Миллион с Канатной - Лобусова Ирина - Страница 17

Внезапно Таня почувствовала, как сильно устала. Она была голодна. За все время кошмарного пути у нее во рту не было ни крошки. Дурное самочувствие туманило мозг. В комнате было тепло, и Таня поняла, что даже не заметила, как успела промерзнуть. В глазах у нее потемнело, и, не понимая, что происходит, она стала оседать на пол.

Очнулась Таня лежа на диване, а незнакомый мужчина, сидя рядом на табуретке, протирал ей виски носовым платком, от которого шел сильный запах одеколона.

— Простите... — она попыталась подняться, но не тут-то было — новый приступ дурноты, еще сильнее прежнего, вдруг скрутил ее, погасил свет в глазах, и, обессилев, Таня рухнула обратно на подушки.

— Лежите, — забеспокоился мужчина, — когда вы ели в последний раз?

— Я... не помню, — Таня действительно не помнила этого, — я только недавно в Одессу вернулась. И сразу пошла к Циле.

— Циля рассказывала о вас. О самой знаменитой своей подруге, — мужчина открыто улыбнулся, и Тане вдруг подумалось, что она не должна его бояться, — о королеве Молдаванки по прозвищу Таня Алмазная. Видите, я сразу понял, что это вы.

Мужчина так быстро поднялся и вышел в соседнюю комнату, что Таня даже не успела отреагировать на его слова. Она не понимала, бояться его, бежать ли отсюда, либо просто принять как должное жуткий отголосок своей славы. Впрочем, бежать она и не могла. Для этого у нее не было сил. Слова мужчины словно подкосили ее. И, застыв на диване, вытянувшись в струну, она обессилено словно парила над своим телом, не понимая, что с ней происходит.

Скрипнула дверь, мужчина появился на пороге. В одной руке у него была кружка с дымящимся чаем, в другой — тарелка, на которой лежали... куски черного хлеба, щедро намазанные маслом! Немыслимое лакомство по тем временам! Таня почувствовала голодное урчание в желудке.

— Ешьте, — мужчина протянул ей тарелку, — и побольше. Принесу еще.

Не долго думая, она набросилась на еду и почти мгновенно опустошила тарелку, краем разума удивляясь своей жадности. Посмеиваясь, мужчина с доброй улыбкой наблюдал за ней.

— Откуда у вас еда? — спросила Таня, зная, что происходит в городе, — наслушалась по дороге.

— Служу в одной белой конторе.

— Вы из... милиции? — не выдержала она.

— Нет. Не бойтесь. Я юрист. Но служу счетоводом, — просто ответил мужчина, но Таня почему-то не поверила ни единому его слову. Непонятно почему, но она точно знала, что он лжет.

— Меня зовут Сергей Ракитин, — представился мужчина, — я хорошо знаю Цилю. В прошлом месяце она вышла замуж за моего близкого друга Виктора Раха, и они переехали к нему, а я остался жить в этой квартире. У Виктора дом на Слободке, Циля теперь живет там. Поэтому вам придется остаться на моем диване. До Слободки вы сейчас не доберетесь. А на ночь глядя я вас на улицу не выпущу. В городе опасно. Тем более, что у меня вы в полной безопасности! Циля сказала бы то же самое, — улыбнулся он.

— Как все неожиданно, — его рассказ не укладывался у Тани в голове! Циля вышла замуж! Да еще так быстро, за несколько месяцев! Циля, которая вообще не собиралась встречаться ни с кем! И этот тип, от которого за версту несет шпиком! Уж не подстава ли это, чтобы захватить Алмазную? Таня знала, что белые в городе ведут войну с остатками уличных банд.

— А как Циля познакомилась с вашим другом? На Привозе? — спросила Таня с подозрением, с трудом приподнявшись на диване, любой ценой готовя себе путь к отступлению — она не собиралась оставаться в этой квартире ни за что.

— Разве вы не знаете? У Цили отобрали магазин, — Ракитин снова сел на табуретку напротив Тани и протянул ей кружку с чаем, — пейте, не то остынет. В последние дни в городе перед белым десантом магазины стали реквизировать. Вот и у Цили забрали. Разрешили взять только личные вещи. Товар конфис­ковали, ну а сам магазин снесли, как и все остальные в их ряду. Циля, кстати, так и познакомилась с моим другом Виктором. Отправилась со скандалом прямиком к красным в контору, а мой друг работал там.

— Ваш друг красный, большевик? — Таня все еще не понимала ситуацию. Рассказ Ракитина казался ей странным, словно он намеренно не договаривал чего-то.

— Ну какой он красный! Просто служил ради куска хлеба, — усмехнулся Ракитин, — как и я сейчас служу. Времена смутные. Ни к чему эти окраски. Как-то выживать приходится. А вот Циле с Виктором повезло. Они нашли свое счастье! Видите, как бывает? Даже в такие времена!

— Почему же вы живете здесь? — спросила Таня, лишь бы что-то спросить.

— Раньше я в доме Виктора жил, на Слободке. Мой дом еще раньше сгорел, в городе бои все время. А теперь у Виктора Циля. Вот я и переехал сюда, чтобы их не стеснять. А здесь город, место хорошее, мне нравится, — улыбнулся Ракитин.

Тане снова подумалось, что внешность этого человека очень обманчива. На самом деле под его добродушием и улыбчивостью скрывается жесткий мужской характер, сильная воля и редкая проницательность, заставляющая принимать такой внушающий доверие вид. Он был явно сильным человеком, а Таня ценила сильных людей. И даже не зная, кто он такой, вдруг почувствовала к нему нечто вроде уважения.

— Странно, что Циля рассказывала вам о своих друзьях, обо мне, — она вперила в него внимательный взгляд, — обычно о таком не говорят.

— Это случайно получилось, — как бы оправдываясь, ответил Ракитин, — просто я поинтересовался Молдаванкой. Так, было дело.

— Зачем? — Таня приподнялась на диване. — Кто вы такой?

— Да ничего страшного, не волнуйтесь! Хотите еще есть? — Ракитин, не отвечая, поднялся с места. Таня и не ожидала другой реакции.

— Не отказалась бы... — она спустила ноги на пол.

Едва Ракитин скрылся за дверью кухни, как Таня, мгновенно пролетев сквозь гостиную, бросилась к входной двери. Быстро справившись с дверным замком, она рванула вниз по лестнице. Только тогда она вдруг вспомнила, что забыла в квартире Ракитина свой пуховый платок. Но возвращаться за ним не собиралась.

На Молдаванке было многолюдно. Таня прошла мимо ярко освещенного кабачка, дверь которого, почти вросшая в землю, вдруг распахнулась прямо напротив нее, выпуская какую-то пьяную девицу. Та шлепнулась на колени прямо в грязь. Из раскрытой двери пахнýло теплой вонью. Таня узнавала знакомые с детства запахи. Молдаванка жила привычной жизнью — со своими ароматами дешевой сивухи и жареного лука, — не собираясь подчиняться никаким властям. Этот мир было не изменить, и Таня была вынуждена навсегда остаться его частью. Она быстро пробежала Болгарскую, завернула за угол и постучала условным стуком в калитку одноэтажного дома с зеленой крышей. Дверь сразу открылась. Дюжий небритый детина отступил назад. От него невыносимо несло перегаром.

— До Тучи! — коротко бросила Таня.

Пробормотав нечто невнятное, детина исчез, давая проход верному ассистенту Тучи Котьке Рыбаку, который почти всегда был с ним неразлучен.

— Алмазная! — Котька как-то по-бабьи всплеснул руками. — Алмазная! Мать Пречистая! А говорили, что тебя того... За совсем!

— Нет, как видишь, — поежилась Таня, — где Туча?

— Та в кабаке он. Известно где.

Так, сбиваясь, Котька принялся рассказывать, что Туча по-прежнему заведует казначейством криминального мира, общаком, и местом его постоянной дислокации стал ресторанчик «Факел» на Греческой улице. Туча присматривал за «Факелом» и одновременно принимал там посетителей. В восторге от появления Алмазной, Котька вызвался ее проводить.

Туча был так счастлив, что бегал вокруг Тани кругами, не зная, как усадить ее поудобнее и чем ее накормить. Но есть ей не хотелось. Может, от переизбытка масла на хлебе в квартире Ракитина Таню снова тошнило, а едва она пригубила бокал с шампанским, как ее чуть не вырвало прямо на белоснежную скатерть.

Сбиваясь от радости, Туча рассказывал последние новости в городе.

— Где жить будешь? — спросил он, наконец закончив рассказ.

— Негде мне жить, — горько усмехнулась Таня, — не принимает меня Одесса. Назад не принимает.