Семь горных воронов - Алхимова Ванда - Страница 20

— Нет, тут другое, — пристально глядя вслед миледи, щипал себя за нижнюю губу Красный. — Сдается мне, нашей маменьке кто-то хорошенько почесал там, где давно у нее чесалось.

— Да иди ты! — во все глаза уставился на него Дикий. — Быть того не может! Она же мужчин ненавидит, как собака палку!

— Видать, для кого-то во дворце решила сделать исключение, — сильно оттянул губу Красный Ворон. — Поверь, я в таких делах разбираюсь. Провела наша миледи сегодня веселую ночку. А судя по походке, кто-то славно на ней проскакал нынче все равно что туда-обратно отсюда и до городских ворот.

— И кто же это может быть? — усомнился Дикий. — Не могу я в это поверить, хоть тресни.

— Можно выяснить сегодня вечером, если прийти к ней вроде как по делу, — сверкнул глазами Красный.

Что братья и исполнили, явившись к покоям матери за полчаса до полуночи. У дверей стоял Ройле. Завидев его, братья переглянулись.

— У нас дело к миледи, — выступил вперед Красный.

— Она уже спит, — коротко ответил Ройле.

— Но нам надо ее срочно увидеть! — потребовал Дикий.

— Она ничего такого не говорила, — ответил Ройле. — Наоборот, сказала, чтобы ее не тревожили.

— Ты разговариваешь с двумя высокородными, — надменно напомнил Красный. — А это покои нашей матери, которую нам надо срочно видеть.

— Она ничего такого не говорила, — повторил Ройле.

— Я тебя сейчас располосую, как свинью, — со злостью процедил сквозь зубы Дикий Ворон и вытащил охотничий кинжал, острый, блестящий и тяжелый.

— Попробуйте, — предложил Ройле, не двигаясь с места, и зевнул.

— Стой, — остановил брата Красный Ворон. — Не нужно устраивать семейных сцен во дворце. С деревенщиной разберемся потом. А завтра расскажем все миледи. Не думаю, что ей это понравится.

Братья развернулись и ушли, причем Дикий ругался последними словами себе под нос и грозил Ройле жестокой расправой. Некоторое время стояла тишина, а потом скрипнула дверь и из покоев выглянула миледи Воронов.

— Убрались они наконец? — шепотом спросила она.

Ройле молча кивнул, и миледи быстро схватила его за пояс, дернув на себя. Ройле подхватил ее на руки, захлопнув за собой дверь.

Больше они ни о чем не думали: все смешалось в полумраке, полном вздохов, приглушенных стонов и шелеста одежды. Ройле удерживал миледи на весу, прижимая ее к стене. Она обвила его шею руками и тяжело дышала, извиваясь и выгибая спину. Ройле быстро и ловко распутал платья, прижал охнувшую миледи к себе и поцеловал, вздрагивая от возбуждения.

Миледи мычала ему в рот, все теснее сдавливая парня ногами и руками. Ройле старался сдерживаться, но все равно за те несколько минут, которые они жадно ласкали друг друга, ее спина, ударявшаяся о стену, превратилась в сплошной синяк. У миледи Воронов была на редкость нежная кожа.

Когда Ройле вскрикнул, вжимаясь в разнеженную миледи, она притянула его голову к себе на грудь, и некоторое время он просто держал ее на весу. Ройле внюхивался в опьяняющий запах волос, чуть задевая их носом, и от этого у него легко кружилась голова, а по губам расползалась улыбка. Потом миледи сползла на столик, стоявший у стены, и облизнула покрасневшие губы.

Ройле опустился перед ней на колени, осторожно взял изящную маленькую ножку, прижал к своей щеке и нежно поцеловал, глядя на миледи снизу вверх полными немого обожания глазами. Он смотрел на нее, словно на видение из волшебного сна, которое вот-вот истает с первыми лучами рассвета.

— Ты любишь меня? — спросила миледи, слегка прикусив губу и проводя пальцами ноги по губам Ройле.

— Так, что сердце лопается, — выдохнул тот сиплым голосом.

— А на что ты готов ради меня?

Миледи наклонилась вперед, так, что ее обнаженные белоснежные груди оказались у Ройле прямо перед глазами.

— На все, — глухо ответил тот. — Скажешь на меч броситься — прямо сейчас брошусь.

— А убить человека ради меня сможешь?

Миледи подалась еще ниже, и теперь ее дыхание щекотало Ройле губы и лицо.

— Любого, на кого укажешь.

Ройле смотрел на нее преданным, как у собаки, взглядом, в котором было столько эмоций, что у миледи невольно пробежал по спине холодок.

— Даже если правда будет не на моей стороне? — прошептала миледи и провела прохладными пальцами по его лицу. Пальцы замерли на губах.

— Для меня всегда будет только одна правда — твои желания, — хрипло ответил Ройле. — Можешь считать меня своей собакой, дрессированным медведем, троллем, который исполняет все твои повеления. Я весь твой, потому что ты подарила мне так много, что не расплатиться до конца жизни.

— Но ты же понимаешь, кто я? — Миледи осторожно поцеловала его, прикрывая глаза. — Знаешь, какое у меня сердце и что может случиться с тобой?

— Знаю, но это не имеет никакого значения, — ответил Ройле, ловя ее губы.

Миледи соскользнула со стола, и они снова сплелись в жарких объятиях, теперь уже на полу.

Большая королевская охота отъезжала от дворца за Два часа до рассвета. Всего собралось около ста пятидесяти человек одних только придворных, не считая охотников, загонщиков и псарей.

Среди охотников были женщины, одегые в темные укороченные платья и сидящие в седлах по-мужски. Между ними находилась и миледи Воронов. Она ловко управлялась со своим вороным и даже в буро-зеленом одеянии и охотничьей шапочке без полей выглядела неотразимо. Ройле шел пешком, стараясь держаться рядом с ее мерином. Нес арбалет и стрелы своей госпожи.

Старший Ворон подъехал к матери и пустил жеребца шагом. Конь всхрапывал и косился на мерина, норовя укусить.

— Миледи, вы до сих пор не пришли к нам в покои, — начал разговор сын, — мне бы хотелось пригласить вас на обед.

— О, разумеется, я приду, — улыбнулась ему мать. — Вернемся с охоты, и я отправлюсь посмотреть на твоих детей.

Ворон про себя отметил, что она не сказала ни «на твою жену», ни «на своих внуков».

— С тобой также хочет повидаться Лиран Приморский, — добавил Старший. — Может, встретитесь у нас? Посидим за столом.

— Прекрасная идея, — кивнула миледи, прислушиваясь к звуку рогов: где-то далеко впереди уже подняли зверя.

— Я бы хотел спросить, миледи… — Старший Ворон прочистил горло и неловко прикоснулся затянутой в кожаную перчатку рукой к локтю матери. — Действительно ли вы не гневаетесь на меня и мою жену за мой выбор?

— Разумеется, нет. — Миледи повернулась к сыну лицом и улыбнулась. Улыбка вышла очаровательной, но серые глаза смотрелись странно холодными. — Ты же мой первенец. Лучший. И выбор весьма неплох: ты породнился с королем, хотя, возможно, и не с тем, с кем стоило бы. Но что ворошить прошлое, когда у тебя уже двое детей и третий на подходе?

Миледи тоже слегка пожала сыну руку. Старший Ворон вспыхнул, как мальчик, и с трудом выговорил:

— Вы не можете себе представить, как мне стало легко. И как я счастлив. Я бы хотел искупить свою вину и что-нибудь подарить вам. Например, замок в горах. Отстрою его из белого мрамора, и…

— Не стоит. — Миледи отпустила его руку и посмотрела вперед. — Мне достаточно Твердыни.

Все уже ушли далеко в лес, и доносились только затихающие звуки рогов. Миледи некоторое время прислушивалась, а потом протянула к Ройле руку. Тот поспешно взвел арбалет, положил стрелу и передал оружие госпоже. Миледи взяла на прицел ближайшие кусты. Старший Ворон молчал.

— То есть, конечно, можешь и подарить, но только какой-нибудь пустячок, — негромко сказала миледи, карауля что-то, слышное одной ей. — Какую-нибудь безделицу у тебя дома, о которой ты и сам не знаешь.

— Я вроде обо всем знаю, — задумался сын. — А о чем не знаю, оно того и не стоит.

— Этого будет вполне достаточно, — быстро ответила миледи.

— Хорошо. Что бы это ни было, оно уже твое, мать, — согласился Ворон.

В этот момент из кустов выскочила перепуганная лань. Увидев всадников, она на секунду растерялась и замерла: тонконогая, хрупкая, вся словно очерченная одной линией. Сухо щелкнула тетива, лань вскрикнула почти по-человечески, рухнула на бок и забилась в траве. Ворон смотрел, как затихают ее судороги, а потом перевел взгляд на мать. На лице миледи застыло хищное победное выражение, глаза зло и торжествующе смеялись.