Созвездие Девы (СИ) - Крылатова Екатерина Александровна - Страница 20

По венам ударил электрический ток, и мы замерли. От боли. Что произошло? Воропаев понял это гораздо раньше меня.

- Прости…прости, – неестественно хриплый, напряженный шепот царапал ставший удивительно чутким слух. – Еще чуть-чуть, и я бы не удержался.

Необычайно осторожный поцелуй в плечо. Опасливый. Он боялся вновь испугать меня… или по-прежнему чувствовал боль?

- Ч-что это было?

- Сигнал SOS, посланный твоим подсознанием, – Артемий сел на кровати и застегнул рубашку. Дышал он по-прежнему прерывисто, но с каждым новым вдохом приходил в норму. – Вправил мне мозги.

- Тём, я… – должна тебе кое-что рассказать, но не могу подобрать слов. Внутренности начинает скручивать, а слезы сами собой наворачиваются на глаза, – я не хотела тебя останавливать, даже наоборот, просто…

Я пыталась рассказать ему. Правда, пыталась, только правильные слова не шли с языка. Ничего, кроме этого трусливого «просто».

- Сложно. Иди сюда, укрою.

Мне на плечи набросили беглое одеяло, укутали, чтобы один нос торчал. Не согласилась, и в итоге под одеяло забрались вдвоем, вместе гораздо уютнее. Недовольно фырчащие коты спрятались за занавеской. Такого буйства и последующего примирения они не понимали.

Анька вернулась нежданно-негаданно, почти за час до условленного срока. То ли фильм попался неинтересный, то ли прогулка с подружками наскучила. Дверь в комнату мы закрыли, поэтому шкрябанье ключа в замке услышали не сразу.

- Сдаваться сразу, или пускай найдет? – безмятежно спросил Воропаев, не меняя положения тела.

- Кто? – без задней мысли поинтересовалась я. Каюсь, успела задремать.

- Соболева Анна Сергеевна, год рождения высчитывать лень.

- Анька вернулась?! – рванулась было, но меня удержали на месте.

- Лежи. Не войдет она сюда, по легенде дома никого нет, дверь-то была закрыта.

- А твоя куртка? Ботинки?

- У твоих родных есть привычка пересчитывать куртки и инвентаризировать ботинки? – вопросом на вопрос ответил Артемий. – Не найдет, лежи спокойно.

- И конфеты не найдет? – хитро уточнила я. Верила ему безоговорочно, просто интересно.

- Конфеты в холодильнике. Мало ли, откуда они взялись? Может, мама купила и не сказала?

- Великий отмазчик, – буркнула я и забралась обратно под одеяло.

Глава 6

Секретарь и его сообщница

В тихом омуте черти водятся.

Пословица.

Снотворное кончилось – Галина поняла это прежде, чем открыла коробку. Перспектива бессонной ночи не испугала, но и не обрадовала. Достаточно времени, чтобы подумать, даже если совсем не хочется. Ни думать, ни чувствовать – ничего.

Галина присела за туалетный столик, провела щеткой по медно-рыжим волосам, собрала их наверх. Из зеркала на нее устало глядела женщина, довольно молодая и всё еще красивая. Ночная рубашка с длинными рукавами на средневековый манер пожелтела от многочисленных стирок и истрепалась, но Галина дорожила ею. Сейчас сильно широка в талии, а когда-то была как раз. Три совершенно новых ночнушки без дела пылились в шкафу, ведьма покупала их в порыве вдохновения и убирала с глаз долой.

- Не спится? – в зеркале отразился Воропаев.

- Тебе-то какое дело? Лично мне всё равно: дома ты или не дома, спишь или… не спишь, – она дернула выбившуюся прядь. – Чего здесь забыл?

- Хотел поговорить.

- По ругани соскучился, – с усмешкой расшифровала Галина, – или по лестным характеристикам в свой мерзкий адрес, уж не знаю точно. Впрочем, тут одно плавно вытекает из другого.

- Перестань.

- А я, милый, и не начинала. Зря ты пришел, нового не услышишь: нет, нет и нет, только через мой труп. Кокнешь жену в темном переулке или кишка тонка?

Она была настроена мирно, даже язвила без удовольствия – из чувства долга.

- Никуда не денешься, любовь моя. В крайнем случае, объявим тебя пропавшей без вести, – невесело усмехнулся он. – Ты ведь понимаешь, что это глупо?

- Понимаю, – Галина чуть наклонила голову, скрывая ответную усмешку, – вот только не привыкла отдавать кровно нажитое. Принципы, знаешь ли. Сам подумай: у тебя всё ясно – седина в бороду, бес в ребро, а мне что делать? Мы в ответе за тех, кого приручили. Раньше надо было думать, любимый мой!

- Кому-то всё равно придется уступить, не сегодня так завтра.

- Павлик не хочет уезжать, – резко сменила тему женщина, – и я его понимаю. Твоя мать настояла на этом, потому что считает меня истеричкой, а ты не стал ее разубеждать.

- Не хочешь выглядеть истеричкой – перестань истерить, – Артемий с заметным удовольствием разлегся на кровати. – Как же я по ней соскучился!

- Сволочь ты, Воропаев, без чести и совести, – вздохнула Галина.

- Приятно познакомиться, мадам Очевидность.

- Можешь ради разнообразия остаться здесь, а я пойду на диван. Всё равно не усну.

- Не сыпь мне соль на рану.

- Я серьезно, – она потянулась было к торшеру, но гасить свет не стала, – хоть выспишься, завтра с утра ехать…

- Твоя заботливость пугает, начинаешь невольно искать подтекст, – признался Воропаев. – Под кроватью ждет какая-нибудь гадость, или меня задушит подушка?

- Козел! Вечно портишь мне настроение, – Галина демонстративно легла на другой край. – Кыш тогда отсюда, надоел до смерти! Не могу понять, зачем ты вообще явился, на что рассчитываешь? На то, что сейчас глубокая ночь, и я не стану буянить, чтобы не перебудить весь дом?

- План был примерно такой.

- Тогда смирись и иди спать, уступать тебе я не собираюсь. Тоже мне!

Женщина отвернулась, и какое-то время они молчали. Галина ждала праведного негодования и искала в уме доводы. Ей нравилось спорить, играть на нервах, выбивать почву из-под ног, пересекать дозволенные границы и цеплять за самое дорогое. Но муж почему-то не стремился начать спор, с пеной у рта доказывая свою правоту.

- И долго мы будем играть в молчанку? Тебе ведь есть что сказать. Озвучивай!

- Я здесь не для того, чтобы спорить, Галка, – Артемий говорил спокойно, стремясь быть услышанным. – Я лишь хочу воззвать к твоей коматозной совести, попытаться вернуть ее к жизни.

- Попытка не пытка.

- Целиком и полностью согласен с тобой, дорогая. Как думаешь, почему мы разводимся?

- Пока не разводимся, – уточнила Галина.

- Не суть. Почему собираемся развестись?

- Потому что ты кобель, – она считала сей факт очевидным. – И перестань, наконец, задавать риторические вопросы! Нервирует.

- Из твоих уст это почти комплимент, – с сомнением фыркнул Воропаев. – Причина – не мои ужасные наклонности, не другая женщина и даже не наши постоянные «концерты» без оркестра.

Она не собиралась признаваться, но была благодарна ему за это «наши». Не «твои концерты», а именно «наши».

- Тогда почему?

- Мы устали друг от друга. Не кривись! Цель контракта достигнута, а кроме него нас больше ничего не связывает. И не надо говорить про Пашку, он тут как раз-таки не при чем.

- Да что ты?! – прошипела Галина. – Семи лет, по-твоему, тоже не было? Они исчезли, испарились? Если ты сможешь забыть, то я никогда не забуду. С какой стати я должна уступать безмозглой курице, которая палец о палец не ударила, а просто подвернулась под руку?! «Всколыхнула светлые чувства»! Тьфу!

- Не оскорбляй человека, о котором не имеешь ни малейшего понятия. Во-первых, я не твоя собственность, как это не прискорбно, и раз кое-кто думает иначе, виноватых нет. Кто обо что ударил, а кто куда подвернулся – это уже доктор скажет, – Артемий чувствовал, что начинает злиться. – Во-вторых, зацикливаться вредно, навязчивая идея – это диагноз. В-третьих, на память я не жалуюсь. Полжизни так просто не выдернешь. Мы не чужие друг другу люди, но…

- …но, несмотря на столь нежную привязанность, – перебила Галина, – ты бросаешь меня на произвол судьбы. Это не жестоко, нет?

- Если бы хотел бросить «на произвол», то выставил бы за дверь. Но ты почему-то до сих пор здесь, – резонно заметил Воропаев. – Тебе нужен не я, а стабильность…