Грубое совершенство (СИ) - Виноградова Александра - Страница 6

Резко открыл глаза, словно меня пронзили ударом электрического тока. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

С каждым выдохом старался понять, где сейчас нахожусь и что вообще произошло. С каждым вдохом понимал, что нахожусь в палате городской больницы Далласа. С каждым морганием вспоминал, что произошло в мой день рождения.

Который я теперь ненавижу...

Похоже боль моральная и боль физическая уже переросли во что-то более сугубое, отчего я потерял сознание в тот момент. Я вспоминал... Вспоминал, что плакал, как маленький ребенок, у которого отняли конфету. Но все не так просто, как может показаться, - я потерял брата, последнюю каплю крови, с которой меня связывало хоть что-то родное. Теперь я один. Совершенно. Теперь я понимаю, что меня ничего не связывает с родными, ведь их просто-напросто нет.

Запах каких-то препаратов удачно разносился по всей палате, которой одолевала тишина. Напрягаю свои конечности, пытаясь приподняться. Сложно. Мне очень тяжело это сделать. Даже поднатужиться стоило мне временной потерей зрения.

- Кейн! Сынок! - глухо послышалось со стороны коридора, откуда Грейс Роун, моя приемная мать, увидела как я тут бьюсь в желании подняться. - Родной! - плавным движением руки она сдвинула механическую дверь и вошла.

Мою голову разрывают дичайшие и скверные мысли, но все это я не могу передать в словах. Я бы хотел просто поприветствовать мать, но даже это мне не удавалось. Мой язык просто мне не подчинялся. Похоже мне следует немного отдохнуть от этого мира.

Через секунд двадцать в дверях оказался и Бенджамин Роун, мой приемный отец.

Почему же я не Роун? - спросите вы. Я лишь отвечу, что нас со Стивом забрали очень гуманные люди, и они не хотели менять наши родные фамилии, хотели оставить хоть что-то свое. За это я им благодарен.

Такие печальные и одновременно очень серьезные они переносили взгляд с линолеума на меня и наоборот. Мы молчали...

Запредельно не хочется что-то пискнуть о Стиве Уинтере. Никому не хочется...

Дата рождения: 10 июня 2001 года.

Дата смерти: 10 июня 2017 года.

- Ты снова что-то устроил, я прав? - я посмотрел на владельца голоса,который с треском разрушил звенящую тишину. Отец подарил мне такой колючий взгляд, что я просто окончательно перестал верить в происходящее.Это сон?

- Чт...что? - с содрогающимся трудом спросил я.

Я не мог поверить, что сейчас на меня обрушится какая-то волна ненависти. Я всю жизнь считал этих людей гуманными и человечными, но после этого вопроса не сложно понять, что эти же люди обвиняют меня в смерти брата-близнеца.

- Почему вы были на улице в такой час, дорогой? - голос матери был спокойнее. Намного. Каждый по-своему взвешивал ситуацию и принимал какие-то выводы. Нежный, такой усыпляющий голос заставил упокоить собственную дрожь, но свой взгляд я и не посмел забраковать от Бэнджамина.

- Ну? Язык проглотил? - в эту же секунду послышался хруст его левой конечности.

- Мы повздорили... и...

- Вы поругались? - мама осторожно взяла мою руку.

- Я знал, что не все так просто! Стив умер из-за тебя. Знаешь, Кейн, он вечно ходил за тобой и подтирал твой сопливый зад, терпел все твои всплески. Ты не уважал его никогда! И продолжал диагностировать себе болезнь "пожалейте-меня-моя-жизнь-дерьмо". Так, Кейн?! - резкий и широкий шаг вперед заставил вскочить и женщину, и ребенка.

Казалось, я сейчас просто умру от таких неожиданных поворотов в моей жизни. Он никогда не ругал меня. Все инциденты отец превращал в шутку и не более. Сейчас же, когда его просто распирает от злости, я вижу как он меня ненавидит. И я даже пошевелиться не могу, даже пискнуть. Руки покоились по швам, взгляд был прямо направлен на обезумевшего идеей моей вины в смерти брата.

Мама быстро скооперировалась. Схватив мужа за предплечье, она отвела его куда подальше от этой палаты. Наверное, чтобы тот не раздражался, когда видел меня. Ведь я просто копия Стива. Надо было сразу предугадать, что он с шести лет был его любимчиком.

Быстрым движением избавляю свою вену от иглы, из которой бился какой-то препарат. Темно-бордовая кровь, венозная, небольшой струей по коже дала о себе знать. Плевать. Никогда не боялся вида крови. Мне сейчас абсолютно плевать, хоть пройдитесь острым лезвием по моим конечностям, я буду продолжать думать об умершем брате, невзрачно наблюдая за вашими действиями, и не чувствовать боль.

Моя рука обратилась к прозрачному голубому пакету, который принесла мама. Не сложно было догадаться, что там одежда. Накинул содержимое, а точнее белую толстовку и черные джинсы. Далее надел кеды Стива, в которых был на нашем дне рождения. Их подошва была до сих пор в неотмытой крови близнеца.

Мир потерял одного человека с редкой группой крови, в которой нуждаются многие. Мы имеем, а теперь уже имею только я, четвертую группу положительную. Говорят, что эта наша особенность. Я не перестану твердить "мы" и "наш", ведь даже после смерти мы останемся единым целым, хоть и имели приличное количество отличий во всем.

Осторожно открыл дверь и оказался в коридоре. Только сейчас до меня дошло, что похоже я отключился прямо рядом с братом на дороге. До сих пор не верю в это...

За углом, близ туалета и душевых, на не особо большой дистанции от моей палаты разговаривали приемные родители. Нет, это нельзя назвать разговором. Бэнджамин яростно всплескивал руками, что-то крича, а мать оглядывалась и ради приличия

умоляла его успокоиться.

- О! Наш герой вышел! - весь покрасневший, чуть даже вспотевший мужчина обратился ко мне. Все его слова так жгли душу. - Ничего внутри не екает?

- Я потерял родного брата, последнюю родную кровь, теперь и вы решили сбросить меня с моста? - крепко сжав в ладони свой портфель, что удерживался на ее весу, я бросился в сторону выхода, который располагался совсем не в стороне родителей.

Слышались какие-то женские вопли, меня вроде пытались остановить. Но эта неискренность била самым колким ключом, что только мог быть.

Я должен побыть один...

Время иногда калечит.

Словно по щелчку в моей жизни прошел целый месяц. Целый месяц я скитаюсь в одиночестве по комнате и по улицам, поджидая окончания каникул. Целый месяц я продолжаю не верить в смерть родного брата-близнеца. Целый месяц я встречаюсь с гневным взглядом приемного отца, который ни на минуту не забывал о том, что я как-то причастен к смерти его любимчика.

Уровень напряжения обстановки в доме и сознании не понизился и на градус. Как сейчас помню, что Бэнджамин чуть ли накинулся на меня после того, как Стивена положили в землю.

Сейчас же я просто сижу у окна своей комнаты, наблюдая неспешное дуновение ветра, шорох ярко-зеленых листьев, цвет которых помогает успокоиться. Когда теряешь родного человека, ты не можешь перестать думать о нем, просто не можешь. Многие говорят, что хотят достичь этого состояния, просто как-то отречься от воспоминаний, но никто не подвластен хрупкому сознанию потерявшего близкого.

- Кейн! Кейн! - словно мой же голос доносился со стороны улицы. - Пошли гулять, сопляк! - такой знакомый... такой родной голос.

- Стив?! - бешено начал открывать настежь окно, чтобы осмотреться, нет ли в саду моего близнеца.

Я схожу с ума...

- Ч-ч... черт, - моментально осознав, что мне почудилось, я потрепал свои каштановые волосы.

- Да Кейн, черт подери! - вновь донесся из окна родной голос. Услышав его, мне стало больно. Может, он ушел из жизни все-таки из-за меня?