Очаг - Лукьяненко Сергей - Страница 12

– Поймал! – крикнул через плечо я.

И напрасно: стоило мне на мгновение отвернуться, как ассистент ученого наклонился к стоявшему возле крыльца деревянному ящику с песком, которым дворники присыпали покрытые скользким настом дорожки, зачерпнул оттуда добрую пригоршню и что есть силы швырнул ее мне в лицо.

– Черт! – выругался я, закрыв лицо ладонями. С грохотом распахнулась дверь, и следом за мной на крыльцо выкатилась запыхавшаяся Лора.

– Сбежал, сволочь, – процедила она сквозь зубы и разразилась длинной нецензурной тирадой, мешая в единый коктейль русские и краймарские ругательства.

– Он мне в глаза песком сыпанул, – сплевывая хрустящие на зубах песчинки, пожаловался я.

– Глаз не жопа, проморгается. Пойдем-ка лучше в доме пошустрим, пока хозяина нет. Может, найдем чего интересного, раз уж случай подвернулся.

Копаться в чужих вещах без ведома их законного владельца мне совершенно не хотелось, уж слишком сие мероприятие смахивало на банальную кражу. Однако Лору это, похоже, ничуть не смущало. Поплевав на ладони, я протер глаза и только тогда смог открыть веки, чтобы посмотреть на свою спутницу. Под глазом Лоры медленно расцветал лилово-синий, как тревожное грозовое небо, фингал.

– Красавица! – оценил я.

– На себя посмотри, Ален Делон хренов, – огрызнулась девица. – Пошли, пока этот кот ученый мусоров местных сюда не привел.

Пожав плечами, я отправился следом за ней в только что покинутую нами гостиную. И все-таки явный испуг, с которым встретил нас этот самый Гвен Ки, не давал мне покоя. Интересно, кто его так встревожил? Я догадывался, кто это мог быть, но думать об этом сейчас не хотелось. По всему выходило, что Эйжел опережает нас буквально на полшага, и эти самые полшага могут стать для нас роковыми. Нужно во что бы то ни стало добраться до профессора раньше ее.

Беглый осмотр гостиной не принес ожидаемых результатов. Двери на второй этаж, в кабинет и спальню оказались заперты, а на столе обнаружились лишь старые газеты и неоплаченные счета. Порывшись ради проформы в ящиках стоявшего возле стены трельяжа, Лора подала знак о том, что нам пора убираться отсюда подобру-поздорову. Оказавшись на улице, она зашагала от дома ученого прочь, не оглядываясь. Лицо ее при этом хранило крайне задумчивое выражение.

– Как он там сказал? – обращаясь не то ко мне, не то в пространство, произнесла она. – Проект «Ураган»?

– «Шторм», – поправил ее я.

– О чем это он?

– Ни малейшего представления.

А ведь действительно, парень упоминал о каком-то проекте, в котором, видимо, замешан его шеф. Мне вдруг подумалось, что озвученное им название отдает чем-то армейским, а не научным. Что ж, если в деле замешаны военные, разузнать что-то будет ой как непросто.

– Не нравится мне все это… – вздохнула Лора. – И чем дальше, тем больше не нравится.

– Слишком мало вводных, – согласился я. – Все наши проблемы от недостатка информации. Что нам, по большому счету, известно? Да почти ничего. Ну, имя: Ласс Хольте. Известен адрес его проживания, но неизвестно местонахождение. Теперь вот еще проект какой-то…

– Даже не знаю, с какой стороны теперь за это взяться… – вздохнула девушка.

– Зато я знаю, – заверил свою спутницу я и поймал на себе заинтересованный взгляд.

С детства не люблю библиотеки. Не только за их гулкую больничную тишину, нарушаемую лишь шелестом переворачиваемых страниц, или за сладковатый запах пыльной бумаги, от которого невозможно скрыться. Рядом с моим московским домом была районная библиотека, куда я часто захаживал в детстве. Просторный, светлый и всегда полупустой читальный зал, где желающим выдавали периодику, и «абонемент», откуда можно было взять заинтересовавшую тебя книгу навынос. В абонементном отделе работала полная женщина неопределенного возраста, в толстых очках и с неизменным болезненным румянцем на пухлых щеках. День-деньской она просиживала за своей конторкой над журналом «Работница», изредка отвлекаясь лишь для того, чтобы царственным жестом направить очередного читателя к стеллажам с библиотечной картотекой, в которой неподготовленному обывателю было решительно невозможно что-либо отыскать. На просьбы посоветовать какую-нибудь книгу она отвечала змеиным шипением, поблескивая на посмевшего нарушить ее покой посетителя стеклами очков. А еще от нее терпко, густо, до головокружения пахло дешевыми лавандовыми духами. До сих пор при слове «библиотека» мне мерещится этот тошнотворный удушливый запах.

Центральная городская библиотека Венальда располагалась в высоком здании, опиравшемся на массивные гранитные колонны. По всей видимости, это монументальное сооружение было воздвигнуто еще до Катастрофы, и архитекторы явно вдохновлялись в своей работе античными мотивами земного образца. Внутри библиотека также мало походила на привычные мне аналоги из родного мира. Здесь было уютно. Не то чтобы вот прямо захотелось тут поселиться навсегда, но упасть в мягкое кожаное кресло, закрыть глаза, замереть на несколько минут, ловя мимолетное ощущение покоя, – точно. Холодный мрамор стен надежно скрыт кадками с изумрудно-зелеными деревцами, листья которых свисают почти до самого устланного коврами пола. Солнечный свет льется откуда-то сверху: там, под сводчатым потолком, прячутся окна. А еще здесь отсутствовала гнетущая кладбищенская тишина: откуда-то доносились женский смех и веселые голоса, а фоном для этих звуков служила едва различимая замысловатая мелодия, которую выводила не то флейта, не то сиринга.

Мы миновали тихо журчащий и искрящийся в лучах света фонтан и, следуя указателям, поднялись на второй этаж – в репозиторий научно-технической литературы. Насколько я мог судить, библиотека была не просто хранилищем книг, но и исследовательским центром: в просторном зале обнаружились несколько десятков ученых мужей разного возраста, кропотливо изучавших толстенные фолианты и что-то переписывающих в разложенные перед ними на столах тетради. Каталог фондов здесь тоже оказался не совсем привычным: он включал именной указатель, алфавитный и тематический. Отыскать что-то среди сотен тысяч карточек оказалось не слишком простой задачей, однако библиотека предоставляла своим посетителям удобный сервис: за несколько монет местный архивариус мог подобрать литературу практически по любой интересующей визитера теме. В качестве такого сотрудника нам вызвалась помочь пожилая сутулая женщина с затянутыми в тугой пучок седыми волосами и редкими седыми же усиками над верхней губой. Записав на листочке бумаги наше пожелание – найти любые издания, в которых упоминался бы проект «Шторм» или ученый по фамилии Хольте, она удалилась в анфиладу заставленных книгами стеллажей, ревматически шаркая ногами. А мы принялись ждать.

– Давно хотела спросить тебя, Ударник, – неожиданно обратилась ко мне Лора, – ты у других пограничников дома бывал? Не здесь, в Центруме, а на Земле?

Вопрос, прямо скажем, неоднозначный: все мы привыкли к скрытности и потому стараемся по возможности не смешивать «здесь» и «там». Это две разные жизни, и будет лучше, если они никогда не пересекутся. Отсюда – все эти клички, благодаря которым бойцы порой даже не знают настоящих имен друг друга, отсюда же ставшая притчей во языцех замкнутость и нелюдимость тех, кто посвятил свою жизнь службе в Корпусе. Не доверяй никому, кроме самого себя, – вот главный принцип. В этом сила, но в этом же и главная слабость Пограничной стражи Центрума. Если ты привык всегда рассчитывать только на собственные силы, глупо надеяться на чью-то помощь в трудную минуту.

Я вспомнил нашу давнюю встречу в квартире Бобрикова, с которой началось очень неприятное для обитателей шестнадцатой заставы приключение. Приключение, конечным итогом которого стало исчезновение самой шестнадцатой пограничной заставы как таковой. В итоге личный состав разбрелся теперь кто куда. Видимо, на моем лице отразилось нечто такое, что заставило Лору отвести взгляд.