Капитан Два Лица - Ригби Эл - Страница 44

Пятнадцатый прилив. Верный путь

После взрыва Семнадцатого острова и освобождения из плена команда без ропота, даже дружелюбно приняла юного принца. Все они: молодые и старые, могучие и хилые, воспитанные и дикие люди — разделили с капитаном верную, нужную черту, — умение помнить добро. Так что Ино, хотя он и оказался в нынешнем составе команды младшим, не досталось ни насмешек, ни помыканий. Он ведь сделал то, что, по словам Ноллака, следовало, — доказал, что не трус, и готовился доказывать раз за разом.

Его не назначили юнгой, как он ожидал. Нет, нового юнгу, маленького дагирца, взяли вскоре в одном из портов, взамен убитого прежнего, а второго подобрали с потерпевшего крушение чужого судна. В принце же команда видела пока не равного, но того, из кого Багэрон Тайрэ рано или поздно воспитает равного. И даже пиршество в честь принятия на борт устроили настоящее — с вином, шумом, нестройным пением. Все хлопали по плечам, знакомились, расспрашивали, откуда же «бедный сиротка», и болтали в ответ о себе.

Ино вдохновенно врал, благо, ложь они с Железным обсудили заранее. Ино пил — конечно, не как все, но определенно больше, чем когда-либо в жизни, попробовал все три вида жемчужной висхи: розовую, белую и черную. Ино даже вспомнил и спел пару песен, исполнявшихся на дворцовых пирах менестрелями. К середине ночи его, взбудораженного и счастливого, уже едва держали ноги.

Тайрэ он нашел на носу корабля: тот десять швэ назад заявил, что «орущие глотки» его измучили и он вообще жалеет, что спас команду. Капитан стоял, опершись на борт, и глядел на волны. По пути Ино споткнулся и опрокинул бочку. Тайрэ не обернулся, а только сообщил:

— Будешь сам набирать воду.

— Буду, — пообещал принц и все же подошел.

— Совсем окосел? — сочувственно уточнил Тайрэ, когда Ино встал рядом. — Не бери пример с моих лбов, они не все время так пьют. Я не люблю разгула, у нас тут не крысиная посудина.

— Я знаю… — отозвался Ино. — У нас тут куда лучше.

Тайрэ слабо улыбнулся и поднял голову. С неба подмигивали два созвездия: одно напоминало арбалетную стрелу, второе — что-то вроде щита или раковины. Ино прищурился на них и сказал:

— Ой. Я же их помню. Это Последние Государи. Как хорошо их здесь видно, в Морском Краю не так. Они ведь магические, указывают путь тому, кому нужны, да?

— Верный путь, — подтвердил Железный, с любопытством поворачиваясь к Ино. — Кстати, а что ты о них знаешь, юный Сокол?

— Ничего, — признался Ино. — Меня просто немного учили ориентироваться. А почему они, кстати, Последние? Где правили?

— Цивилизацией Общего Берега, — отозвался Железный и немного помрачнел. — В последние Круги, когда она еще была Общей. Что, правда не знаешь? И чему вас только учат…

Ино пожал плечами на это ворчание. О Цивилизации Общего Берега — древнем времени, когда Морской Край был един, а Заморье и Гоцуган еще не обжили, — он действительно знал смутно, уцелело слишком мало книг, да и те слыли редкостью. Страницы Цивилизации считались светлыми, а вот страницы ее раскола, ухода части жителей за Шиин, а части (пиролангов) в горы — чернее ночи. Люди, недовольные порядком вещей, утверждали, что все идет не так именно с тех Кругов, что мир катится в пропасть и все никак не докатится. Такие желчные воззрения, конечно, не одобрялись. Подробностей об Общем Береге Ино не рассказывали ни учителя, ни даже Ноллак и отец. Первый мало интересовался древностью, второй утверждал: «Нужно жить настоящим, сын. Все ведь уже случилось, и, возможно, это того стоило». Но что — это?

— Учат, что мир изменился, — просто сказал Ино. — И что когда-то мы знали и умели больше.

— Знали и умели больше, — эхом повторил Тайрэ с некоторой грустью. — Но совсем иначе верили и видели.

Он наклонился, взял фонарь, разжег огнивом пламя в алом стекле и повесил пятнышко света на нос «Ласарры». Теперь оно перемигивалось со звездами.

— Ладно. Я тебе расскажу. Можешь считать это сказкой на ночь, потом пойдешь трезветь.

— Я трезвый! — заплетающимся языком возразил Ино.

Наставник рассмеялся.

Когда Общий Берег омывало Общее Море и никто не ведал иных морей, Темные божества не были в том же почете, что Светлые. Служение Темным было не культом, но повинностью. В благостном мире не понимали, что смерть, боль, дурные сны и даже войны закономерны и необходимы, чтобы идти вперед, учиться и побеждать. Никто не задумывался, что без теней нет света. Люди были наивны, потому Светлым они возводили величественные храмы и монументы, а Темным лишь несли кровавые жертвы к идолам, пряча их подальше от городов и зовя «погаными местами». Всем казалось, нет никого выше Праматери Парьялы и Светлой Лувы, скрепляющего дружбу и любовь Пала и дарующего сытость Милуша. Любили Моуд и Вистаса, Переменной природы которых не ведали. Может ли удача быть злой и нести не счастье, а погибель? Человеческому уму недоставало зоркости, чтобы ответить «да». Дзэд с Равви, Вудэн, двуполый Домкано, повелевающий страстью, — в них виделись чудовища.

Забыто имя зодчего, который первым осмыслил это и пожелал построить храм Вудэну, повелителю Кошмаров и Последнего Сна, Избавителю от мучений жизни. Но всем известно, что Великий Разлад начался именно с этого храма, от которого не сохранилось даже колонн. Один храм из черного мрамора, венчавшийся фиолетовым, как Последняя Свеча, маяком. Один храм и благосклонность графа, управлявшего тем самым городом. Этого оказалось достаточно, чтобы по длившемуся много Приливов благоденствию побежала трещина.

Мир тогда разделился: были те, кто счел поступок зодчего и градоправителя верным, но больше тех, кто осудил их и назвал богохульниками, навлекающими на мир гнев Божий. Спорили верховные жрецы. Храм попытались разрушить, но не сумели: треть города вступилась. Прошло не более Круга, а на континенте уже полыхала война. Боги не развязывали ее, но были ее непосредственной причиной. Храмы строились и рушились, пылали целые области. И никогда ни до, ни после не приносилось столько кровавых жертв.

Двое, кого зовут ныне Последними Государями, воцарились, когда разлад стал уже необратим. Нуц по имени Эльтудинн возглавил темнопоклонников, белолицый Вальин объединил светлые города. Многие прочие монархи были перебиты; те, кого не перебили, не хотели брать это бремя.

Двое видели исход войны в одном: забыть прошлое, но забыть и настоящее. Боги, считали они, должны быть равны; Светлым, Темным, Переменным — всем лучше строить храмы и нести жертвы, посвящать праздники. Двое отличались от своих народов качеством, ныне воспитываемым с детства, а тогда невероятным: мир они видели целым. Единым в противоречиях, не разделенным на добро и зло, но сотканным из них. Таким же единым, какими сами они стали, столкнувшись в бою, узнав и поняв друг друга. Забавная ирония: Эльтудинна, младшего сына в королевском раду, ведь растили жрецом Вудэна, пока не пришлось сесть на трон. А Вальин собирался посвятить себя служению Дараккару Безобразному.

Им ничего не удалось изменить, ведь вскоре светлые, не послушавшись Вальина и нарушив перемирие, пошли на темных, а может, было наоборот. Так или иначе, Вальин, пытавшийся остановить свою армию, был застрелен одним из солдат, а может, и полководцев, неясно, своих ли, чужих. И длился последний бой столько, что вся земля и ближняя часть Шиин стали красными. Тогда, от той крови, и завелись там морские твари.

Светлые победили. Эльтудинн, узнав о смерти доблестного врага, в скорби решил все же выполнить то, к чему два мудрых правителя стремились. Войну нужно было окончить, кровь — остановить. Но когда никто не желает слушать, остается только уйти. И Эльтудинн увел остатки своего народа в море, без точного пути. С собой они забрали механические корабли, множество древних чертежей и оружия — все технологии, что не унесли в горы пироланги. Изгнанники Эльтудинна стали искать свою землю, а, чтобы не терять друг друга, вывесили на носах кораблей красные фонари.