Удар током (СИ) - Яловецкий Вадим Викторович - Страница 22

- Дмитрий Сергеевич, вы не помните номер своего мобильного телефона? - Соболев долго продумывал первый вопрос, который задаст этому необычному человеку. От ответа зависела дальнейшая схема допроса.

- Отлично помню, назвать?

- Спасибо, не надо. Я так понимаю, что разговор у нас налаживается? Теперь расскажите, что изменилось в вашей жизни с апреля этого года. И то, что было до того?

Рассказ Петрушевского для Соболева напоминал увлекательное фантастическое сочинение. Он лишь изредка задавал наводящие вопросы для собранного и логичного изложения в протоколе. Заглянул полковник, сел в уголке и внимательно слушал исповедь “туриста”. В конце часа, он кивнул Соболеву и вышел. В финале своего повествования, Петрушевский глядя в глаза, спросил:

- И что теперь. Мне не надо объяснять, насколько тяжело быть вырванным из будущей жизни и начинать всё с начала. Оно, конечно, интересно, но куда деть груз сформировавшихся привычек и обязанностей 2016 года, а жена, сын, внучка, наши собаки? Я снимаю стресс по старинке: расслабляюсь алкоголем и сдерживаю себя от опасных откровений. Возможно по пьяни и пугал одноклассников, работяг на заводе, может и близких. Не знаю, мне очень одиноко и тяжело.

- А что же не пришли к нам сразу? Зачем понадобилось, чтобы разыскивали вас и везли сюда? Опыта и здравого смысла вам не занимать, ведь догадывались, что рано или поздно на вас обратят внимание органы.

- Виктор Сергеевич, я знаю историю гораздо лучше вас и прошлую, и будущую. Ваша служба всегда стояла на страже государства от внешних и внутренних врагов. Я чужой, а значит потенциальный враг! Вам проще стереть меня и спрятать глубоко в архив историю с этим прецедентом. Главное - всё должно идти и развиваться в русле генеральной линии ЦК КПСС во главе с товарищем Брежневым и так далее. Поверьте, я не антисоветчик, наоборот, истинный патриот, но кому нужна моя правда там, наверху. Вам может интересно, а вашим начальникам - нет! Ещё удивляетесь отчего не сдался сразу. У вас курить можно?

Соболев вместо ответа подвинул пепельницу. Закурил сам и передал протокол допроса.

- Распишитесь. Теперь послушайте меня. Никто вас не собирается “стирать”, как вы изволили выразиться. Не надо так плохо думать о людях нашей профессии. Но определённые ограничения в дальнейшей жизни, сколько бы она не продолжалась в наших условиях, мы обязаны наложить. Ограничения очень простые: держать язык за зубами, своими поступками не вызывать вопросы окружающих и тесно сотрудничать с нашим особым отделом. Вы забыли, что существует советская наука, для которой вы представляете неоценимый интерес. А если допустить, что вы не единственный, что существует особая лаборатория, работающая с попаданцами. Если предположить что учёные уже занимаются проблемами связанными с изучением будущего, парадоксами времени, четвёртым измерением и разработкой машины времени?

Петрушевский удивлённо уставился на комитетчика. Закурил новую сигарету и откинулся на стуле.

- Значит не так всё мрачно? Недооценил своё прошлое, вон оно как непросто.

- Я сказал, “если допустить”. Торопится не будем, насколько я понимаю, всю свою жизнь, вплоть до аварии на подстанции, вы помните? Вот бумага, ручка присаживайтесь к столу и сжато опишите свою историю до момента, как потеряли сознание. Подробно не надо, можно коротко и по порядку, не сбивайтесь на мелочи. Я вас оставлю в кабинете, через часок загляну. В туалет не надо? Вот и хорошо, работайте.

Соболев вышел из допросной и запер дверь. Прошёл пару кабинетов по коридору и постучался к Серебрякову. Тут дело подходило к концу, Сноб расписался в бумагах и пожал протянутую руку полковника.

- Юрий Маркович, значит договорились. Помните, что у нас остаётся ваша расписка о неразглашении государственной тайны. Огромное вам спасибо за выполненный гражданский долг, дальше мы сами, а вы эту историю забудьте как можно скорее. Всего хорошего, вот ваш пропуск.

Проводив заявителя до двери, Серебряков зашагал по кабинету, удовлетворённо потирая руки.

- Садись, Виктор, рассказывай.

6. Сексот

Соболев прокрутил свои впечатления от попаданца. “Объект”, если не знать всей подноготной, обычный подросток, ничем не отличающийся от сверстников. Куцая кепка, невыразительный пиджачок, но явно импортные модные джинсы и замшевые ботинки, подпорченные неаккуратной ноской. Запоминалась въевшаяся грязь под ногтями от работы на станке - типичный работяга, ученик токаря. Среднестатистический гражданин, будущее страны, её рабочий класс. Но глаза, с затаённой печалью и опытом прожитых лет, глаза взрослого, попавшего в непростую фантастическую историю человека. Начальник вопросительно смотрел на подчинённого. Старший лейтенант оторвался от своих мыслей и доложил:

- Парень толковый, но как специалист для нас не представляет интереса. Жизненный путь не совсем простой. Петрушевский рассказал, что в день провала или скачка в нашу действительность, закончил излагать свою биографию. Записи вёл в ноутбуке, то есть портативной электронно-вычислительной машине будущего. Все вехи перечислил, я попросил описать более подробно. Сейчас как раз излагает на бумаге. А пока, вот протокол допроса. Трудно объективно отметить его психологические, волевые и другие качества, ведь перед нами иной человек. Что посоветуете, Николай Трофимович?

- Я вот что думаю, Витя, оформляй его под негласную работу. Прижми за длинный язык по пьянке. Теперь ты его куратор. Когда закончит писать, протокол и остальные бумаги ко мне стол. Перед Москвой так и отчитаемся: оформили подписку на “негласника”. Это удобно: парень под надзором и пригодиться может в особых ситуациях.

Серебряков не уточнил, а Соболев попытался понять, что за особые ситуации. В силу небольшого опыта работы по профилю офицера КГБ, Соболев местами “плавал” в хитрых комбинациях и оперативных разработках авторитетного и опытного руководителя. Иногда жалел, что поддался на уговоры полковника и разменял карьеру физика, а точнее разделил между сотрудником спецслужбы и учёным.

- А если не согласится? Что у него в голове с такими-то знаниями?

- Никаких если, у него выбора нет! Мягко поднажми, этот паренёк тебе нужен в первую очередь. Бесценный экземпляр, будешь знать историю своей страны лучше любого историка. Ладно, чаю хочешь?

Что касается истории, Серебряков угадал и время подтвердило его правоту. Через час, Соболев отпирал дверь в комнату допросов, попросту “допросную”. Пертушевский сидел задумавшись и потягивал сигарету. Лицо парня расправилось, чувствовалось, что определённость подняла настроение и сняла часть вопросов. Соболев присел напротив и вежливо поинтересовался:

- Как ваши дела, Дмитрий? Времени хватило, успели изложить?

- Более-менее полно я изложил в мемуарах и ушло на это два года, На бумаге выжимки, основные вехи жизни, так сразу не опишешь. Лучше на словах, вы ставьте вопросы, я отвечу. И что сказало начальство?

Соболев удивлённо уставился на собеседника, выражение “ставьте вопросы” из сленга разведки. Соболев помнил из курса дисциплин по методам допроса в школе КГБ. Но как сообразил о диалоге с полковником?

- Догадались? Ну что здесь удивительного, субординацию никто не отменял. Вашу судьбу решаю не я один. Давайте побеседуем, расскажите о своих родителях.

Часа полтора они разговаривали, пили чай, курили и приглядывались друг к другу. Со стороны выглядело как обычно: сотрудник ведёт допрос, но в этот раз ситуация была интересней и гораздо глубже. Соболев был старше на шесть лет, носил погоны и работал закрытом ведомстве, вызывавшем у простых людей спрятанный в генах трепет и страх. Зато Петрушевский в перестроечные годы читал массу публикаций о роли органов государственной безопасности, под аббревиатурами НКВД - НГБ - КГБ, в судьбах миллионов сограждан. Закрытая нынче информация, о которой сам Соболев почти не знал, а лишь имел допуск к ведомственным документам, давно прописалась в период гласности. Тут Петрушевский был значительно впереди старшего лейтенанта. И когда подросток как бы в шутку спросил: “вербовать будете?”, Соболев вновь растерялся.