КК. Книга 8 (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 33

Женщина опустила глаза.

- Вы в своем праве, госпожа, - прошептала она. - Простите меня. И не вините его светлость… это все я.

- Не стоит об этом говорить, - наверное, мой тон был все же далек от доброжелательного, потому что она дернулась и еще сильнее опустила голову. От плача детей у меня заломило виски, и я повернулась к виталисту, стоящему за моей спиной:

- Какие прогнозы, господин…?

- Ольвер, - поклонился маг жизни. - Еще дня три, максимум неделя, и восстановление закончится. Останутся слабые рубцы, но они исчезнут за первые полгода. Также возможно онемение в пальцах и конечностях и снижение чувствительности кожи, но и это пройдет. Можно было бы ускорить процесс заживления, но тогда велика была бы вероятность грубых рубцов. Не беспокойтесь, госпожа. Я каждый день докладываю господину герцогу о состоянии больной.

Он говорил спокойно, будто и не знал, что именно я стала причиной состояния Софи. Я кивнула, снова повернулась к койке. И снова заставила себя говорить:

- Если вам что-то понадобится, вы можете обратиться ко мне.

- Спасибо, госпожа, - просипела она в ответ. - Вы очень добры.

Я покачала головой и вышла. Весь запал прошел, оставив после себя усталость и грусть. Нет, Люк все так же был виноват, и чувство вины не заставило меня закрыть глаза на то, как он со мной поступил. И отвращение к его прикосновениям и поцелуям никуда не пропало - после того как он трогал другую, и неважно, кто был инициатором, в процессе он участвовал вполне активно. Но я сейчас очень завидовала Ангелине и ее выдержке. Вот она точно никогда бы не дошла до того, чтобы кого-то покалечить или убить, пусть даже нечаянно.

Хотя… о Василине я тоже так думала.

Люк появился в замке во второй половине дня, о чем и сообщил мне Ирвинс.

- Его светлость, узнав, что вы не обедали, приглашает вас присоединиться к нему, - чопорно проговорил дворецкий, заглянув в библиотеку, на которую я сделала набег, отчаявшись развлечь себя.

Я задумалась - но не стоило давать прислуге повода болтать дальше. И кивнула:

- Я буду, Ирвинс.

Старый слуга поклонился и удалился.

Я положила книгу на столик, ещё раз оглядела хранилище книг. Оно оказалось большим, уютным и пахнущим, как положено, - старыми коврами, старыми книгами и старым деревом.

Там я нашла несколько сокровищ - например, редчайший экземпляр «Полевой хирургии» прославленного военного хирурга Ясека Вяземского, книги, которую я сейчас и читала. Дряхленький, очаровательный в своей любви к книгам библиотекарь выдал мне «Хирургию» с таким трудом, что я поклялась беречь ее почище всех сокровищ герцогства. Книга действительно оказалась очень доступной и подробной. Да, за двадцать лет медицина шагнула вперед, появились новые инструменты, методики, оборудование, но принципы - принципы не поменялись.

К обеду нужно было переодеться, и в столовую я спустилась через полчаса. Слуги споро заканчивали накрывать на стол, Люк стоял у высокого окна, открыв его и вдыхая туман, и я поежилась - что за любовь к открыванию окон зимой? Но он уже увидел меня, закрыл створку, быстро подошел, поцеловал мне руку.

- Счастлив видеть, Марина.

- Я тоже, - любезно ответила я, с ровной улыбкой наблюдая, как он застегивает на моем запястье какой-то тяжеленный браслет из изумрудов. Любовь к дарению драгоценностей у Кембритча превысила все разумные пределы. Оглянулась, - слуги уже вышли, - отстранилась и пошла к своему месту. Люк отодвинул мне стул, сел напротив - но я больше не смотрела на него.

Суп из говядины с фасолью оказался восхитительным, как и фаршированный картофель с нежнейшей печенью, и я, поднося ложку ко рту, поняла, насколько голодна.

Некоторое время мы ели в тишине. Слуг не было, поддерживать видимость общения было не нужно. Однако, когда я отложила ложку - от вкусноты даже настроение поднялось немного, - Люк сообщил:

- Я общался с Василиной по поводу официальной церемонии. Пришлось поменять планы из-за смерти Луциуса.

- Как интересно, - вежливо откликнулась я. Он усмехнулся, и я опустила глаза. Все же Кембритч обладал воистину сногсшибательной харизмой, и было очень трудно не откликаться на его умение видеть иронию даже в напряженных ситуациях.

- Она согласна в ближайшие дни через пресс-службу заявить, что с Луциусом была достигнута договоренность о нашем с тобой браке и что в знак уважения к воле покойного монарха бракосочетание будет произведено сразу после окончания срока траура.

- Правильно. Прикроем почившим наши грешки, - пробормотала я с изрядной долей едкости. Люк не разозлился. Он вообще проявлял удивительное терпение, и для меня служило определенным развлечением проверять границы его выдержки.

- Почивший, - сказал он с тем же ехидством, - был бы очень рад. Если учесть, сколько усилий он приложил, чтобы этот брак все же состоялся.

- Бедный Кембритч, - протянула я, - принудили жениться.

- Я не против, - хрипловато сообщил он, - даже несмотря на то, что семейная жизнь началась не гладко.

- Нравится терпеть боль, Кембритч? - мое терпение кончилось раньше, и потек самый настоящий яд.

- Злая девочка, - снова усмехнулся он, и я едва не запустила в него картофелем - я понимала бы его раздражение, злость, агрессию, но этот юмор и смешки делали мое поведение несерьезным, и злили - потому что выглядели так, будто причина ничтожна, а я просто капризна и глупа.

- Мне сказали, ты ходила сегодня к Софи, - продолжил он, потому что я молча полосовала несчастный картофель. - Что решила?

- Что на ее месте должен был быть ты? - предположила я хмуро. Люк дернул уголком рта.

- Если бы заслужить твое прощение было бы так просто.

Я и это проигнорировала.

- Если ты о том, буду ли я настаивать на ее удалении из замка - нет, не буду. И я понимаю, почему ты ее оставил.

- Это радует, - хрипло проговорил Люк.

- А меня не радует, что меня обсуждают все, кому не лень, - отчеканила я, слыша уже, как злость начинает звенеть и в голосе.

- Прости.

Я ткнула ножом картофель и бросила приборы на стол.

- Ты поставил меня в совершенно чудовищную ситуацию.

- Прости.

- Нет, не прощу, - нервно проговорила я, чувствуя, как снова вот-вот потекут слезы. - Это все дурная, глупая, ни к чему не ведущая игра. Изображать, что все нормально. Кто мне все эти люди, что я должна оправдываться перед ними и держать лицо? Почему я должна это делать, когда виноват ты? Я здесь совсем одна, заперта в этом замке, и это было бы не так жутко, если бы у меня был ты, но у меня и тебя нет!

- Я есть, Марин, - сказал он, вставая.

- Да нет, нет же! - крикнула я, опираясь ладонями на стол и тоже поднимаясь. - Я никогда не смогу этого забыть, Люк! Боги… как же я тебя ненавижу! Ненавижу!

Я, захлебываясь слезами, дернула скатерть в сторону - драгоценный фарфор полетел на пол вместе с обедом, зазвенели серебряные приборы, с жалким звяканьем треснула огромная супница - от нее по паркету покатилась волна супа. Люк в одно мгновение оказался рядом со мной, сжал, касаясь губами щеки - а я опять впала в истерику, и даже вспомнить не могу, что я кричала в этом болезненном, горячечном состоянии.

- Кричи, плачь, - говорил он хрипло мне в губы и впивался в них поцелуями, когда я на мгновение оказывалась способной его услышать и понять, что происходит, - что угодно, Марин, что угодно…

Я пришла в себя, когда он уже тяжело дышал и сладко сжимал меня, прижимая к столу и целуя так, как только он умел - что сознание уплывало вместе с волей и способностью мыслить. Дернулась, со злостью укусила его за губу, оттолкнула.

- Нет! - крикнула, сжимая кулаки. И уже спокойней добавила. - Нет, Люк. Нет. Нет!

Он вытер тыльной стороной ладони кровь с губы, вздохнул возбужденно, шагнул ко мне - и я приготовилась драться, когда скрипнула дверь - мы дружно повернулись туда. Люк грязно и разочарованно выругался, рявкнул - убирайтесь! Ирвинс, застывший в проеме, лихо удерживал на закачавшемся подносе пятью пальцами целый чайный набор. Он бы и рад, видимо, был сбежать, но оцепенел от увиденного. На лице его была такая неописуемая смесь ужаса и изумления, что я фыркнула, сдерживая смех и сама поражаясь сумасшедшим сменам настроения, закрыла рот ладонью и быстро вышла мимо него из столовой.