Башня Рассвета (ЛП) - Маас Сара - Страница 42

— Если ты не возражаешь, что я надену то же платье, что и в прошлый раз, — сказала она так небрежно, как могла, хмурясь на рубашку.

— Не нужно, — возразила Хасар, широко улыбнувшись. — Я уже выбрала кое-что для тебя.

Шаол продолжал двигать пальцами ног после того, как ушла Ирэн. Он извивался в сапогах, не совсем чувствуя их, но достаточно, чтобы знать, что они двигаются.

Однако Ирэн сделала это…

Он не сказал Несрин, когда она вернулась перед ужином, сообщив, что никаких признаков присутствия Валга. И он только тихо объяснил, что добился достаточного прогресса с Ирэн и хочет отложить завтрашний визит к ее семье до следующего дня.

Казалось, она чуть-чуть удивилась, но согласилась и ледяная маска вернулась на ее лицо после нескольких мгновений. Он поцеловал ее, когда она шла обедать.

Он схватил ее за запястье, притянул ближе и поцеловал. Коротко — но аккуратно.

Она была сильно удивлена.

— Приготовься, — сказал он ей, указывая на свою комнату.

Несрин повиновалась, взглянув на него, с полуулыбкой на губах.

Шаол несколько минут смотрел на нее, двигая пальцами в сапогах.

В нём не было тепла — в поцелуе. Не было настоящего чувства.

Он этого ожидал. В течение этих недель он практически оттолкнул ее. Он вовсе не винил ее за удивление.

Он все еще сгибал пальцы ног в сапогах, когда они пришли на ужин. Сегодня вечером он попросит у кагана аудиторию. Еще раз. Траур или нет, протокол или нет. И тогда он предупредит людей о том, что знал.

Он попросит ее до приезда Ирэн — на случай, если они потеряют время зря. Казалось, что это событие. Сегодня прошло уже три часа. Три.

Его горло все еще саднило, несмотря на медовый чай, который Ирэн заставила его выпить, пока ему почти не стало плохо. Затем она сделала ему упражнения, большинство из этих движений ей пришлось помочь ему: вращать бедра, перекатывать каждую ногу из стороны в сторону, вращать лодыжки и ноги по кругу. Все они предназначены для того, чтобы кровь текла в мышцы, начинающие атрофироваться, и все они предназначены для воссоздания связи между его позвоночником и мозгом, сказала она.

Она повторяла набор упражнений снова и снова, пока не прошел час. Пока она снова не покачивалась на ногах, и этот стеклянный взгляд не появился в глазах.

Истощение. Ибо, пока она вращала ноги, приказывая ему время от времени шевелить пальцами, она посылала тиски своей магии в ноги, полностью обходя его позвоночник. Маленькое покалывание в его пальцах ног, словно светлячки приземлились на них. Это было все, что он чувствовал, даже когда она продолжала пытаться восстановить те связи в его теле.

Это немногое, что она могла сделать, с небольшим успехом несколько часов назад.

Но все это волшебство… Когда Ирэн начала качаться после своих последних упражнений, он позвал Каджу. Приказал приготовить экипаж для целительницы.

Ирэн, к его удивлению, не возражала. Целительница почти спала на ногах, когда уходила, Каджа поддерживала ее. Ирэн только что-то пробормотала о том, чтобы снова сесть на лошадь после завтрака и ушла.

Но, возможно, счастье, которое он испытал в тот день, было последним.

Через несколько часов у кагана не было ужина. Они сказали, что он обедает наедине со своей любимой женой. Недосказанность лежала в словах: траур шел естественным путем, и политика была отложена. Шаол попытался как можно лучше понять это.

По крайней мере, Несрин, похоже, добилась прогресса с Сартаком, даже если другим членам королевской семьи уже стало скучно в их присутствии.

Поэтому он обедал, поэтому он продолжал двигать пальцами в сапогах и никому не говорил, даже Несрин, после того, как они вернулись в свою комнату, и он упал спать.

Он проснулся на рассвете, обнаружил, что… хочет умыться и одеться. Казалось, что он ел завтрак так быстро, как только мог, а Несрин только подняла брови.

Но она тоже ушла рано, чтобы встретить Сартака в одном из тридцати шести минаретов дворца.

Завтра состоится какой-то праздник, чтобы почтить одного из тридцати шести богов, представленных этими минаретами. Их морская богиня, Тахома. Будет церемония на рассвете у доков, и все королевские семьи, даже каганат, возложат венки на воду. Несрин сказала, что это подарки для Леди Великих Глубин. Затем торжественный праздник во дворце на закате.

Ему были безразличны праздники в Адарлане, он считал их устаревшими обрядами, чтобы чтить силы и элементы, которые его предки не могли объяснить, и все же жужжание деятельности, возложение венков из цветов и ракушек во дворце, чтобы, наконец, заменить белые ткани, аромат моллюсков, кипящих в масле и специях… Заинтриговали его. Заставило его видеть яснее и ярче, когда он пробрался через оживленный дворец во двор.

Сам двор был столпотворением прибывающих и уезжающих продавцов, носящих еду и украшения, и, выглядевшими, как трюкачи. Все, чтобы сделать их богиню милосерднее, поскольку позднее лето уступило место ежегодным сильным штормам, которые могли бы разорвать на кусочки корабли и целые города на побережье.

Шаол осмотрел внутренний двор в поисках Ирэн, согнув пальцы ног. Он заметил свою лошадь и ее кобылу рядом с ней у восточной стены, но… никаких признаков ее.

Вчера она опоздала, поэтому он подождал, пока не станет тише, прежде чем он направил твердые руки, чтобы помочь ему встать. Но вчера был охранник — тот, кто помог ему больше всего — кто вышел вперед, когда кобылу вернули. Шен, так Ирэн его назвала; она поздоровалась с охранником, как будто хорошо знала его.

Шен ничего не сказал, хотя Шаол знал, что каждый охранник в этом дворце говорил на множестве языков за пределами халху. Шаол вернулся, прежде чем молча поднялся, его руки напрягались, пытаясь вытащить себя вверх. Но он сделал это, может быть, легче, чем вчера, получив то, что он мог бы поклясться, было ободряющим подмигиванием Шена, прежде чем охранник вернулся на свой пост.

Шаол пристегнул ремни на своей скобе и осмотрел шумный двор и открыл ворота. Стража проверяла каждый фургон, каждый лист бумаги, который подтверждал, что был сделан королевский заказ.

Хорошо. Независимо от того, говорил ли он с каганом лично, по крайней мере, кто-то предупредил охранников, чтобы они были осторожными — может быть, Кашин.

Солнце поднималось выше, поднимая тепло вместе с ним. Ирэн не приходила.

Часы пробили во дворце. Прошел час.

Кобыла казалась безмятежной, нетерпеливой под ним, и он погладил ее густую, потную шею, бормоча.

Прошло еще пятнадцать минут. Шаол изучал ворота, улицу за ее пределами.

Из Торре не вышло ни слова тревоги, но она все еще была, просто ждала здесь…

Он схватил поводья, постукивая по флангу лошади, чтобы пустить ее на прогулку.

Он отметил путь, по которому вчера шла Ирэн. Возможно, он наткнется на нее по дороге сюда.

Антика двигалась вместе с продавцами и людьми, настроенными на завтрашний праздник. И те, кто уже поднимают тосты за Леди Великих глубин, наполняют таверны и принимают пищу в комнатах, выстраивающие улицы, музыканты играли на каждой из них.

Ему потребовалось почти в два раза больше времени, чтобы добраться до украшенных совами ворот Торре, хотя часть этой медлительности была связана с его поиском Ирэн на каждой переполненной улице и переулке. Но он не нашел признаков целителя.

Он и его лошадь вспотели, когда они въехали через ворота Торре, охранники улыбались ему — лица, которые он отмечал на вчерашнем уроке.

Сколько раз он видел такое приветствие в Адарлане? Является ли это обязательным?

Он всегда без колебаний двигался за черными железными воротам в стеклянный дворец, не делая больше, чем отмечая тех, кто был там, и кто не смотрел. Он тренировался с этими людьми, узнавал о семьях и их жизнях.

Его люди. Они были его людьми.

Так что собственная ответная улыбка Шаола была напряженной, и он мог встретить их горящие глаза только мимолетным взглядом, когда вошел во внутренний двор Торре, запах лаванды окружил его.