клана. – Посетовал полковник. – Для большинства так и будет. Сами подумайте – ни образования, ни ранга Силы. Детдомовский, да еще близкие связи с Шуйскими, которых род ненавидит. Приемная семья из Самойловых, супруга отца – вообще им кровный враг, благо что уже мертва. И самое страшное – вы успешны! Вы способны всерьез конкурировать с остальными, и в этом главная ваша трагедия! Вы – угроза, поймите. А угрозы – устраняют, и в этом нет урона чести. Поэтому – никуда вы от меня не денетесь, Максим Михайлович. Я даже уговаривать не стану. Как припрет вас в первый раз – изобьют на дуэли, опозорят в невежестве, вытрут о ваш костюм ноги и плюнут на воротник те, кого вы даже пальцем тронуть не посмеете. Например, ваша же родня… Сами, сами прибежите, мой дорогой!

- Борис Игнатьевич, - положил я сцепленные ладони на стол. – Есть в ваших рассуждениях один просчет.

- Да, Максим Михайлович? – Был он вновь сама любезность, чувствуя себя хозяином положения.

- То, что за мной. Там ведь действительно ничего, казалось бы, - улыбнулся я спокойно. – Так отчего же существует все то, что есть рядом со мной? Может, вам все же присмотреться?

- Максим Михайлович, это блеф, - фыркнул он. – Вас никто не поддерживает.

- Абсолютно верно, - согласился я, неотрывно глядя ему в глаза. – За моей спиной – только моя тень. Но вам, Борис Игнатьевич, хватит и ее.

- Глупости, - вроде как отмахнулся Борис Игнатьевич, но мелькнувшая неуверенность во взгляде говорила иначе.

- Займитесь лучше подбором дворников. – Посоветовал я ему, поднимаясь с места.

Впрочем, дружбы тут изначально не предполагалось. Единственное - осталось легкое сожаление по поводу тех бумаг, с которыми так и не удалось ознакомится. Да и тайны… Надо будет в Биен съездить, деда травяной настойкой поотпаивать и поканючить байки из молодости – глядишь, и мелькнет что меж рассказов о разрушенных городах, в пламени которых деду чудился ее цвет волос, а в треске сгорающих полей – ее голос…

Как то я спросил смотрителя крепости – если бы у нее с ним все же был сын, а у сына – внук… Мог бы я им быть? Он, помню, задумался, виновато кусая губы – приехал-то я к нему на его день рождения, мною же назначенный, и был единственным гостем на празднике, да еще с подарком. Старику явно не хотелось портить мне настроение отказом. Понимая это, я спросил, каким должен был бы быть его внук? И получил веселый ответ, выданный с явным облегчением – «самым сильным в мире». Ведь облегчение было от того, что любой ребенок считает себя самым-самым, а значит не вернется первый, непростой и неловкий вопрос, на который так не хотелось отвечать…

Тогда я призвал грозу и устроил деду праздничный салют над крепостью – на нескончаемое количество залпов невероятно красивыми, уникальными в своем величии молниями – и продолжал до тех пор, пока из дворца Юсуповых все же смогли дозвониться и в панике уточнить, правда ли у нас тут началась война… «Это грохот шампанского!» - С хохотом отозвался старик, прижимая меня к плечу. «У меня день рождения! Мы празднуем с внуком!»…

А уже утром было «есть много нехороших людей, которым не надо бы жить, внук. Рассказать, почему?». И после тех рассказов, под хруст спелых яблок, сойдясь на том, что даже звери бывают добрее друг с другом, были тихие беседы о том, как выжить в этом неспокойном мире человеку, которого не хотят этому учить дома… Многое было – и тайны тоже, только не в ответ на прямые расспросы, а просто, как часть жизни, которая случается.

Воспоминания завершились возле автомашины, а звук закрывшейся двери отсек как шум улицы, так и лишние эмоции. Подумаешь – всплывет в университете нежеланное и обременительное родство. Проблемы любят, когда на них оттягивают жизненные силы, стараясь воплотиться если не в реальности, то достать через богатую фантазию, готовую предложить десятки негативных вариантов развития событий. Так что проще принять к сведению и озадачить аналитиков – те с профессиональной отстраненностью расковыряют доступные их пониманию ветки вероятностей, а на все неплановое у нас есть танк и взрывчатка.

Включенный личный телефон отозвался сообщениями о пропущенных вызовах, два последних из которых принадлежали Артему, а остальные могли подождать.

- Алеу? – С осторожностью поинтересовался я у товарища.

Все же, я был не совсем уверен, оставляя его наедине с манекеном и Никой. Нет, Артем, конечно же, «мастер» и щиты Силы снимает только во сне…

- Приходила твоя барышня. – Выдохнул он вместо «здрасьте», да еще с толикой злорадства.

- Что сразу моя? – Возмутился я. – Это общегородское горе!

- Короче, твой манекен не пострадал. Она его в свое логово потащила. Сказала, пришлет тебе фото.

- Лишь бы иголкой не тыкала. Я щекотки боюсь.

- Ах да, - словно спохватился он. – Перед тем, как его забрать, она отчего-то решила его пальпировать.

- Пальпировать или избить ногами?

- Не перебивай! Короче, внутри манекена обнаружились пакетики с белым порошком…

- Вот, блин, - в сердцах высказался я.

- Ты ничего не хочешь мне рассказать?

- Да это стиральный порошок и мука, - с досадой отмахнулся я. – Ну прихватили бы ее с этим в метро. Максимум пара суток в отделении, пока экспертиза идет! Зато завтра мне на экзамене никто бы не мешал!

- Максим, ну знаешь, - возмутился Артем.