Начало (ЛП) - Скардони Бьянка - Страница 48

— Я сожалею, что ты так себя чувствуешь.

— Если бы ты сожалел, ты бы сказал мне правду. Я не знаю ничего о тебе; ни как ты изменился, ни было ли это по твоей воле и как давно ты в таком состоянии. Я даже не знаю, сколько тебе лет! Как ты думаешь, я должна себя чувствовать из-за этого?

Тяжелое молчание давило на нас и только стеклоочистители методично просвистывали туда-сюда.

— Тебе надо поесть, — сказал он, не глядя на меня.

— Я не хочу есть. Я хочу услышать правду!

— Я Воскрешенный.

— Это для меня не открытие.

Он глянул вниз на мой живот, исследуя взглядом мою талию. Я рефлекторно прикрылась, охватив себя руками.

— Я слышу, как урчит твой живот, — сказал он, глядя снова мне в глаза. — Ты голодна. Тебе надо что-то съесть.

Он услышал моё урчание? Как неловко.

До того как я смогла согласиться или начать отрицать данное утверждение, он уже принял решение и поворачивал на парковку старого придорожного кафе, которое возвышалось на обочине.

Может оно и лучшему, решила я. Я была в паре урчаний от голодной смерти.

***

Старое придорожное кафе было освещено как рождественская ёлка, если конечно ваша рождественская ёлка украшена белыми флуоресцентными лампами дневного света, ужасно мигающим неоновым знаком «Открыто» и красными банкетными сидениями, слепящими глаза. Единственным положительным качеством было то, что в полночь оно казалось таким же оживленным как кладбище. Это давало возможность говорить свободно и не беспокоиться, что бы быть услышанными не в меру любопытными посетителями.

Мы прошли в глубину кафе и сели друг напротив друга в кабинке у окна. Молодая грудастая блондинка до тридцати, в приталенной желтой форме, которая выглядела так, как будто появилась прямо из 50-х, выпорхнула из пристройки.

— Вам подать напитки для начала? — спросила она, с улыбкой положив меню на стол цвета столовой кости.

— Мне колу. — Я повернулась к Габриэлю, который сидел на своем сиденье идеально прямо с руками на коленях. То, каким правильным он был, уже немного бесило.

— Только воду, пожалуйста.

— Без проблем. Я сейчас же принесу, — она улыбнулась и отошла.

— Четыре года.

Я посмотрела на него и мигнула.

— Что четыре года?

— Я Воскрешенный на протяжении четырех лет, — сказал он спокойно. — Мне было двадцать один, когда я изменился, и это было четыре года назад.

— Четыре года. И это все? — я думала, это будет более впечатляющий срок. Может, век-другой.

— Сожалею что разочаровал, — сказал он спокойно. Его взгляд впился в меня, ожидая следующего вопроса.

Я была рада стараться.

— Было ли это по твоей воле?

— Я бы никогда не выбрал такое, — сказал он, наполняя каждое слово отвращением.

— Как это случилось?

Официантка подошла с нашими напитками и поставила их на стол перед нами.

— Вы готовы сделать заказ? — спросила она, не замечая сверхважний разговор который она только что прервала.

Я поняла, что даже не взглянула на меню. Не желая тянуть время, я сделала проверенный выбор.

— Чизбургер и картошка фри.

— Прекрасно. — Она быстро записала мой заказ у себя в блокноте и повернулась к Габриэлю. — А для вас?

— Ничего, благодарю.

— Вы уверены? — спросила она, наклонив голову к плечу и улыбнувшись ему. Этот жест казался кокетливым.

Он кивнул, решительно и не обращая внимания на флирт.

— Хорошо. Ну, если вы передумаете, просто позовите меня, — сказала она, указывая на табличку у себя груди с надписью «Лана».

Я подождала, пока она снова исчезла за стойкой.

— Ты расскажешь мне, как это случилось?

Он провел руками по лицу и кивнул. Догадываюсь что я, наконец, утомила его достаточно, чтобы выжать информацию.

— Это случилось четыре года назад, — начал он, выглядывая в окно, как будто бы вдалеке видел картины прошлого. — Я вернулся домой с задания в городе и обнаружил моего брата развлекающего Воскрешенных в нашей гостиной. Настоящих Воскрешенных, а не Потомков, как мы.

Мои глаза расширились.

— Видеть их приглашенными в моём доме, там, где жила моя семья, — я видела, как ярость охватывала его, словно давняя знакомая. — Я сделал единственную вещь, которую я умел. Ту, для которой меня всегда тренировали. Я отреагировал.

— В смысле, что ты победил их?

— Без лишних раздумий. — Он выглянул в окно снова, внимательно осмотрев парковку. — Позже, когда всё было кончено, я узнал, что Доминик встречался с одной из Воскрешенных девушек из того сборища, — сказал он, поворачиваясь ко мне. — И он считал, что влюблен в неё.

— Ты хочешь сказать, что Доминик был влюблен в одну из Воскрешенных, будучи еще Анакимом? — я не понимала, почему я была так удивлена, это было как раз в его духе.

Он кивнул с непроницаемым выражением лица.

— Доминику всегда нравилось нарушать правила. Его всегда притягивала темная сторона, но не до такой степени, как после этого дня. Как будто что-то умерло в нём. Он поклялся отомстить мне, хотя как оказалось для мести оставалось не так уж много времени. В любом случае по странному стечению обстоятельств и я и Доминик был обречены на смерть. Или, по крайней мере, так нам сказали.

— Что ты имеешь в виду? Как это, обречены на смерть?

— По Парадигме, — ответил он просто. — Великой схеме вещей, всех вещей. Есть много всего, чем мы можем манипулировать в этом мире, есть вещи, которые мы можем предотвратить или изменить, но смерть не одна из них. Это Основной закон. Смерть предопределена, если пришло твое время умирать, Смерть будет ходить за тобой, пока долг не будет оплачен и баланс не будет восстановлен.

Я почувствовала, как холодные мурашки забегали по моей спине. Было что-то такое в его описании смерти, словно это было живое дышащее существо, и мои мурашки сильнее забегали по коже.

— Доминик, будучи нонконформистом, отказался принять эту судьбу и вместо того, чтобы смириться, потратил все оставшееся у него время на поиск лазейки — способа обмануть смерть. И он действительно нашел его.

— Путем Обращения, — я осознала вслух.

Он кивнул.

— Ты должен умереть, чтобы стать Воскрешенным, таким образом удовлетворяя Парадигму. Что в свою очередь позволило ему воскреснуть без всяких последствий — говоря в космическом масштабе. — Его темно-зеленые глаза блестели, когда он смотрел на меня с другой стороны стола. — И этим открытием он также нашел идеальный способ заставить меня заплатить за то, что я сделал. Путем обращения меня в то, что я ненавидел больше всего. Того, для охоты и убийства на что, я был воспитан.

Я не могла поверить в то, что я слышала.

— Это он сделал это с тобой? Он причина того, что ты стал Воскрешенным?

— И мне пришлось нести эту вину с того момента. За нас обоих. За мою семью.

— Почему ты чувствуешь себя виноватым? — спросила я, запутанная его признанием. — Он сделал это, не ты.

— Да, но он сделал это из-за меня, — сказал он прикрывая глаза. — Если бы я не победил их, если бы я сначала выслушал его, нашел бы другой путь, ничего из этого бы не случилось.

— Ты не можешь быть в этом уверен, — прервала я его, качая головой. — И, кроме того, ты не можешь заставить людей делать то, чего они не хотят, Габриэль. Ты научил меня этому, вспомни.

Он посмотрел на меня с несколько удивленным выражением лица.

Официантка вернулась к нашему столу с моим заказом и положила передо мной тарелку.

— Bon Apetit.

— Спасибо. — Я взяла картофелину сверху.

— Вы не передумали? — она улыбнулась Габриэлю и вытерла стол перед ним тряпкой для стола. — У многих появляется аппетит при запахе еды.

Я едва сдержалась, чтобы не засмеяться.

— Все нормально. Спасибо.

— Может быть, еще один стакан воды?

Он покачал головой. Она даже не заметила, что его стакан был все еще полон. И что мой был уже почти пуст.

— Можно мне еще одну кока-колу? — спросила я, покачав моим бокалом.