Семь горных воронов - Алхимова Ванда - Страница 21

— Поедем, там самое интересное начинается, — кивнула мать, возвращая арбалет Ройле. — А ты освежуй тушу: я хочу на обед парного мяса.

Ночью главнокомандующий Бран очень плохо спал, его мучили кошмары. Как будто он тонул в черной холодной крови, соленой и горькой. Кровь заливала горло и ноздри, липла изнутри к глотке, лорд Бран задыхался, бился и наконец проснулся мокрым от пота и на сбитых простынях.

Сам не понимая почему, Бран вдруг понял, что ему необходимо переговорить с Роландом. Лорду главнокомандующему не нравилась идея с опережением врага. Наоборот, он считал, что следует объединить силы с Приморьем и организовать оборону. Развязывать первыми большую войну значило подвергать всю страну серьезным испытаниям. Лорды рвутся в бой, но каково придется их ленникам и простым селянам? Да и горожан обложат дополнительными налогами, в том числе самым страшным — придется отдавать своих сыновей в войско.

Над башнями дворца блестели мелкие звезды. Двор только что покинула королевская охота. Бран поднялся с ложа, прислушиваясь к затихающему цокоту копыт и гулу голосов.

Он и Роланд остались в городе проводить подсчет сил в армии. Роланд весь горел от возбуждения, а Бран никак не мог успокоиться. Возможно, сказывалась возрастная разница почти в пятнадцать лет, а возможно, что Бран водил войска в битву на рубежах Пустоши, где навидался войны во всей ее беспощадности что к ратникам, что к мирным жителям.

Роланд же ковал свою славу рубаки в стычках с разбойниками и залетными отрядами из королевства Лугайда. С обеих сторон это были юные горячие сыновья лордов, грезившие легендарными подвигами героев из баллад и легенд. Умирали они быстро и весело, а отцы с обеих сторон закрывали на эти смерти глаза: мирный договор считался нерушимым. Но в сердцах копилась черная ненависть, от которой они гнили заживо, превращаясь в переполненные ядом пульсирующие сосуды, грозящие взорваться в любой момент.

Бран подошел к зеркалу и пощупал лицо. Под глазами наметились круги, веки отекли, борода свалялась. Лорд главнокомандующий позвал слугу, и тот помог ему привести себя в порядок.

Прихватив одного караульного из дворцовой стражи, Бран набросил на плечи теплый плащ и вышел через черный ход в ночь. До казармы было минут пятнадцать быстрым шагом, ее здание виднелось через площадь. Сапоги Брана и караульного чавкали по размытой дождем дороге. На площади грязи не оказалось, и идти по тщательно уложенным кирпичам из обожженной глины было гораздо удобнее.

Город спал. Посередине площади Бран на секунду остановился, захваченный этой тишиной: отсутствие привычных днем звуков особенно остро ощущалось на открытом месте. В воздухе собирался предрассветный сырой туман. Мужчины пересекли площадь, и вдруг где-то недалеко в переулках вскрикнула женщина: пронзительно, коротко, отчаянно. Крик сразу же оборвался.

— Скорей! — велел стражнику Бран, и они бросились туда, оставляя за спиной огромное серое здание казарм и гостеприимные фонари у входа, под которыми дежурили шесть гвардейцев.

Караульный бежал быстрее: он свернул за угол, и лорд Бран остался один среди темноты и нависающих крыш. Дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Бран тоже свернул за угол, но топот караульного доносился уже из-за следующего поворота. Лорд прибавил ходу, но вдруг запнулся — грудь ужалило пронзительной болью.

Бран вскинул глаза и увидел, что сверху, на одной из крыш, виднеется черная тень. Лорд провел рукой по груди, и его пальцы погрузились в мягкое и теплое. Тень слетела вниз, и грудь снова свело невыносимой, обжигающей болью. Бран закричал, но услышал лишь чье-то булькающее хрипение. Мир завертелся и стянулся в одну огненную искру, которая тут же погасла.

Роланд сладко спал, обняв подушку, и грезил во сне о белоснежных конях, великих победах и юных принцессах, выстраивающихся в очередь, чтобы бросать ему платки с инициалами. Разбудил его отчаянный стук в дверь.

Едва не свалившись с постели, Роланд рявкнул, продирая глаза:

— Кто еще там?!

В дверь ввалился его оруженосец Палли — высокий рыжий парень, чье лицо густо усеивали крупные конопушки.

— Лорд Бран найден мертвым в Конюшенном переулке! — выпалил Палли, в ужасе глядя на своего милорда.

— Что?

Роланд не мог поверить. Он метнулся к Палли и схватил того за плечо. Оруженосец сбивчиво стал рассказывать подробности, но Роланд уже не слушал. Схватив верхнюю рубашку, он бросился прочь.

Казарма была ярко освещена, и в проходном зале собрались все гвардейцы, которые на тот момент находились на местах. От гула голосов дрожал воздух, факелы пылали. Роланд растолкал всех и вышел к лежащему на расстеленном плаще телу. Вглядевшись в желтое лицо с остекленевшими глазами, с трудом узнал Брана.

Присел на корточки и почувствовал, что его мутит. Горло лорда главнокомандующего было ловко перерезано одним узким, ровным, но очень глубоким разрезом — клинок рассек кожу, мышцы и вскрыл гортань. И все это, судя по относительно ровным краям зияющей раны, с одного удара. На груди трупа было еще две раны. Первая выглядела как удар кинжалом и находилась чуть левее грудины.

Осторожно разведя пальцами окровавленную дыру на котте и нижней рубахе, Роланд всмотрелся в нее. Разрез шел сверху. Видимо, нож не всадили в упор, а метнули — он вошел в плоть сочным ударом, и сначала Бран, вероятно, даже не понял, что произошло. Вторая рана была ужасна: тяжелое лезвие, вероятней всего палаш, вломилось в тело, рассекло кожу, сокрушило ребра и превратило легкие в фарш. Клочья легких, вытянувшиеся за выходящим клинком, налипли на одежду вокруг раны. Удар был смертельным, вполне достаточным, чтобы Бран сразу умер на месте. Зачем же было перерезать ему горло?

Роланд поднялся с колен. Его все сильнее мутило от того, насколько страшные раны нанесли лорду Брану, который был его начальником много лет и фактически растил из него командира и воина. Но гораздо хуже было то, что все произошло едва ли не в нескольких шагах от казармы королевских гвардейцев и в ужасающей близости от дворца.

— Объявляй тревогу.

Роланд перевел взгляд на Гордого Ворона, который в полной экипировке стоял у тела. В эту ночь Гордый возглавлял отряд постовых. Когда в переулке послышался шум, Гордый Ворон послал двух гвардейцев на проверку, он же и поднял на ноги всю казарму.

— Я уже разослал отряды на поиски убийцы, — вытянулся в струнку Ворон. Лицо у него было серьезным, без обычных ужимок. — И хотел…

— Да? — спросил Роланд.

— Как такое может быть? — не выдержал Ворон. — Ведь в центре города убили! И такого опытного воина! Почти у меня на глазах…

— Не знаю, но надеюсь, мы этого оборотня изловим, — мрачно ответил Роланд. — Палли, пошли гонца к Эннобару на охоту.

— Эннобар будет впечатлен, — заметил Гордый Ворон, глядя на окровавленный труп. — Я сам до сих пор под впечатлением. И у мертвого тела лорда Брана беру на себя долг мести за его убийство.

Наступила тишина. Все уставились на Гордого.

— Я стоял под фонарем, а его убивали на расстоянии какой-нибудь тысячи шагов от меня! — Ворона перекосило, его лицо исказилось. Впервые Роланд увидел на этом лице выражение искреннего сопереживания, боли и горя. — Я мог ему помочь. Мог! И я обязан найти эту сволочь.

Гордый Ворон кивнул гвардейцам, разбившимся на патрули, и все отправились в рассвет и шум просыпающегося города.

Первая охота прошла удачно: набили косуль, ланей, нескольких оленей, кабанов и уйму дичи. За два часа до полудня был разбит лагерь: установлены шатры и расстелены покрывала прямо на траве.

Эннобар, румяный и возбужденный, осматривал добычу. Он приобнял Старшего Ворона за плечи и рассмеялся:

— Привезешь своей миледи месячный запас мяса, ей ведь надо есть за двоих.

Уже установили столы и лавки, охотники жарили дичь прямо на огромных кострах, все смеялись, пили вино и обсуждали охоту. Конюхи водили поить лошадей, повара бегали вокруг костров, споря и шумя.