Выбери любимый жанр

Человек-невидимка (СИ) - Симоненко Юрий - Страница 1


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

1

Annotation

Что делать, если государством, в котором ты живешь, правит монарх-самодержец, опирающийся на шайку господ-олигархов, обнаглевших чинуш и генералов? Что делать, если государство, в котором ты живешь, сговорившись с другими, себе подобными государствами, ведет войну против целого континента, вставшего на путь прогресса? Если десятки тысяч твоих соотечественников, оболваненных милитаристской пропагандой, надев военную форму и взяв в руки оружие, отправляются за океан, чтобы там убивать и грабить, чтобы рушить и разорять созданное теми, кто прямо сейчас возводит фундамент светлого, счастливого будущего для всего человечества? Что делать, если страна, в которой ты живешь — агрессор и хищник? Если режим, установленный подлым правителем и его друзьями-подлецами, его родственниками, его сообщниками, слившимися воедино с тайной и явной полициями бандитами, оголтелой пропагандой и террором ввергает твой народ в нищету и бесправие? Если сеет вражду и страх, доносительство, если оглупляет? Что делать, если ты честный человек, если ты не мещанин-приспособленец, не карьерист и не шкура… и хотя твое происхождение вполне позволяет тебе занять высокое положение в шайке подлецов, но ты не таков как они? Что же тебе делать? Быть революционером и делать все, что в твоих силах, для свержения этой власти. Вот, что ты должен делать.

Юрий Симоненко

Человек-невидимка (СИ) - _0.jpg

Юрий Симоненко

Человек-невидимка

Глухо урча моторами и грохоча тележками, трамвай-поезд из четырех вагонов ползет по закопченной моторными выхлопами, пропахшей мазутом и креозотом 27-й транспортной улице. Я стою на подножке в хвосте поезда и держусь обеими руками за лестницу, что ведет на крышу вагона. Рядом, словно рука нищего старика, просящего подаяния, подрагивает свободная сцепка (хорошо, что эта штука зафиксирована, а то легко могла бы переломать мне ноги на повороте). Закопченные смогом дома-близнецы с многослойными, тщательно вымытыми стеклами в окнах проплывают мимо: один, за ним другой, третий… квартал, перекресток… остановка… и по новой… Стучат тележки, поскрипывают вагоны. Прохожие с узких тротуаров по обе стороны улицы — большинство женщины, конторские служащие или прислуга — поглядывают на поезд, но никто не замечает нарушителя.

Пару кварталов назад, пропуская встречный состав, следом ненадолго пристроился полицейский броневик. С минуту я разглядывал лица полицаев. Один из них уставился усталым расфокусированным взглядом прямо сквозь меня и долго смотрел в никуда, вынудив меня замереть, превратиться в статую, в деталь вагона и так ждать, пока водитель броневика не пойдет на обгон поезда.

Солнечно. Только бы погода не испортилась и снова не пошел дождь… Здесь, в столице, так часто бывает: вот на небе ни облачка, и вот, через полчаса, из-за горной гряды, что огибает столицу с юго-восточной стороны, налетели тучи и дождь льет как из ведра…

Нет, лучше не думать о дожде. Такие мысли раздражают и вызывают беспокойство, — ни того, ни другого мне не нужно. Тем более, что влиять на погоду я все равно никак не могу. Если польет, буду действовать по инструкциям на такой случай, с поправкой на ситуацию… Изменю маршрут и способ передвижения, сокращу список…

Большинство жителей Первограда пока ничего не знает. Телевизор молчит. По радио, как обычно, крутят пропитанные имперским величием марши, сентиментальные оды «родным просторам» и туповатые песенки про любовь. Раз в полчаса эту пошлость прерывают короткие «новости» о «победоносном шествии войск Согласия вглубь Красного Континента» (и ни слова о продолжающейся третий день во Второграде массовой стачке рабочих, ни слова о забастовках в провинциях!). Газеты выйдут только вечером, и вряд ли в них сегодня сообщат о произошедшем. Другое дело — телевидение. К вечеру Августейший Ублюдок будет вынужден обратиться к подданным с речью… Уж мы-то постараемся его убедить в необходимости такого обращения…

А пока, столица Мессии, на первый, поверхностный взгляд, продолжает жить в своем привычном ритме. Чадя зловонным дымом, по улицам разъезжают грузовые и пассажирские трамваи, чиновничьи и полицейские спецмашины; среди ползущих по рельсам многосоставных железных громадин и то и дело обгоняющих их широких приземистых коробок поменьше мелькают мотоциклисты. На тротуарах людно — летний полдень, второе солнце почти полностью спряталось за первым. От ночного ливня не осталось и следа; сухо и немного душно. Время к обеду: многочисленные клерки и работники городских служб уже высыпали на улицы, чтобы немного прогуляться и вскоре осесть в кофейнях и столовых. Для них, обитателей столичного центра, пока нет повода беспокоиться. По крайней мере, в ближайшие пару часов, им никто ничего не сообщит.

Но вот те, кому положено знать, похоже, в явной растерянности: сексоты тайной полиции так и снуют среди прохожих, высматривая… (интересно, кого им приказали искать?) Открытым полицаям тоже наверняка поступило распоряжение «усилить бдительность»: их патрули в местах большого скопления людей с чуть большим, нежели обычно, усердием задерживают «подозрительных личностей» (тех, кто, согласно имеющимся у полицаев методичкам, похож на «паникеров» и «пораженцев»), — полицаи, как и рядовые обыватели тоже ничего не знают. (Кто же им скажет? Ведь у них есть родственники, друзья… — так информация разлетится по городу в считанные часы.) Первоград живет своей привычной жизнью семимиллионного муравейника, и легкое повышение градуса общей нервозности (на фоне мировых-то событий!) заметно только тем, кто знает, на что следует обращать внимание — сексотам и революционерам.

Первый вагон застонал, под ним захрустели по очереди сначала одна, потом другая тележка, следом застонал второй, потом третий… — поезд поворачивает на развилке вправо. Вот дошла очередь и до «моего». Металлическая подножка на конце лестницы, на которой я стою, вздрогнула чуть сильнее обычного, потом скрежет внизу стих и стрелочная развилка выползла из-под вагона. Двигатели взревели — это машинист поддал газу — и через несколько секунд сверху появилось облачко дыма. Поезд ускорился.

Этим утром мы приступили к выполнению нашего плана. Всего пять человек, включая меня.

Говоря: «нашего плана», я, конечно же, не имею в виду: «плана пятерых заговорщиков». Нет, и еще раз нет! Мы — особая боевая группа, действующая по секретной директиве Центрального Комитета трехсотпятидесятитысячной Партии Трудового Народа. Наша партия сегодня — это голос миллионов рабочих и десятков миллионов крестьян — тружеников и подлинных творцов всех тех благ, которые жалкая кучка паразитов привыкла называть своей «собственностью».

Сегодня мы и наши союзники — народники и анархисты — заодно. Наш союз поддерживают социалисты в странах Согласия, на нашу товарищескую помощь рассчитывают коммунары Красного Континента. Мы — наш интернациональный союз — агенты Будущего, а вовсе не «жалкая кучка заговорщиков-пораженцев», каковыми нас выставляет монархистская пропаганда.

Что же до нас пятерых, бойцов особой группы, то, не без чувства гордости, могу сказать что сегодня на нас лежит стратегическая ответственность: от успеха или поражения нашей группы будет зависеть то, как дальше станут развиваться события (которые произойдут в любом случае). Количество крови, что прольется совсем скоро, будет напрямую зависеть от того, насколько успешной окажется наша сегодняшняя операция.

Только бы погода не подвела и не пошел дождь…

Позади, в двенадцати кварталах остался очередной адрес из моего списка — контора «Брюхера и Ко», в которую я заглянул на пять минут, чтобы всадить пулю в лоб тому самому господину, чья фамилия крупными буквами обозначена на фасаде здания конторы.

1
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело