Лунный ветер - Сафонова Евгения - Страница 81

А, так вот в чём дело. Я слышала, что маги иногда зачаровывают игральные карты и кости, делая из них магические артефакты, воспользоваться которыми в качестве орудия могут даже простые смертные. Достать их простым смертным было уже сложнее, но у Гэбриэла, видимо, карты остались со времён службы в Инквизиции.

Единственный подчинённый мистера Хэтчера, оставшийся на ногах, цепко озирался вокруг. Лорд скалил зубы, глядя в пустоту, но послушно держался рядом с хозяином.

— Всё ещё пытаетесь следовать букве закона? Значит, брать с собой штатских для проникновения в чужой дом можно, а позволять им стрелять в гостеприимного хозяина — уже нет? — вкрадчивый голос лорда Чейнза раздался из ниоткуда, эхом гуляя по комнате; я слышала его сквозь лёгкий звон в ушах, которым было не особо полезно слушать звуки выстрелов в закрытом помещении. Мистер Хэтчер пальнул наугад, но снова ни в кого не попал, лишь заставил разлететься осколками одну из склянок на столе. — На суде можете объяснить это самозащитой… если, конечно, вы до него доживёте.

Глядя на своего коллегу, мистер Хэтчер изобразил рукой некий скупой короткий жест, ясный им одним, — и два стражника, оглядываясь по сторонам, медленно двинулись вперёд, неторопливо водя дулами револьверов по воздуху, прищуренными глазами выискивая невидимого противника. Гэбриэл следил за ними с хищным кошачьим вниманием, зажав карту средним и указательным пальцами: кажется, Король Мечей, если я правильно разглядела и правильно помнила колоду.

С того момента, как Гэбриэл вошёл в подвал, он ни разу не взглянул на меня. Но я понимала, что цена одного-единственного взгляда, одной-единственной ошибки — допущенной, потому что вместо боя он думал обо мне, когда в данный момент опасность грозила кому угодно, кроме меня, — может быть слишком велика для всех нас.

Мой возлюбленный, явившийся меня спасти, мой возлюбленный, позволивший мне оказаться в этой клетке, мой возлюбленный, явившийся, чтобы принести смерть моему другу…

Нет, я не могла его осуждать. И, конечно, не могла желать ему проигрыша. Но я чувствовала, как по сердцу бежит трещина, разбивавшая какую-то его часть безнадёжно и навсегда, — и теперь понимала, за что у меня просили прощения. Действительно требуются определённые усилия, чтобы даже просто понять и принять такие вещи.

Наверное, он неделю назад чувствовал то же.

Неужели эта история не может закончиться по-другому? Неужели я вынуждена буду смотреть, как он уводит Тома в тюрьму, а после выслушивать весть о его свершившейся казни?..

— Вы не заберёте моего сына. Никто из вас не выйдет отсюда, — голос лорда Чейнза прошуршал под потолком шорохом мёртвых листьев. — Никто.

— Клетка! — гортанно выкрикнул Гэбриэл.

А я, засмотревшись на него, слишком поздно заметила: чёрная ткань на одной из прутчатых стенок, скрывавших бист вилаха, неестественно топорщилась.

Так, словно теперь под ней скрывалась открытая дверца.

Тварь вырвалась из клетки так, словно её подгоняли огнём, и кинулась прямиком на стражников. Те встретили её пулями, которых нечисть будто не заметила — и, когда она повалила одного из них, вгрызаясь в горло, за спиной второго материализовался лорд Чейнз, кутаясь в прозрачное марево магического щита. Чёрный сгусток проклятия полетел мистеру Хэтчеру прямо в затылок — и столкнулся с картой, дротиком прилетевшей наперерез; обычную карту невозможно было кинуть так, однако это и не была обычная карта. Почти одновременно с этим грянул выстрел Гэбриэла, а Лорд метнулся вперёд, прыгнув на чёрную тварь. События накладывались одно на другое, сменяясь так быстро, что я с трудом успевала понимать, что происходит. Король Мечей обратился вспышкой белого сияния и исчез, заставив проклятие полыхнуть огненной волной, не достигнув адресата — вместо прямого попадания оно лишь отшвырнуло мистера Хэтчера на опустевшую клетку. Щит лорда Чейнза вдруг исчез, и в тот же миг что-то отбросило графа назад, будто в его правое плечо врезалась незримая тяжесть. Волк сцепился с бист вилахом, вынудив его оторваться от своей жертвы, и подвал огласили визг и ворчание, сопровождавшие их грызню.

Следующим я поняла, что лорд Чейнз держится левой рукой за правую, повисшую плетью. Опять прозвенел выстрел, но пуля врезалась в прозрачное марево щита, мгновением раньше снова накрывшего графа мерцающим куполом. Ещё пара выстрелов — и бист вилах, визжа, завалился набок, конвульсивно загребая по камню когтистыми лапами. Лорд не замедлил вцепиться ему в горло, не оставляя нечисти шансов на выживание. Стрелял Гэбриэл — большой револьвер вернулся в кобуру, и в его руке снова был тот маленький, что на моей памяти помог ему разобраться с вампиром и каторжниками.

Он что, взял с собой два револьвера? Видимо, в маленьком — серебряные пули, которыми он и ранил тварь, теперь затихавшую на полу; а что тогда в большом?..

Мистер Хэтчер сполз на пол, закрыв глаза. Видимо, карта смягчила удар, но проклятие нейтрализовалось слишком близко, чтобы его могло не задеть вовсе. Я наблюдала за происходящим с заворожённым и будто замороженным интересом: забыв о боли и неудобстве, не пугаясь ни крови, ни чего-либо ещё.

Наверное, у каждого есть какой-то предел переживаниям, которые он может ощутить за короткий промежуток времени. Я свой уже перешагнула.

В защитный барьер лорда Чейнза полетела ещё одна карта и, не достигнув адресата, пеплом рассыпалась в воздухе. Лорд Чейнз стоял, выбросив вперёд левую руку, удерживая магический щит, пока по его правому плечу расползалась кровавая клякса, перекрашивая белую ткань рубашки в алую. Значит, Гэбриэл всё же в него попал… а я-то думала, маги не могут колдовать той рукой, на которой нет печати. Ошибалась. Правая конечность графа так и висела плетью, и я с изумлением разглядела, что алые линии на ней не сияют ярким ровным светом, как раньше, а мучительно мерцают.

В тот миг, когда я начала догадываться, для чего предназначен большой револьвер, выстрелы стихли.

И всё замерло.

— Ты ранил меня, — с лёгким недоверием вымолвил граф. — Ты пробил мой барьер.

— Верно подмечено.

— Так ты ещё и противомагические пули прихватил в отставку? И ваш знаменитый «Аутсайдер»?

— Лишь в узких кругах, — спокойно, почти любезно ответил Гэбриэл. Держа противника на мушке, но не спеша стрелять.

Значит, догадка была верной, отстранённо подумала я. «Аутсайдер»… должно быть, название модели. То самое оружие, которым славились служители Инквизиции, — нейтрализовавшее любую магию, отчего её носителям лучше было с ним не контактировать. Но теперь Гэбриэл сменил его на обычный револьвер, чтобы разобраться с нечистью, а серебряным пулям уже не пробить магический щит. Правда, почему он не выпустил в графа сразу несколько таких пуль? И почему теперь, когда бист вилах уже мёртв, не спешит снова поменять оружие на другое?

Впрочем, ему определённо виднее.

Лорд, облизывая окровавленную морду, вместе со мной смотрел на мага и бывшего Инквизитора, застывших в этой короткой передышке, предварявшей финал, по тем или иным причинам необходимой обоим. Теперь, оставшись один на один, они могли себе её позволить. И когда впервые за очень долгое время я догадалась посмотреть на Тома, я увидела, как друг осторожно и сосредоточенно выкручивает руки, пытаясь освободиться.

Даже интересно, что он сделает, если получится. Освободит меня? Нападёт на Гэбриэла? Попытается бежать?

— Так вот почему ты не торопился стрелять. Не те боеприпасы, которые можно расходовать попусту. — В уголке губ лорда Чейнза надулся кровавый пузырёк. Судя по всему, одна-единственная пуля в плече причинила ему куда больше вреда, чем можно было подумать. — Что ты со мной сделал?

— Пока всего лишь немного уравнял наши шансы, милорд. — Гэбриэл говорил так любезно, что можно было подумать, будто два почтенных джентльмена просто собрались для дружеского чаепития… но я, знавшая его слишком хорошо, понимала, что прячется за этой спокойной любезностью, начисто лишённой его привычных интонаций. — Обычно служители Инквизиции, знаете ли, работают в паре. Маг, который прикрывает не-мага. Всё же печать даёт неоспоримые преимущества в бою против простых смертных вроде меня.