Грешники, которыми мы стали (ЛП) - Хариан Сара - Страница 34

Я смотрела ралли по телевизору в задней части комнаты отдыха. Были банды из Колумбии, Лос– Анджелеса и Нью– Йорка, которых Передовой Центр собирался протестировать, и тесты которых начнутся меньше, чем через месяц.

 Они были новой волной солдат, которые пренебрегли наукой, как истиной. Даже несмотря на то, что способность измерять мораль была доказана, окрашенные знаки, которые мелькали в толпе, говорили, что мы не боги, и ваш научный метод доказывает, что мы убийцы и защищаем своих детей.

– Всегда есть надежда, – девушка рядом со мной произносит шепотом.

У нее было доброе лицо. Я опешила, но не хотела этого показывать, поэтому  просто кивнула и сказала:

– Спасибо.

Хотя знала, что надежда бесполезна. Надеяться на что? Что до моего отъезда правительство примет решение прислушаться к хиппи и это все исчезнет?

Когда до этого правительство слушало хиппи?

Но на самом деле, не только хиппи протестовали. Были пацифистские христиане, буддисты, гуманисты и либералы, которые не хотели, чтобы на их деньги строили Передовые Центры. Именно те, кто сомневался в точности ученых, что можно определить моральный компас. Это было немыслимо двадцать лет назад, так что это не должно быть правдой.

Я закрыла глаза, утопая в пыли стрессовой лихорадки, которая появилась за несколько дней до этого.

Кто– то увеличил громкость.

Может быть, охранник, чтобы помучить меня.

– Передовые Центры вызвали возмущение среди нескольких правозащитных групп. Ученые утверждают, что наши гены не податливы. Гены непростительных преступлений, таких как: убийства и изнасилования даются при рождении...

– ... чем раньше их истребить, тем меньше будет преступлений в будущем.

– ... что пытаются раскрыть Передовые Центры, так это то, имеют ли преступники эти гены или их преступления были одноразовыми.

***

Той ночью я мечтала об удушающей темноте. Я знала, что это была смерть. Я лежала на спине, руки и ноги растопырены, будто я создавала снежных ангелов в густой, ощутимой темноте. Я позволила крикам моих жертв наполнить меня. Я хотела присоединиться к ним в ближайшее время.

И тогда все сборы будут оправданы.

ГЛАВА 9

Я не могу вдохнуть. Запах Стеллы повсюду.

– Дыши глубже, – убеждает Кейси, как будто убаюкивает меня. – Глубокий вдох. И выдох.

Я пытаюсь. Открываю рот, но мои легкие отказываются сотрудничать. Наконец, горло расслабляется, и я рывками вдыхаю кислород.

Мой голос возвращается к жизни, и  рыдания нарушают тишину. Я зажимаю в кулак ткань его футболки и плачу у него на груди. Я визжу, плачу, кашляю, а он молчит. Он не говорит мне, что все будет хорошо. Он держит меня, пока я не успокаиваюсь, пока все мои мышцы не расслабляются, кроме тех, что сжимают его одежду.

Каждая мысль, что проносится у меня в голове, – это несвязанные фрагменты...

Кейси помогает мне встать на ноги и ведет подальше от поляны. Ничто не кажется знакомым, и я знаю, что это не из– за того, что я дезориентированная из– за смерти Стеллы. Дорогу к дому указывали мне живые изгороди, и были ли эти изгороди иллюзиями или нет, их здесь больше не было.

Мы направляемся вверх по холму, надеясь найти Валери, Джас и Таннера, но солнце находится на неправильном месте на небе. Это не тот холм, на котором они должны быть.

Мы развернулись обратно.

– Это неправильно, – говорю я Кейси.

– Я знаю, – говорит он. – Уровень земли поднимается там. Мы можем пойти в западном направлении.

Кейси увеличивает темп, и я следую его примеру. Когда земля выравнивается, и деревья появляются реже, становится ясно, что мы вышли на незнакомый луг.

В центре стоит стол с красным потрескавшимся сидением, виноградные лозы оплетают его ножки, как будто он находится здесь уже много лет.

Возьми это, сожги это, разруби на кусочки. Оно всегда возвращается.

Одно за другим. Нет времени бездействовать. Никакой пощады. Передовой Центр сыт нами по горло сегодня. До этого все было слишком просто. Теперь он хочет видеть, как мы страдаем.

И я следующая.

– Кейси.

Он уже схватил меня и тащит назад, подальше от луга, в темный лес.

– Это будет преследовать нас! – кричу я.

Он знает, что нет возможности этого избежать, и все же пытается меня защитить.

У меня хватает сил, чтобы вывернуться из его объятий и побежать вниз к лугу.

Объекты вызывают иллюзии – объекты разбросаны по лесу, так что мы не можем избежать их. Они восстанавливают наше преступление. Нашу черную метку.

Это будет просто Меган. Меган с пулей, прошедшей через ее мозг, лежащая где– нибудь в лесу.

Я чувствую присутствие Кейси позади. Я знаю, что он хочет протянуть руку, чтобы схватить меня и перекинуть через плечо, и убежать отсюда.

Я иду к столу. Там есть щель между деревьями, куда проникает свет, прямо на ободранные фанеры, кусок, вырванный из красного дерева.

Это не может быть копией. Он слишком безупречен, чтобы быть точной копией.

– Хорошего психопата выделяет знание того, что он неуязвим.

О Боже.

Я так ошеломлена, что не знаю, удастся ли мне посмотреть на него, прежде чем я упаду в обморок. Но я делаю это. Он ждет на краю поляны, темные волосы переливаются под палящим солнцем.

Кожаная куртка, узкие джинсы. Даже в большом количестве ангельского света, которое я видела в этих лесах, он окружен темнотой.

Я могла бы столкнуться с умирающей Меган. Я могла бы столкнуться с отцом Кейси.

Но сейчас я бегу.

Не в природе Ника преследовать меня.

Он не такой. Он относится к типу людей, которые появляются и забирают часть вашей души, как будто играют в шахматы.

Поэтому, когда он вновь появляется передо мной, я знаю, что не могу сделать это. Не после Стеллы.

Даже если я захочу скрыть свои мысли от чипа, который меня читает, оно появляется прямо в глубинах моего разума.

Я рада, что он мертв.

Я падаю на колени.

Он медленно наклоняет голову. Может быть, он обеспокоен тем, что я не готова бороться в этот раз, что не готова играть в его игру.

Ореол света окружает его. Я закрываю глаза.

Его шаги медленны и осторожны, но я могу слышать каждый из них. В промежутке тишины между его последним шагом и моментом, когда он прижимает холодное дуло пистолета к моему виску.

– Держу пари, ты наслаждаешь этим, умирая, как она. Как будто думаешь, что ты гребаный мученик, – выплевывает он.

Я открываю рот, чтобы сказать свои последние язвительные слова. И давлюсь ими.