Опальный капитан. Спасти Новую Землю - Куно Ольга - Страница 35

— Не нравится — иди пешком, — посоветовал капитан, как мне показалось, несколько раздраженно.

Я бросила на него сердитый взгляд, но, не видя особого выбора, резко выдохнула.

— Ладно.

Не припомню, чтобы я когда-нибудь раньше сидела на коленях у мужчины — или вообще у кого-либо на коленях, не считая, конечно, моих родителей. Я ерзала, одергивала сама себя, нервничала, снова начинала ерзать… Расположившейся по соседству Гайке было куда как комфортнее. Она о чем-то весело переговаривалась с доком, не забывая при этом с интересом глазеть по сторонам.

Посмотреть было на что: зеленая планета оказалась воистину зеленой. Трава, полевые цветы, деревья, кустарники, а иногда — выглядывающие из-за них звери. Ни одного флаера над головой, ни одного металлического столба, даже домов пока не было видно. Никаких признаков цивилизации, не считая дорожки, по которой мы сейчас ехали и которая не подошла бы для транспортного средства, превышающего размерами нашу «коляску».

Вид был прекрасен, а вот езда — не слишком удобной. Коробку на колесах ощутимо трясло, мы чувствовали каждую неровность, каждый корень, высовывавшийся из-под земли на нашем пути. Сама земля казалась неестественно близкой, поскольку я привыкла смотреть на нее если не из флаера, то хотя бы с высоты собственного роста. И в довершение всего — колени Макнэлла. Спокойствия это точно не добавляло.

Подпрыгнув на очередной колдобине, я выругалась и для надежности ухватилась за дверцу. Капитан обвил мою талию рукой. Я застыла, на пару мгновений перекрыв чистому воздуху планеты Грин доступ в мои легкие. Конечно, Макнэлл не имел в виду ничего предосудительного, движимый исключительно стремлением меня обезопасить. Беда в том, что в моей реакции предосудительного было много. Близость, то невероятное чувство защищенности, которое дарило его прикосновение, даже тепло его ладони, ощущавшееся сквозь рубашку, — все это слегка кружило голову. Впрочем, я постаралась убедить себя, будто речь идет о легкой гипероксии, как-никак воздух этой планеты сильно отличался от новоземского.

Неспешно продвигавшаяся по дороге кобыла приподняла хвост и, не замедляя шага, справила естественную природную надобность. Гайка сморщила носик, но это не помешало ей обернуться, чтобы бросить взгляд на продукт лошадиной жизнедеятельности.

— Ну вот, а говорили, что у них чистая планета! — возмутился врач.

Следы человеческого присутствия в этом царстве природы стали обнаруживаться лишь спустя несколько часов. Это было по-своему логично, поскольку близость космопорта представляла потенциальную опасность для населения. Первым делом мы увидели не дома, а поля. Разобраться со временем года в чрезвычайно мягком климате Грина — не зря же противники технологий именно эту планету избрали для своих целей — было сложно, но высокие налитые колосья говорили о том, что сбор урожая не за горами. По другую сторону дороги росли все больше ореховые и фруктовые деревья. А затем мы добрались и до деревень.

Назвать городами населенные пункты, состоявшие из одноэтажных и довольно-таки хлипких сооружений, у меня язык не поворачивался. В лучшем случае дома были деревянными, в худшем и вовсе напоминали палатки. Видимо, климат делал подобные условия проживания сносными, а за непродолжительное время пребывания на планете переселенцы еще просто не успели обзавестись более внушительными зданиями. В особенности учитывая ограничения, которые накладывали на них законы Грина. Строить, не используя ни машины, ни компьютеры, ни электрические приборы, значительно сложнее.

Пожалуй, сказка про трех поросят имела бы в этой местности печальный конец. Домиков, достойных основательности Наф-Нафа, самого старшего и мудрого брата, здесь попросту не было, так что волк легко бы добрался до намеченной жертвы.

Следовало, однако, отдать должное местным селам: простота жилья компенсировалась ухоженными садами и огородами. Похоже, каждый получал здесь изрядный кусок земли, а также помощь с инструментами, семенами и прочим. В деталях я, признаться, не разбиралась — эта сфера слишком далеко отходила от теоретической астрономии.

Добравшись до поселения Ярок — на въезде в него красовалась деревянная табличка с названием, аккуратно выведенным зеленой краской, мы стали осматриваться и быстро поняли, что без расспросов наши поиски могут затянуться на добрую неделю. Так что, попросив кучера остановить кобылу, док обратился к молодому мужчине, чинившему забор.

— Простите, любезнейший, вы не подскажете, где проживает Кен Дарк?

Парень нахмурился, кажется, не понимая, о ком могла вестись речь, но ему на помощь пришел сосед, подошедший поближе к границе между участками.

— Кен — это, должно быть, тот новичок, — пояснил он своему знакомому. — Тот парень, от которого ушла жена.

Ушла жена?! У меня не было возможности видеть выражение лица Макнэлла, но сама я чувствовала себя окончательно дезориентированной. Сначала Линда умирает от выстрела эксплоудера, и от нее не остается ничего, кроме немногочисленных следов ДНК. Потом она чудесным образом воскресает — правда, на другой планете — в качестве жены другого человека. И без гарантий: мы все-таки могли ошибиться, предположив, что новоиспеченная супруга Кена — именно госпожа Макнэлл. И, наконец, очередной крутой вираж: оказывается, блондинка, кем бы она ни была на самом деле, уже улизнула, причем как от мужа-любовника, так и (по факту) от нас. Заблаговременно знать о нашем прибытии она не могла. Что же, в таком случае, подвигло ее на побег? Плохое обращение со стороны Кена?

Ладно, в скором времени все прояснится. Разобравшись, кого мы ищем, нам подробнейшим образом, без сомнений и запинок рассказали, куда ехать дальше. Отсюда оставалось не более четверти часа пути. Добравшись до места и попросив кучера подождать нас в поселке, мы одолели последний отрезок пешком и подошли к забору, такому редкому, что внутренний участок просматривался без труда.

В нескольких метрах от нас стоял обычный деревянный стол с вкопанными в землю ножками. За столом, на скамье из точно такого же дерева, спиной к нам сидел мужчина, одетый в потертые джинсы и длинную рубашку в крупную клетку. Перед ним лежали узкие обструганные дощечки, из которых он пытался что-то соорудить. Он стукнул молотком, вбивая гвоздь, остался недоволен результатом и громко чертыхнулся. В порыве раздражения вскинул голову и вот тут-то краем глаза заметил нас. Не дожидаясь его реакции, мы вошли через легко открывшуюся калитку. И сразу остановились, выстроившись в ряд и перекрывая ему выход на улицу.

Кен Хендрейк развернулся к нам лицом и выбрался из-за стола, то ли не сообразив, то ли не сочтя нужным прихватить молоток. Дернул головой, откидывая с лица отросшую челку. Даже невзирая на некоторую неухоженность — потрепанная одежда, пятно на рукаве, пара ссадин на руках, выглядел он довольно привлекательным. Густые черные волосы, темно-карие глаза, живое загорелое лицо… И даже фигура совсем не соответствовала стереотипу для его профессии. Высокий, в меру широкий в плечах и даже не сутулый. Во всяком случае, сейчас он стоял, распрямив спину, и, быстро обведя нас внимательным взглядом, безошибочно остановился на Макнэлле.

— Я так и думал, что рано или поздно вы меня найдете, — нарушил он молчание. Эти слова прозвучали с вызовом, но и с долей обреченности. — В общем-то, все верно. По-своему я действительно перед вами виноват.

Капитан сделал шаг вперед.

— По-своему?

Голос был очень спокойный, но мне, уже успевшей узнать Макнэлла, стало не по себе. Я сразу поняла, что за этим ровным, безразличным тоном скрывается такая ярость, какую невозможно долго удерживать в себе. И не ошиблась.

— По-своему, — повторил капитан, и дальше все завертелось так быстро, что я и за половиной движений уследить не могла.

Спокойствие с Макнэлла слетело, словно скорлупа. Он рванул к Хендрейку и, выбросив вперед руку, ударил того по лицу. Парень отшатнулся, но, возможно, остался бы на ногах, если бы капитан не набросился на него снова. Кажется, кое-какое сопротивление программист все-таки оказал, но это задержало предсказуемый финал не более чем на несколько секунд.