Лунный ветер - Сафонова Евгения - Страница 80

Это лицо казалось восковой маской. Вот бы и правда можно было смять её, как воск. А лучше — расплавить. Том рвался из верёвок — тщетно; новый приступ вынудил меня сжать зубы так, что они почти крошились. Боль была столь невыносимой, что смерть начинала казаться избавлением… пожалуй, стоило умереть, только чтобы её не чувствовать.

Гэбриэл, где ты?..

— В конце концов, мир вряд ли заметит эту потерю. Строптивая дурнушка. Нелюбимая дочь. Не думаю, что даже родная мать будет долго по ней плакать. — Я понимала, что он издевается специально, дабы разозлить сына, но легче от этого не становилось. — Иронично, не правда ли, Том? В тебе спит убийца той, кого ты любишь, и он пробудится, потому что ты хочешь её спасти.

Меня отпустило, и я снова обмякла, тщетно пытаясь отдышаться. Я не обманывалась: это не милосердие, это расчёт. Чтобы непрерывная боль не притупила моих ощущений. Чтобы под пыткой я не умерла раньше времени. Том сидел неподвижно, тяжело дыша, явно стараясь не поддаваться эмоциям, но я с ужасом увидела, как в глазах его на миг мелькнул неестественный, жуткий фосфорный проблеск, а губы ощерились, по-волчьи обнажая клыки. И пусть спустя секунду скалиться Том перестал, превращение было уже близко. Если верить сказкам, вскоре мой друг начнёт выть и корчиться от мучительной боли, лицо вытянется в морду, из-под белой кожи пробьётся чёрная шерсть, а пальцы скрючатся и обратятся в когтистые лапы. Глаза останутся зелёными, но засветятся изнутри, как у бист вилаха… ну, хотя бы повидаю перед смертью это дивное зрелище.

Гэбриэл…

— И ваши любимые сказки не лгут. Сила истинной любви — не выдумка. Твоя любимая действительно может исцелить тебя от проклятья, отдав тебе своё сердце. — Кажется, я сейчас и правда отдала бы кому-нибудь сердце, и не фигурально, за возможность стереть сарказм из этого голоса, желательно навсегда. — У того, кто придумал и сотворил оборотней, определённо было чувство юмора, не считаешь?

На этот раз я уже закричала. Не хотела, но закричала. Почему-то казалось, что крик умеряет боль… а миг спустя я поняла, что боли больше нет.

И ещё прежде, чем открыть глаза, услышала заветное:

— Дарнелл Чейнз, Томас Чейнз, вы арестованы.

Когда я пришла в себя достаточно, чтобы понять, что происходит, лорд Чейнз стоял, отступив к столу, и в полнейшем потрясении смотрел на дула револьверов, направленные прямо на него. Обвёл взглядом четвёрку, появившуюся у лестницы: троих в чёрных мундирах стражи и одного, облекавшегося в чёрное даже после того, как он перестал быть Инквизитором.

Взглянул на белого волка, застывшего у ног последнего.

Наверное, при виде Гэбриэла я должна была обрадоваться, но сил на радость у меня уже не осталось. Особенно учитывая, что я прекрасно понимала, что означает для Тома присутствие в этом подвале официальных представителей закона.

— Вы обвиняетесь в покушении на убийство Ребекки Чейнз, в девичестве Лочестер, и применении к ней злонамеренных чар, а также убийстве Элиота Уайта и нарушении шестьдесят восьмого закона Кодекса Инквизиции, он же «Третий закон об оборотнях», — твёрдо проговорил мистер Хэтчер. Ещё двое стражников косились на Тома, затихшего, широко раскрытыми глазами глядевшего на незваных гостей; Гэбриэл держался позади, в одной опущенной руке сжимая револьвер, в другой зачем-то — игральную карту. Лорд стоял рядом с хозяином, следя за графом бледно-жёлтыми глазами. — Вы будете заключены под стражу и подвергнуты процедуре досмотра памяти, которая докажет или опровергнет справедливость этих обвинений. Пройдите с нами добровольно, или мы вынуждены будем применить силу.

Лорд Чейнз отступил ещё на шаг, побледнев до того, что гладко выбритое лицо почти сравнялось цветом с белой рубашкой. Лорд принюхался и глухо заворчал, глядя на клетку с бист вилахом, однако спокойное «рядом» из уст Гэбриэла вынудило волка остаться на месте… а я вдруг заметила на руке его хозяина то, чего определённо не было на ней раньше.

Золотое кольцо, подозрительно напоминающее обручальное.

Так вот как Гэбриэл меня нашёл. И узнал, что со мной. Наверняка его кольцо магически связано с моим, и, когда нас с Томом усыпили, два украшения нагрелись вместе…

— Вы… взломали защиту поместья? — взгляд тёмных глаз графа ошеломлённо перебегал с одного пришельца на другого. — И как вы здесь… я уничтожил медальон, а больше на девчонке ничего…

Он осёкся. Медленно скользнул рукой по своему лбу, точно отирая пот — я заметила, как пристально Гэбриэл следит за каждым его движением, — и продолжил уже совсем другим тоном.

— И на каком же основании, джентльмены, — спокойно вопросил он, — вы нарушили право неприкосновенности пэрского жилища и вторглись в мой дом, взломав пятиступенчатую магическую защиту?

Его застали на месте преступления, пытающим собственную невестку и почти успевшим принести её в жертву недообернувшемуся оборотню, а он апеллирует к своим правам.

Это даже вызывало уважение.

— Мы засекли применение злонамеренных чар в отношении миссис Чейнз, — сурово ответил мистер Хэтчер. — Подобные чары представляют потенциальную угрозу для жизни и дают нам все основания вторгнуться в ваше жилище для проверки.

— Засекли? Каким же образом? — граф вскинул бровь как будто немного презрительно. — Ваш свадебный подарок, мистер Хэтчер, лежит в камине кучкой серебряной крошки. Ничего личного, просто он вызвал у меня некоторые подозрения. А кроме него… — снова осёкся, посмотрел на меня — и рассмеялся. — А-а. Обручальное кольцо. Ну конечно. Заменили на детектор чар и маяк, вместе взятые. Хитро. — В том, как он покачал головой, читался некий намёк на одобрение. — Идея нашего бравого Инквизитора? И ей самой, конечно, правду сообщить не удосужились?

— Всё кончено, милорд, — проговорил один из стражников. — Поднимите руки и пройдите с нами. При попытке сопротивления мы имеем право открыть огонь.

Лорд Чейнз помолчал. Посмотрел на лестницу за их спинами. На сына. На стражников и бывшего Инквизитора, пришедших по его душу.

Снова на сына. Прекрасно понимая, что из этого подвала его выведут на смерть.

Встретился глазами со мной — и усмехнулся, будто читая в моих глазах ту бесконечную усталость, что захлёстывала меня горькой волной.

Приманка. Основание для ареста. Вот кем я была. Возможностью добыть единственное прямое доказательство вместо множества косвенных. Чудесный, здравый, изящный план: позволить нам с Томом пожениться, позволить консумировать брак — и застать графа с поличным, когда ритуал перейдёт к финальной стадии. Ведь ни свадьба, ни консумация преступлением не являются, в отличие от действа вроде «усыпить человека, посадить в клетку и долго пытать». Поэтому Гэбриэл не стал меня увозить. Поэтому мистер Хэтчер вёл себя так странно. Они оба знали, что Том оборотень, знали, чем должна закончиться эта история, и просто ждали нужного момента.

Пока я, наивная, верила в то, что мне дают возможность его спасти.

Как же они… оба… могли…

Вновь устремив тёмные, без блеска глаза на представителей закона, лорд Чейнз медленно вскинул руки… чтобы сжать пальцы правой в кулак, оставив выпрямленным лишь указательный — и направить его на незваных гостей одновременно с тем, как на коже графа вспыхнули алые линии магической печати.

Сгустки синей темноты сорвались с кончика его пальца, словно пули. Одному противнику они угодили прямо в грудь — и в воздухе полыхнула волна холодного иссиня-чёрного пламени, отшвырнув стражника на ступеньки, оставив лежать там сломанной куклой; револьвер, выбитый из его руки, долетел до самой нашей клетки, ударившись о прутья и упав рядом. Трое других уклонились от атаки, двое из них немедленно открыли ответный огонь — но пули лишь пролетели сквозь то место, где мгновением раньше граф растворился в воздухе.

— Мистер Форбиден, я запрещаю вам стрелять! — выкрикнул мистер Хэтчер, судорожно оглядываясь, пытаясь обнаружить пропавшего противника. Гэбриэл, и не думавший этого делать, прислонился спиной к стене, сосредоточенно обводя взглядом комнату, в правой руке держа взведённый револьвер — не тот, что я уже видела, а другой, куда больше и с дулом куда длиннее, — и по-прежнему сжимая карту левой. Я лишь сейчас заметила, что Гэбриэл впервые на моей памяти подвесил кобуру так, что её было видно… и рядом с чехлом для револьвера на его поясе виднелось нечто вроде открытого квадратного футляра, в котором я с удивлением увидела колоду карт Таро.