Вечная любовь (СИ) - Кутузова Елена - Страница 50

- Кто я, чтобы стоять на пути таких чувств? - бормотала Уля, завязывая пояс очередной юбки.

- Ты скоро? - Ланни не обращал на её плохое настроение внимания, списывая хандру на высокую температуру.

- Хоть в короб загляни! - посоветовал он. - А то спросят, что продаешь, а ты и не знаешь!

- А что это? - Ульяна послушно сдвинула крышку.

Внутри лежали плетеные корзинки, формой похожие на вечные горшки.

- Какая прелесть! - Ульяна достала верхний. - Но ведь это не лоза?

Толстые жгуты были плотно сплетены между собой и покрыты сверху цветным лаком, в основном красным или темно-синим.

- И не веревка...

- Бумага! Если её вот так плотно скрутить, пропитать клеем, а потом сплести, то получится очень крепкая вещь. А если как следует покрыть лаком в несколько слоев, то она и воду не пропустит! Нравится?

- Да. Очень.

- Наконец-то ты улыбнулась! - рассмеялся Ланни. - А это, - он забрал «горшок» и уложил обратно в короб, - «корзинка невесты». Знаешь, для чего? По традиции, девушка отправляется в дом жениха в крытых носилках или повозке. Она не имеет права выйти оттуда ни при каких условиях, иначе помолвка будет считаться расторгнутой. А путешествовать приходится иногда по несколько дней. Вот девушки и берут с собой такие корзинки. Мягкие стенки из бумаги скрывают звуки, а если положить на дно поглощающий запахи уголь и мягкий мох, то все естественные потребности можно будет справить абсолютно бесшумно!

В том, что Благоуханный край пронизан обычаями и ритуалами, Уля успела убедиться на собственном опыте. А уж если вспомнить, что в её мире свадебных обычаев было не счесть, удивляться не приходилось.

- Но нам это на руку: эти корзинки всегда пользуются спросом. Поэтому нет ничего странного, что муж и жена пустились в путь, чтобы продать все повыгоднее.

Уля кивнула и закинула короб за спину. У неё появился шанс увидеть Благоуханный край не из окошка носилок, и не со спины Цилиня. Ожидание приключения сумело отодвинуть на второй план тревоги и нехорошие мысли. Но тоска по Шону только усилилась. Ульяна многое была готова отдать, чтобы вместо Ланни он мерил шагами бесконечную ленту дорог, шутил, смеялся, рассказывал забавные истории...

Но Тигр был возле Аиджи, служил ей и только ей, втайне мечтая вернуть Лишану. В том, что Тигр искренне любил Принцессу, она не сомневалась. Да и Ланни не раз оговаривался, что вся эта история с побегом - правда. Показания Цилинь изменил только после того, как Ульяна «прочитала» эмоции Принцессы. Но правильно ли она это сделала?

Монотонный путь не отвлекал от сомнений. Синее небо, серебристые реки, леса, зеленые поля по обе стороны дороги, иногда прерываемые небольшими деревеньками, где можно было продать корзинку-другую. Менялся только цвет дороги. Серая, красноватая, пепельная земля. Основа Благоуханного края. Да еще горы вдалеке. Иногда их закрывал туман, но чаще снежные пики пронзали бездонную синеву и казались застывшими исполинами.

- Нам никогда до них не дойти! - пожаловалась Улья как-то в середине дня, когда они остановились на привал в тени одинокой сосны у самого края дороги.

Ноги гудели, спину ломило, глаза слезились от пыли и яркого света. А полноценного отдыха не предвиделось. Только краткий сон в заброшенном сарае или наскоро сооруженном шалаше. В этом путешествии был только один плюс: Ланни перестал задирать нос и подчеркивать свое божественное положение. Он полностью взял на себя заботу о спутнице. За что Ульяна была бесконечно благодарна. Даже перестала искать в его действиях подвох! Стал почти другом. И, кажется, Цилиню это нравилось не меньше, чем самой Ульяне.

Вот и теперь Ланни прежде чем напиться, протянул бамбуковое колено с водой Ульяне:

- Освежись. А с чего ты взяла, что нам нужно в эти горы?

- Разве Гробница не там?

Ланни рассмеялся:

- Конечно, нет! Мы будем там гораздо раньше, чем ты думаешь! - улыбка сползала с его лица, как акварель под дождем. - Если, конечно, нам не помешают!

Уля проследила за его взглядом.

По дороге приближались всадники в форме. Ошибки быть не могло: они принадлежали клану Хранителей Гробницы.

- Постарайся ничем себя не выдать! - шепнул прежде, чем их окружили.

Уля опустила плечи и уставилась в землю, как и подобает простолюдинке при встрече с облеченными властью.

- Кто такие? Куда идете?

Один из всадников спешился и бесцеремонно залез в оба короба.

- Тут только «вазы невесты» - доложил командиру.

Тот не ответил, пристально вглядываясь в Ланни.

Цилинь стоял, сложив руки на животе, всей своей позой выказывая покорность. Ему это нелегко давалось, но ради завещания Небесного Владыки он был готов на все.

- Я спросил, кто такие?

- Торговцы, господин! - спина Ланни согнулась колесом. - Еще в прошлом году мы были крестьянами в местечке Улиу, но солнце сожгло урожай, а потом и всю деревню. С тех пор мы с женой бродим туда и сюда, останавливаемся, где придется, и продаем плоды своего нехитрого труда. Вот, взгляните! Эта «ваза невесты» легка и прочна! А если...

- Улиу, говоришь, - прервал его командир. - Сокто, поди-ка сюда. Это же твоя деревня в прошлом году стала жертвой духу огня? Думаю, ты будешь рад встретить односельчан.

Из хвоста колонны выехал всадник. Он долго всматривался в лицо сначала Ланни, который старался как можно ниже согнуться, потом Ульяны. Под его взглядом у неё закружилась голова, и захотелось оказаться как можно дальше отсюда. А стражник повернулся к командиру:

- Они не из моей деревни! И не из соседних точно!

Отряд тут же ощетинился короткими копьями.

- Кто вы такие?

- Господин, я же уже сказал: я бывший крестьянин, а это моя... - Ланни сделал шаг вперед, намечая пути отступления, но тут пика командира уперлась ему в грудь:

- У тебя слишком короткая память для божественного создания. Иначе бы ты помнил нашу прошлую встречу, Цилинь!

Быстрое движение, и наконечник окрашивается кровью. По царапине пробегает желтое пламя, и дикая боль заставляет Ланни выгнуться, кидает на землю. Ульяна вскакивает, бросается на помощь... и падает. Затылок пронзает резкая боль. Кто-то из стражников оказался сзади и не стал церемониться. Последнее, что она видит - искаженное мукой лицо Цилиня. И серая пыль дороги.

А потом было море. Оно тихо качало лодку, иногда подкидывая её на особо жесткой волне. Мерно скрипели уключины, и этот звук штопором ввинчивался в ноющий затылок.

Ульяна открыла глаза.

Она лежала на жестком полу. Сквозь опущенные занавески с трудом пробивался свет. Осмотреться не получалось - малейшее движение отдавалось болью в голове и жестко туго связанных руках и ногах. Судя по тому, что Ульяна их почти не чувствовала, прошло немало времени.

И все-таки она рассмеялась: история повторялась. Но вот куда заведет её судьба в этот раз? Цилинь ранен, а Шон...

Смех оборвался. Это воспоминание оказалось слишком болезненным. Она так и не смогла выдрать его из сердца и продолжала любить. Непонятно, иррационально... Неистово.

Слезы катились по щекам, но в темноте этого никто не видел. Боль не проходила, скрип и тряска лишенной рессор повозки сводили с ума. Но Ульяна предпочла бы умереть, чем позвать на помощь. Хватит! Она столько раз доверялась то одному, то другому... И чем все это закончилось?

У неё тоже есть гордость! В этот раз Ульяна готовилась без страха взглянуть в глаза своей судьбе. Она знала, что увидит в них только равнодушие, холод и смерть.

Почему-то это не пугало. Гораздо хуже казалось снова встретить Шона и понять, что он к ней совершенно равнодушен. Это не стало бы сюрпризом. Но усиливать и без того нестерпимую боль не хотелось. Ульяна надеялась, что такие пытки в арсенал Аиджи не входят, и когда повозка остановилась, закрыла глаза, мечтая провалиться в беспамятство.

43

Дальнейшее сплелось в какой-то непонятный клубок.