Сверх Меры (СИ) - Багрянова Алена - Страница 37

Йоан. Я до сих пор перевариваю слова старика. Бен был прав, наверно, лучшего признания от него и ждать не стоит. И я почти постоянно ощущаю его незримый взгляд на себе. Да, мы под одной крышей, но видимся так же редко, как если бы жили в разных городах... и говорим также мало. Он постоянно напряжен и раздражителен. Я не понимаю природу его злости, как и не понимаю, почему сама сторонюсь его. Я больше не могу вести себя с ним, как раньше. Что случилось? Ответа у меня нет. Возможно, я до сих пор отвергаю ту реальность, в которой оказалась. А может быть, я боюсь собственных чувств? Боюсь понять, что неимоверно хочу быть с этим мужчиной? Все так чуждо и непривычно. Еще и борьба с постоянной жаждой забирает у меня все силы, и я сплю по многу часов подряд.

Сон у вампиров похож на смерть. Ты проваливаешься в никуда, липкий сумрак укутывает тебя в своих объятиях. И никогда ничего не снится. Ты и в правду мертв.

И вот снова я тайфуном проношусь по коридору второго этажа. Мой мозг всецело занят внутренней борьбой за контроль над разумом. Я схожу с ума от той боли, что причиняет мне острая, как бритва, жажда. Это чувство совершенно иного порядка, не похожее на обычную человеческую потребность в воде или пище. Все видится в кровавом цвете, все чувства обостряются до предела, и я слышу, как на улице весело болтает компания молодых людей. Их сердца сильны, в венах пульсирует кровь, и я взрываюсь измученным стоном.

Вот! Мой маленький уголочек рая - миниатюрный холодильник, доверху забитый пакетиками с кровью. Мне запрещено выходить из дома, и Йоан сам приносит мне пищу. Он говорит, я много ем.

— Черти тебя дери! – я яростно захлопываю дверь холодильника. — Ааа! Почему тут пусто?!

Хватаясь за горло, я мчусь в кабинет босса, одержимая лишь одним желанием — насытится. Немедленно. Я двигаюсь со скоростью кометы. Вот я и в кабинете, крича и ругаясь одновременно.

— Йоан, я... хочу, — боль застилает меня на секунду. С великим трудом я справляюсь с ней. – Мои запасы... они кончились. Мне нужна КРОВЬ!

Он даже бровью не повел, сидя за своим столом, уткнувшись в ноутбук. Будто меня здесь нет. Оно и к лучшему, пусть не смотрит, лишь даст то, что мне так необходимо.

— О, господи, Йоан, как ты справился? Это невыносимо! — Ногти впиваются в левое запястье. Расчесывая его в кровь, я могу бороться. Пока еще могу.

Наверно, сейчас я похожу на наркомана, выпрашивающего у дилера дозу.

Он так и не поднимает на меня глаз, лишь морщится в отвращении.

— Дай мне её! Йоан!

Мне хочется одновременно и сдохнуть, и убивать всех тех, кто кутит сейчас на улице, предаваясь эйфории начинающейся ночи.

Кристально-голубые глаза смотрят на меня, в них плещется холодная ярость. Что с ним? Почему мне кажется, что он хочет меня убить?

— Заткнись, Мэйер, иначе я посажу тебя в подвале на цепь. Там отличная шумоизоляция, - рычит он.

Я дернулась как от удара.

— Что происходит? Почему мне нельзя...

— Ты много питаешься, так свихнуться не долго. С сегодняшнего дня ты на диете, — он склоняет голову на бок.

Я раздражаю его одним своим видом, это очевидно. И от этого мне становится еще хуже. Невозможно смотреть на него, мой взгляд блуждает где угодно, кроме него.

— Что, уже и не рад, что сделал меня такой? — я стараюсь говорить достаточно твердо, но все равно выходит немного надрывно. — Не оправдала твоих ожиданий? – Моя рука уже касается дверной ручки. — Хреновый из меня вышел вампир. Ну, раз так, — мысленно выстраиваю траекторию моего перемещения: коридор, два лестничных пролета. Снова коридор и моя комната, — пойду, пожалуй.

Внутри все горит. Неспособность справиться даже с собственной челюстью, что сейчас обнажила в оскале мои клыки, убивает. Из-за клыков моя речь приобретает оттенок некоторого шипения, будто английский мне вовсе не родной.

Океан боли. Только так можно описать все мое нынешнее существование.

— Вы только посмотрите, — презрительный тон Йоана догоняет меня в тот момент, когда я готова выйти из комнаты, — она обиделась. Мэйер, прекращай ныть и учись, наконец, сосуществовать с этим. Оо, или мне надо было оставить тебя там? Ты вампир всего шесть дней... а до этого пролежала два хреновых месяца, без какого либо намека на воскрешение.

Я замираю от того, как звучит его голос в этот момент.

— И, знаешь, что меня бесит? Это то, что ты не можешь или не хочешь принимать этого. Ты жива, а всё остальное хрень собачья! Черт подери, СОНЯ, ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!

Моя душа заметалась, как загнанная в клетку птица, а сердце, казалось, пропустило удар. Боже.

Я оборачиваюсь и в упор смотрю на него, он - на меня. Его рот приоткрылся, будто он хочет что-то сказать, но не решается. Как никогда, я чувствую его, словно между нами нет семи метров воздуха. Все равно, что стоять на расстоянии ладони. Его раздражение спадает так же резко, как и моя обида. Долгие секунды, тянущиеся целую вечность, мы смотрим друг на друга в полной тишине.

Всего лишь мгновение, одно движение навстречу отделяет нас от мощной волны, что сметает все на своем пути. Так бывает, не мне вам объяснять. Я четко вижу в его глазах твердое намерение отдаться стихии. Напряжение достигает апогея.

Я захлопываю за собой красивую лакированную дверь и шумно выдыхаю, закрыв глаза. Он остался там один. Позорно сбегаю в свою комнату, подгоняемая жаждой и массой обуревающих меня чувств: желание, страх, предвкушение, отрицание. Боже, моя голова сейчас взорвется!

Возможно, вы назовете меня дурой или недалекой овцой (что почти одно и то же), но это, и в правду, выше моих сил. Или же моральные устои, привитые обществом, в котором я выросла, до сих пор сдерживают меня, не давая спокойно дышать. Что-то большее с НИМ - для меня шаг в пропасть.

***

Много времени спустя я лежу на своей небольшой кровати, стискивая виски и стараясь отогнать барабанный шум в голове.

Ночь. Тяжелые портьеры распахнуты, позволяя бледному кругу луны серебрить своим светом мое жилище. Где-то вдалеке раздаются громкие крики, смех и улюлюканье под взрывы праздничного салюта. Каждый день в этом городе что-нибудь да празднуют. Даже ночью в отдельных его частях невозможно скрыться от вечеринок. Но будь я человеком, то, наверняка, не услышала бы всего того, что сейчас творится в десятке кварталов на восток.

У меня не осталось ничего из старых вещей. Родственники посчитали нужным забрать их из моей квартиры. Единственная вещь, что соединяет меня с прошлым – так ненавистный мною плед с изображением ромашек на фоне зеленой лужайки. Это все, что есть у меня от бывшей живой Сони. Именно поэтому, я сейчас лежу именно на нем.

Я могла сама выбирать мебель в свою комнату. Так любезно со стороны первородного, но все же, я не глядя, тыкала в каталоге пальцем, выбрав только простенький комод, стол и тумбу. Больше я ничего не хотела.