Созвездие Девы (СИ) - Крылатова Екатерина Александровна - Страница 22

- Вика Банько, – она вытащила руку из кармана пижамы и протянула мне для рукопожатия. – А тебя?

- Вера Сергеевна. Пойдем-ка со мной, Вика Банько.

- Не пойду, – заупрямилась находка, – мама говорит, что с незнакомыми тетями ходить нельзя.

- Мы вроде познакомились, – с улыбкой напомнила я, – и тебя наверняка ищут.

- Ну и что? Мама вечером придет, а тетку с иголками я боюсь: она дырки делает.

Напомнив себе о несчастном Титареве, который битый час дожидается лечащего врача, я собиралась позвать медсестру – надо же отвести ребенка, – но Вика вцепилась в рукав нового халата.

- Тетя Вера Сергеевна, не зови! Я ее боюсь, лучше с тобой пойду! Можно?

- В твою палату – можно.

- Тетки с иголками не будет? – деловито уточнила девочка.

- Не узнаем, если не пойдем. Давай руку.

- Я сама пойду.

- Как знаешь. Кстати, педиатрия – это не ругательство, так называют отделение, где лечат детей.

- А-а-а, – протянула Вика, семеня рядом, – тогда ладно.

Самое интересное, что отсюда до детского отделения минут шесть пешком. Сколько вприпрыжку, не знаю – не засекала. Шустрый ребенок, и сообразительностью природа не обделила.

Поравнявшись с лифтом, Вика вновь дернула меня за рукав.

- Давай на лифте, а? Ну давай! Пожа-а-алуйста!

Пришлось ехать на первый этаж, подняться на последний и только потом выйти на третьем. Девочка с обидой поджала губы.

- Я думала, будет быстрее…

- Это не скоростной лифт, – с деланной серьезностью объяснила я, – он всегда ездит медленно.

- Почему?

Каждый мой ответ сопровождался этим «Почему?». Вика болтала без умолку, тыкала пальцем в незнакомые предметы и спрашивала-спрашивала-спрашивала…

- Тетя Вера Сергеевна, а у тебя дети есть? – поинтересовалась девчурка, когда мы пропускали каталку.

- Нет.

- А почему? Ты не хочешь их иметь?

- Очень хочу, просто у меня пока нет мужа. У детей ведь должен быть папа.

- Ага, – подтвердила собеседница, ковыряя в носу указательным пальцем, – без мужа они не получатся.

- Ты знаешь, откуда берутся дети?

- Конечно, – важно кивнула Вика. – Их делают!

Стоит ли упрекать меня в том, что я поперхнулась?

- Только не знаю, где именно, – призналась девочка после секундной паузы. – Наверно, есть какая-то фабрика. Папа платит деньги, и ему выдают ребенка. Для этого он и нужен, потому что у мам денег нет.

Странная трактовка, верно? Пообщаться бы с ее родителями.

- Ты любишь детей, даже если они балываются? – продолжила допрос находка.

- Все дети балуются, но родители их любят. И я буду любить своих.

- Тогда можешь купить и мальчика, и девочку, но девочки лучше: они не балываются и не ломают игрушки. Когда найдешь себе мужа, скажи ему, чтоб купил девочку.

- Обязательно.

- Мама говорит, что без детей нельзя. Она говорит, можно жить без мужа, но не без детей, – Викины глазенки вновь заблестели: сквозь приоткрытую дверь она увидела УЗИ-аппарат, – Ой, а это что?

Беглянку я сдала из рук в руки доктору Матвеевой. Немолодая женщина рассыпалась в извинениях и благодарностях, строго зыркала на девочку, но та равнодушно ковыряла линолеум носком тапочка.

- Обыскались ее, всё отделение на уши подняли, а Вика к вам убежала! И как только додумалась?!

- Ребенок устал от уколов, – пояснила я, пряча улыбку.

- Так разве ж это уколы? – вздохнула Матвеева. – Комариные укусы. Вот у Маруси Яшниченко из соседней палаты действительно уколы. Полночи потом дитё плачет, стонет во сне…Ладно, Вера Сергеевна, у вас и без нас проблем хватает. Спасибо еще раз.

Вику увели, чтобы снова запереть в палате и «дырявить попу». Девочка поникла, грустно махнула в знак прощания и отвернулась. Из-за подобных моментов я не рискнула в свое время стать педиатром. Любой врач – в первую очередь ответственность и железные нервы, но у детского врача эти свойства должны быть развиты в разы сильнее. Ввести лекарство здоровому бугаю или маленькому заплаканному ребенку – разница есть.

Я поспешила вернуться в родное отделение. Титарев не будет ждать вечно, а лишний отказ пациента, жалоба или выговор мне ни к чему. Но у судьбы, как известно, нервы хирурга и отвратное чувство юмора. Из-за угла выскочил секретарь и налетел на меня со всего размаху. Коробка, которую он держал под мышкой, с глухим стуком упала на пол, часть вещей раскатилась по углам.

- Прошу прощения, – пробубнил секретарь, не выпуская ручки старого портфеля. Имени его я не помнила, только фамилию: Громов.

- Всё в порядке, давайте помогу.

Он с кряхтением поднял коробку, а я собрала канцелярские мелочи.

- Проверьте, ничего не потеряли?

- Вроде бы ничего, – Громов заглянул в коробку, поворошил ее содержимое. – О нет, медальон! Нет медальона!

Он бухнулся на колени и с портфелем в левой руке пополз в дальний угол.

- Где же он, где же он?! – с неприкрытым ужасом квакал секретарь.

Я догадалась заглянуть под линолеум. Как он мог сюда закатиться? Толстая цепочка, холодная как лед, овал тусклого металла. Напоминает серебро, только темнее. Взгляд упал на узор на крышке: странное переплетение четырех букв. Четко видны «Б» и «В», остальные слишком мудреные, с завитушками. «А» или «Л»?..

- Не трогайте! – взвизгнул Громов, заставив меня выронить находку.

Мгновение, и странный медальон уже завален другими вещами. Секретарь, испуганно сопя, бросился прочь. Ни «спасибо», ни даже «до свидания». Так нервничать из-за дурацкой побрякушки?..

…За полгода до этого взломали личный сейф Рейгана и сперли медальон того же периода… Она не знает, откуда… странные побрякушки… появились одновременно…стиль исполнения похож: один металл – серебро, схожая форма… Герба на медальоне не было, зато стояли инициалы…

Совпадение, и на свете куча медальонов с инициалами? Например, наследство от какой-нибудь пра-пра-пра-пра, дорогое как память. Глупость, конечно, но если я не ошиблась, и медальон действительно тот самый… нам всем несдобровать. Вооружившись кистями и красками, воображение рисовало армию «мертвых» вампиров, осаждающих больницу, идущих на таран растрепанных ведьм и прочих, хоть немного заинтересованных во всей этой истории. Перспектива, однако!

Как врач я обязана идти к Титареву, но как маг – «полукровка»… Эх, терпеть не могу распутья! Скрепя сердце, решила «проводить» Громова. Если он и вправду честный обыватель, пулей к своему пациенту за заслуженным наказанием. Если же нет…Об этом «если же» я старалась не думать.

Далеко секретарь уйти не мог, мешались тяжеловатая коробка и портфель. Миновав коридор и спустившись этажом ниже, я уловила знакомый квакающий голос:

- С ума сошла? Нас здесь подслушают!

- Не трясись, мы болтаем о природе-погоде. Принес?

Они стояли совсем рядом, руку протяни и коснешься. Дабы не быть замеченной, отступила назад и напрягла слух. Вот блин! Хлопнув себя по лбу, набросила полог невидимости. Слабенький, вблизи меня легко заметить, но этот полог еще и маскирует присутствие. Чувствую себя героиней дешевого детектива с мистическим уклоном.

- Супер, горжусь тобой! – похвалила громовская собеседница. Странный голос, будто цифровая запись паршивого качества. – Давай сюда!

- Она убьет тебя, если узнает…

- Не узнает, – беспечно отозвалась женщина. Маленькая пауза и яростный визг: – Ой придурок! Дебил! Не могу!

Казалось, что приступ истерического хохота слышит весь этаж.

- Тише ты!

- Ой, не могу! Ладно, ладно, прости меня, ум за разум заходит от этой таинственности, – икнула собеседница. – У тебя голова есть, а? Зачем мне копия? Надо было незаметно подменить оригинал, а ты-ы…Не хватилась?

- Нет, конечно, раз я еще жив, – обиженно ответил секретарь. – В следующий раз говори, что и зачем. В отличие от вас, прохиндеев, я не экстрасенс.

- А кто экстрасенс, я что ли? У меня, Моргарт, всего один диплом, шаманизмом я только балуюсь. Не переживай, прорвемся. Услуга за услугу: ты достал штучку – я отдаю ключ. Старуха говорила, сигналок там нет. («Угу, – вставил он, – я помню») Заглянешь тихонько, возьмешь, что нужно, и ключик мне вернешь. Чур, не громить и не переставлять, иначе сразу догадается, – напутствовала женщина с измененным голосом. – Понятия не имею, что ты там забыл, но раз обещала...