Выбери любимый жанр

Любовница коменданта - Семан Шерри - Страница 28


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

28

— Что вы сказали?

Он схватил меня за руку и потащил за собой прочь от вагонов, прожекторов, охранников и их собак.

— Послушайте, — сказал он.

— Вы не видели моих родителей? — спросила я.

— Ваших родителей?

— Нас развели в разные стороны. Я не могу их найти.

Он указал большим пальцем через плечо.

— Ваших родителей уже нет.

— Нет? Где же они?

Он глубоко вздохнул и закатил глаза. В воздухе стоял мерзкий запах чего-то паленого.

— В печи, — сказал он. — От них остался один дым.

— Как вы смеете говорить такие гадости? Зачем вам это нужно?

— Для того чтобы выжить здесь, нужно научиться смотреть правде в глаза, — сказал он, ухватив меня за локоть. — Поздно горевать о родителях. Сейчас вы должны подумать о себе.

— Нет, — крикнула я, пытаясь отбросить державшую меня руку. — Нет!

— Вы должны остаться в живых. Мы не можем позволить им уничтожить нас. Мы — свидетели того, что здесь творится, и обязаны выжить.

— Я должна отыскать родителей. Мой отец болен. Ему нужны лекарства.

— Существует только один способ выжить в этом аду. Он обратил на вас внимание. Ответьте ему взаимностью, и он расцветет, — убеждал меня заключенный. — Если вы отвергнете его, заставите страдать, он завянет, но и вы погибнете.

— Кто? О ком вы говорите?

— О коменданте, о ком же еще?

Он стиснул мою руку так, что я вскрикнула от боли.

— Послушайте меня. Я желаю вам только добра. Вы — первая, кто привлек его внимание за все это время. Для вас это единственная возможность уцелеть.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Вы должны сделать так, чтобы он снова обратил на вас внимание, — продолжал заключенный. — Снимите пальто, оно запачкано кровью. Не стоит попадаться ему на глаза в таком виде.

Он стащил с меня пальто и сунул мне в руки горностаевую шубу. Видя, что я застыла в оцепенении, он принялся напяливать ее на меня.

— Теперь другое дело. Ему понравится, — сказал мой наставник. — Мех подчеркивает белизну вашей кожи, оттеняет цвет ваших золотистых волос. В этой шубе вы похожи на арийку. Он будет в восторге.

— Но я не знаю… Что я должна… как…

— Он научит вас всему, что вам нужно знать.

— Ты нужна нам, — сказала одна из лагерных узниц.

Их было трое. Они стояли, сбившись в кучку, за окном кабинета коменданта, по щиколотку утопая в вязкой глине. Тощие и грязные, они дрожали на промозглом ветру. Это были члены лагерного подполья. Они приходили сюда по ночам и барабанили по стеклу, пока я не открывала окно. Или, еще того хуже: писали на клочках бумаги какие-то загадочные послания и бросали их в форточку.

— Почему ты отказываешься нам помогать?

— Я не могу ничем вам помочь, — пробормотала я, озираясь на дверь. — Я уже говорила вам об этом, когда получила вашу последнюю записку.

— Значит, ты отказываешься нам помогать, — сквозь зубы процедила их предводительница. Ее звали Ревеккой.

— И перестаньте бросать сюда записки, — сказала я. — Это его кабинет. Рано или поздно он их обнаружит.

— Что толку с ней разговаривать? Она не станет нам помогать, — прошипела женщина, стоящая рядом с Ревеккой со скрещенными на груди руками.

Это была Шарон, и мне не нравилось, как она на меня смотрит. Она сплюнула на землю.

— Я не могу вам помочь, — повторила я. — Я не могу помочь даже себе. Если бы могла, меня бы здесь уже не было. А теперь уходите. Иногда он спускается сюда по ночам, когда у него бессонница.

— Какая же ты еврейка, черт побери! — воскликнула Шарон, вцепившись в мою руку. — Неужели ты не способна думать ни о ком, кроме себя?

— Отпусти ее, — сказала Ревекка. — А то еще чего доброго сломаешь любимую игрушку коменданта. Ничего, когда-нибудь мы ей понадобимся.

— А пока пусть эта избалованная кукла понежится в свое удовольствие, — добавила Шарон.

Ревекка испытующе глядела на меня минуту-другую. Я потерла руку: хорошо, если на ней не останется синяков.

— Когда-нибудь ей понадобится наша помощь, — сказала Ревекка. — Но к тому времени нас может уже не оказаться рядом.

— Я здесь, Рашель. Я с тобой рядом, — прозвучал голос Давила в темноте.

Он обнял меня и крепко прижал к груди, откинув назад мои спутанные волосы.

— Я слышала лай собак, крики.

— Я знаю, — сказал он. — Это был всего лишь сон. Ты здесь, со мной.

— Я пыталась тебя найти, но вокруг было черно от дыма. Я ничего не видела. Я не могла тебя отыскать.

— Шшш.

Он уткнулся лицом в мои волосы, не выпуская меня из объятий. В комнате было темно. Ветерок из открытого окна обдувал мое потное тело.

— Я протягивала к тебе руки. Я бежала, но поезд уже тронулся и набирал скорость.

— Это был только сон, Рашель, и он кончился.

— Ноги у меня были точно ватные. Я пыталась догнать поезд, на котором был ты, но он уже въезжал в лагерь. Я увидела у ворот плакат «Arbeit macht frei». Ты помнишь его, Давид?

— Помню.

— Только на этот раз поезд въезжал не на станцию, а прямо в печь. Он даже не притормозил у платформы, а направился прямо в печь. В действительности такого ведь не было, правда?

— Да. Во всяком случае, при мне.

— А тут поезд пошел прямо в печь. И я ничего не могла сделать. Я остановилась у ворот с плакатом «Arbeit macht frei». Я пыталась дотянуться до тебя, но мои руки уходили в пустоту, в дым.

Он стал укачивать меня, как ребенка. Он шептал мне что-то на ухо, но я не понимала смысла его слов. Я закрыла глаза, а слова по-прежнему лились и лились. А когда я снова открыла глаза, в комнате стало еще темнее.

— Этот кошмар никогда не кончится, Давид.

— Я посижу с тобой, Рашель. — Он натянул мне на плечи одеяло. — Постарайся уснуть. Я никуда не уйду. Я буду оберегать твой сон.

Я уткнулась лицом в его грудь. Мне было слышно, как бьется его сердце. Я чувствовала тепло его тела. Комната была объята мраком, но его сердце стучало отчетливо и ровно.

Arbeit macht frei: работа делает свободным. Эти слова реяли у нас над головами, и свет прожекторов делал их зримыми даже во тьме. Комендант втолкнул меня в одну из сторожевых будок. Там было пусто и темно, если не считать лучей прожекторов, время от времени проникавших снаружи. Закрыв ногой дверь, комендант кинулся ко мне и схватил меня между ног.

Он рывком расстегнул на мне шубу и влажными горячими губами накрыл мой рот, пытаясь втиснуть в него язык. Обдавая меня дыханием, он задрал мне подол платья, сдернул с меня трусы и принялся шарить по моей груди. Я невольно попятилась, но стол преградил мне дорогу. Он проворно повалил меня на стол, смахнув лежавшие на нем бумаги. Тяжело дыша, он раздвинул мне ноги. Снаружи доносился лай собак, крики охранников, звуки выстрелов. Когда комендант стал расстегивать брюки, я закрыла глаза. Он навалился на меня всей тяжестью своего горячего тела и, грубо орудуя рукой, облаченной в перчатку, вторгся в мою плоть.

Его вторжение было столь стремительным и сопровождалось таким глубоким толчком, что я больно ударилась головой о стену и вскрикнула, но он не слышал меня. Где-то совсем рядом плакали дети, их матери что-то кричали охранникам. Щека коменданта терлась о мою щеку в унисон с яростными толчками его тела. Пуговицы его мундира впивались мне в живот. Когда я попыталась изменить положение, его толчки сделались и вовсе неистовыми.

Я заслонила голову рукой в надежде смягчить силу удара, но это не помогло. Даже сквозь толстый мех шубы я чувствовала жесткую поверхность стола и опасалась, что мои хрупкие кости не выдержат двойного пресса.

Комендант обхватил мою голову руками и приподнял, чтобы она оказалась на одном уровне с его головой. Он накрыл губами мой рот, заталкивая в него свой язык тем глубже, чем глубже он входил в меня. Его плечо сдавило мне подбородок и щеку. У меня раскалывалась голова от грохота пулеметов, от лая собак. Глаза слезились от едкого дыма. В какой-то момент мой нос оказался зажатым, и я не могла дышать. Но вскоре он отпустил мои плечи и, схватив меня за ягодицы, приподнял их, чтобы иметь возможность двигаться свободнее — глубже — быстрее. Теперь я по крайне мере могла дышать.

28
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело