Над пылающей бездной - Гриллс Беар - Страница 26

Третьим был гигантский, как медведь, Джо Джеймс, самый эксцентричный член амазонской группы Джегера. Со своими длинными всклокоченными волосами и массивной бородой он напоминал нечто среднее между бездомным бродягой и байкером из «Ангелов ада».

На самом деле Джо некогда являлся членом новозеландской САС — возможно, самой знаменитой из семейства специальных авиадесантных служб. В жилах этого прирожденного бушмена и следопыта текла кровь маори, что естественным образом способствовало его сближению с Такавеси Раффарой.

Приняв участие в бесчисленных боевых заданиях, Джеймс потерял много товарищей, с чем так и не сумел смириться. Но за долгие годы Джегер научился не судить о книге по ее обложке. Для Джеймса не существовало ничего невозможного, так что по части исполнения самых сложных заданий ему не было равных. И что являлось не менее важным, он обладал совершенно уникальным в своей нестандартности мышлением.

Джегер глубоко уважал этого бойца.

И была тут, конечно же, Ирина Нарова, хотя после жестокого испытания, которому подвергли Джегера, они еще не обменялись ни единым словом.

За те двадцать четыре часа, минувшие с момента окончания экзамена, Джегер успел успокоиться, признав: то, что с ним произошло, представляло собой лишь классический случай выработки устойчивости к допросам. Среди бойцов элитных подразделений этот курс носил название СД — сопротивление допросам.

Каждый кандидат в САС проходил через СД — кульминацию убийственных отборочных лагерей. Он неизбежно включал в себя бóльшую часть того, через что пришлось пройти Джегеру, — шок, дезориентация, чудовищные манипулятивные техники.

В те несколько дней, на протяжении которых они подвергались физическому и психологическому тестированию, к ним внимательно присматривались, пытаясь понять, сломаются они под этим невообразимым давлением или нет, сдадут своих боевых товарищей или же будут молчать до последнего. Тех, кто отвечал на бесконечные вопросы, выдавая информацию о характере поставленной перед ними задачи, немедленно исключали из списка кандидатов.

Именно там он усвоил такой ответ: «Я не могу ответить на этот вопрос, сэр», затвердив его как мантру, способную спасти жизнь.

Здесь, в Фалькенхагене, все это свалилось на него будто гром среди ясного неба. Его пытали так безжалостно, что Джегеру даже в голову не пришло, будто с ним могут играть в какую-то мрачную и злобную игру. Нарова настолько идеально справилась со своей ролью, что он был убежден в глубине ее предательства.

Его избивали. Его сознанием манипулировали, доводя почти до помешательства. Но он устоял, несмотря на то, что несколько раз оказывался на самом краю. И он был жив и сделал еще один шаг к спасению Руфи и Люка. А все остальное его пока что не интересовало.

— Джентльмены, Ирина, благодарю вас за то, что вы пришли сюда. — Слова Петера Майлса вернули Джегера в реальность. Майлс обвел взглядом бетонное помещение и железную паутину над головой. — Многое из того, что заставило нас здесь собраться, уходит корнями именно в это место. В его жуткую историю. В эти темные стены.

Он полностью сосредоточился на своих слушателях. В его взгляде светилась решимость, которой раньше Джегер не замечал. И старик приковывал к себе внимание.

— Германия. Весна 1945 года, — провозгласил Майлс. — Нашу родину стремительно заняли войска стран антигитлеровской коалиции. Оборона немцев рассыпáлась. Многие главари нацистов уже попали в плен к победителям. Верховных главнокомандующих отвезли в расположенный под Франкфуртом центр допросов, носивший кодовое название «мусорное ведро». Там они пытались запираться, наотрез отрицая тот факт, что Рейх располагал оружием для массовых убийств или планировал использовать его ради победы в войне. Но один из пленников наконец сломался и выдал ряд невероятных откровений, поверить в которые было очень трудно. В ходе жестоких допросов он рассказал, что нацисты разработали три устрашающих химических вещества: нервнопаралитические газы табун и зарин, а также легендарный Kampfsoffe — отравляющий газ, получивший название N-stoff, или вещество N. Он также раскрыл план Гитлера по производству тысяч тонн химических веществ, необходимых для победы над странами антигитлеровской коалиции, — Chemicplan. Самым невероятным оказалось то, что союзники совершенно ничего не знали об этом, а следовательно, защиты от подобных веществ у нас не было. Как это могло произойти? Во-первых, как вы уже наверняка заметили, комплекс Фалькенхаген расположен глубоко под землей. С воздуха он практически незаметен. Именно в таких местах нацисты и производили самые жуткие вещества. Во-вторых, для реализации программы по производству химического оружия Гитлер заключил договор с гражданской компанией — огромным промышленным концерном И. Г. Фарбен. Они были вдохновителями строительства этих фабрик смерти. Но такая задача оказалась бы не по силам нацистам, если бы они не располагали поистине безграничными ресурсами рабского труда. Подземные сооружения наподобие Фалькенхагена строились усилиями миллионов несчастных душ, согнанных фашистами в концентрационные лагеря. Более того, на опасном производстве также работали узники концлагеря — ведь им все равно суждено было умереть.

Майлс умолк, но его слова продолжали угрожающе висеть в воздухе. Джегер неловко заерзал на стуле. Ему казалось, что в комнате ощущается странное призрачное присутствие, ледяные пальцы которого все сильнее стискивали его лихорадочно бьющееся сердце.

— Союзники обнаружили в Германии огромные запасы готового к употреблению оружия, — продолжал Майлс. — В том числе и в Фалькенхагене. Поговаривали даже об оружии дальнего поражения — ракете «Фау-4», продолжении «Фау-2», способной сбросить нервнопаралитические вещества на Вашингтон и Нью-Йорк. Было принято считать, что нам лишь чудом удалось победить в той войне. Кое-кому казалось, будто разумнее всего было бы поставить себе на службу опыт нацистских ученых. Это позволило бы лучше подготовиться к грядущей войне с русскими — к холодной войне. Большинство нацистских ученых, разрабатывавших Фау-оружие, были доставлены в США для создания ракет, способных противостоять советской угрозе. Но затем посреди Нюрнбергского процесса над военными преступниками русские неожиданно вызвали бригадного генерала Вальтера Шрайбера из медицинской службы Вермахта, свидетельства которого прозвучали как гром среди ясного неба. Шрайбер заявил: малоизвестный нацистский врач по имени Курт Бломе руководил сверхсекретным нацистским проектом, нацеленным на бактериологическую войну — при помощи бактерий и микробов. — Майлс прищурился. — Как вам хорошо известно, бактериологическое оружие является самым мощным из средств массового поражения. Ядерная бомба, сброшенная на Нью-Йорк, способна убить всех жителей города. То же самое может сделать зариновая боеголовка. Однако единственная ракета, зараженная бубонной чумой, не оставит в живых никого, убив всех жителей Америки по той простой причине, что бактериологическое вещество самовоспроизводится. Доставленное во внешнюю среду, оно размножается в человеке и распространяется все дальше, убивая всех на своем пути. Бактериологическая война Гитлера получила кодовое название Blitzableiter — «Громоотвод». С целью скрыть ее от стран антигитлеровской коалиции, исследования замаскировали под антираковые эксперименты. Разработанные таким образом вещества предстояло использовать по прямому приказу Фюрера для достижения окончательной победы. Но, наверное, самым шокирующим из откровений Шрайбера стало сообщение, что в конце войны Курта Бломе забрали себе американцы с намерением возродить программу подготовки к бактериологической войне — на сей раз поставив ее на службу Западу. Разумеется, во время войны Бломе разработал ужасающий перечень боевых биологических средств, таких как чума, тиф, холера, сибирская язва и многие другие. Он тесно сотрудничал с японским Отрядом 731, выпустившим на волю микроб, убивший полмиллиона китайцев.