Дочь дракона (СИ) - Хант Диана - Страница 32

С выражениями лиц, словно я им кровное какое-то оскорбление нанесла, мне заявили, что драконы — это вам не перевозочное средство, и вообще любой другой сильно пожалел бы даже о подобных мыслях, не то, что о сказанном!

Я ни о мыслях, ни о сказанном жалеть была не намерена, потому что предлагаю реально рабочий план, а его всячески критикуют и еще и насмехаются, мол, женщина, куда тебе и все такое.

— А что же насчет невест? — спросила у них, и, когда на меня уставились все трое, пояснила: — У нас в сказках драконы девиц похищают, до которых они большие охотники.

Драконы переглянулись и сообщили важно, что девицы, тем более невесты, исключение. Кто бы сомневался!

Но на невесту по мнению драконов и самого Гриши парень не походил, поэтому решено было идти пешком, что мы и сделали. Благо шествовать теперь предстояло по низине, что значит, никаких спусков и подъемов, и двигались мы ровнехонько к заветной горе, что также радовало.

— Они на повозках клетки катят, мы их нагоним, — сообщил Гриша, радуясь, что мы откликнулись на его скромную просьбу спасти невесту из рук «извергов» и еще и завтраком накормили.

Он так приободрился, что даже просил у Кеншина мой чемоданчик взять нести (поскольку по рытвинам и кочкам катить чемоданчик глупо). По лицу дракона видно было, как ему хочется расстаться с чемоданчиком (от Louis Vuitton, если что!), но все же сказал, что Гриша таким образом быстро выдохнется, и это сильно нас замедлит, а он, Кеншин сильный, с чем спорить никто не стал.

Но с рюкзаком моим Кеншин смог расстаться, и если вчера Исам был явно в выигрышном положении, с двумя рюкзаками по сравнению с Кеншином, с рюкзаком и чемоданом, то сегодня, наблюдая торжественную передачу рюкзака Грише по лицу дракона было видно, что жалеет, что такая замечательная идея, как дележка одним рюкзаком не ему пришла в голову.

Миновав лес, мы вышли на хорошо укатанную дорогу, и оттого, что Кеншин теперь запросто чемоданчик катил (я еще раз показала ему, как для удобства ручку выдвигать, и вообще, сама об удобстве чемодана напомнила), Исам и вовсе помрачнел. Надо сказать, я за его мрачным видом наблюдала с нескрываемым удовольствием.

Сама же я с удовольствием таращилась по сторонам и вообще чувствовала себя не то в турпоходе, не то на экскурсии по какому-то красивейшему заповеднику. Потому что драконий мир продолжал оставаться невероятно, просто фантастически красивым!

Местная природа напоминала мне одновременно нежно любимую мной Исландию и не менее нежно любимый Непал. То же монументальное северное величие и южное буйство красок. Добавить сюда еще водопады по сторонам от нас — в отблесках утреннего солнца лазурно-розовые, какие-то странные горы, впивающиеся макушками в облака, но при этом лишенные оснований, просто висящие в воздухе, невиданных птиц с четырьмя, и, готова поспорить, даже с шестью крыльями, которые парят на воздушных потоках прямо над нашими головами в синем-синем небе… И можно сказать, что с каждым шагом стыдное ночное приключение становилось все нереальнее и невозможнее. Словно я видела сон: местами жутковатый, местами красивый и сладкий… но все же больше стыдный и невозможный сон!

С удовольствием разглядывая бабочек с полутораметровыми крыльями, которые порхают над цветами, точь-в-точь наши тюльпаны, только голубые и с бутонами размером с голову я приняла для себя единственно верное решение: больше никаких блондинов.

Какое-то время мы слушали рассказ Гриши о его невесте. По словам спутника, «прекраснейшей из женщин, нежном и трепетном цветке, достойном гарема сильнейших мира сего», которая томится в плену у «извергов». Сначала я слушала с интересом и даже задавала вопросы, но потом, когда Гриша начал повторяться и твердить о локонах цвета расплавленной меди, белой, как макушки гор, коже, о ясных очах, больших, как у лани и кротких, как у голубки, о грудях, похожих на мрамор, украшенный двумя вишнями, мне, если честно, надоело. Подозреваю, что драконам тоже, потому что те слушали с большим интересом только о грудях, а на остальное только вежливо кивали.

Нас окружили внезапно, вырвавшись, словно специально поджидали, из-за холма, вопя и улюлюкая.

Взяв в кольцо, затихли, а я смогла рассмотреть окруживших.

По-крайней мере то, что все они были верхом на страусах.

Я сразу вспомнила, что ночью Исам назвал таких «птичьими людьми». И действительно, было в их облике что-то птичье, а еще они наших индейцев напомнили. Пристальные взгляды, поджатые губы, словом, непроницаемые выражения физиономий, красноватый оттенок лиц с высокими скулами и упрямо торчащими вперед подбородками.

Сходство с индейцами придавали еще и перья в темных прямых волосах, доходящих до плеч.

Полуголые, в кожаных штанах и хорошо вооруженные, от ножей и сабель на боках до длинных трубок, приставленных к губам, подозреваю, стреляющих ядовитыми стрелами.

Словом, суровые, прям не подойти.

Окружившие со своих страусов попрыгали, но те не убегали, перетаптывались с ноги на ногу. Надо отметить, что местные страусы были не нашим чета. Во-первых, эти выше, а во-вторых ощутимо сильнее. И выражения морд (вот не подозревала, что у птиц есть мимика), злое и какое-то надменное, как у хозяев.

Я незаметно для себя оказалась между двумя драконами зажатой, а сзади Гриша прикрывал.

— Проклятье, — сказал Исам Кеншину. — Если выстрелят из своих трубок — мы справимся, а принцесса сразу погибнет.

— И новый друг тоже, — подтвердил Кеншин. — А может успеем?

Исам покачал головой.

— Сам видишь, бесполезно. Не достанем, ни так, ни огнем.

Звучало не очень обнадеживающе, судя по тому, как заскрипел зубами Гриша сзади, вот совсем.

В это время двое, у кого перьев в волосах побольше было, и еще знаки какие-то на лицах, на улиток похожие, вперед вышли и принялись пристально-пристально нас разглядывать. Причем их вниманием больше поклажа завладела, нежели мы все вместе взятые… Ну… И ваша покорная слуга. Остальные продолжали в нас из трубок целиться, а на этих двоих как-то с почтением косились, из чего можно было смело вывод делать, что они здесь главные.

Я, воспользовавшись их повышенным к чемоданчику моему вниманием, их, в свою очередь, беззастенчиво разглядела. И они какими-то подозрительно знакомыми показались.

Захотелось у Исама спросить, не этих ли мы видели ночью, на острове фей, но тогда пришлось бы о ночи, собственно, местами весьма бурной рассказать… В общем, я промолчала.

Вместо этого присмотрелась к туземцам получше, ночью как-то не до этого было.

Помню, тогда еще думала, что физиономии у них раскраснелись оттого, что они в позе «зю» перед феей выплясывали… А теперь оказалось, это они сами по себе такие. И вправду на индейцев похожи, только ростом несравненно выше и в плечах шире.

— Гарри Поттера не отдам, — возмущенно прошептала я, потому что двое главных в него уже пальцами тыкать начали и языком цокать. — Подозреваю, они и читать не умеют.

Кеншин как-то подозрительно на меня покосился, но ничего не сказал. А что тут скажешь, когда все мы под прицелом находимся, особенно мы с Гришей, потому что драконам, как выяснилось, ядовитые стрелы нипочем, а нам, людям, очень даже опасны.

«Птичьи люди» продолжали безмолвствовать, словно хотели дать нам вдосталь насладиться ужасом.

Ужасом мы не наслаждались, но у меня от нервного напряжения ощутимо засосало под ложечкой, а учитывая, что Гриша не сводил глаз с их страусов и при этом сглатывал не переставая, он и вовсе в отчаянье был.

— А чегой-то они серьезные такие? — тихо спросила Кеншина, пользуясь сильно затянувшейся паузой.

— Чтобы не потерять лица, — пояснил дракон. — У них большего позора нет, чем проявить хоть какие-то эмоции или поставить себя в неловкое положение.

— Ага, — пробормотала я. — А эти двое кто? Их вожди, что ли?

— Похоже на то, — согласился дракон. — В том, что они тут главные, сомнений нет.

У меня сомнений тоже не было.

Но «птичьим людям» не понравилось, что мы между собой разговариваем.